В эпоху Возрождения в Европе начинают появляться первые постоянные труппы, работающие на профессиональной основе. Они кочуют или прибиваются к одному месту. Люди больше любят смеяться, чем плакать, поэтому актеры ставят легкие, комические постановки, фарсы и пародии. Бродячие комедианты продолжали средневековые традиции и (как вся культура Возрождения) обращались к античному наследию. Раньше всего такие труппы возникли в Италии. Там и появился театр commedia dell"arte, то есть "комедия масок".
В комедии дель арте была одна декорация -- улица города. Постоянного сюжета не существовало: глава труппы (капокомико) задавал его, и актеры импровизировали, как в античных ателланах. Те трюки и реплики, которые вызывали одобрение публики, повторялись и закреплялись. Действие вертелось вокруг любви молодых, которой мешали старики и помогали слуги.
Важнейшую роль в комедии играла маска. Черная маска могла закрывать все лицо или его часть. Иногда же это был приклеенный нос или дурацкие очки. Главное, чтобы создавалось типичное лицо, заостренное до шаржа.
К костюму предъявлялись два требования: удобство и комичность. Поэтому он напоминал, с одной стороны, одежды средневековых гистрионов, а с другой -- дополнялся характерными смешными деталями.
Например, Панталоне -- купец-скряга -- всегда был со своим кошельком. Его одежда походила на одежду венецианских купцов: куртка, перевязанная кушаком, короткие штаны, чулки, мантия и круглая шапочка. Но вот однажды артист вышел на сцену в широких красных штанах, эта характерная деталь понравилась зрителям. В результате Панталоне и его штаны так слились, в сознании людей, что со временем от личного имени образовалось нарицательное название женского белья панталоны.
Доктор - другой герой комедии дель арте -- представлял пародию на ученого и выходил в черной академической мантии с кружевным воротничком и манжетами. В руках его всегда были бумажные свитки на голове -- широки» шляпа.
Капитан -- военный авантюрист, носил кирасу, шаровары, ботфорты с огромными шпорами, короткий плащ и шляпу с перьями. Постоянным его атрибутом являлась деревянная шпага, которая непременно застревала в ножнах, когда была нужна.
Самыми многочисленными и разнообразными персонажами были слуги (дзанни), потому что именно они выступали "двигателями прогресса" в любовной коллизии. У Пульчинеллы был огромный крючковатый приставной нос; у Арлекина -- такое количество заплаток, что со временем они стилизовались в шахматную клетку, у Пьеро белая широкая рубаха с воротником фреза и длинные панталоны; у Бригеллы -- широкая белая блуза и такие же штаны.
Этот народный театр, благодаря своим легким сюжетам, был намного более популярен, чем театры Шекспира или Лопе де Вега, которые отдавали большее предпочтение не зрелищности, а глубине содержания. Для произведений Лопе де Пега, например, появилось даже название "комедии плаща и шпаги", потому, что в них действительно играли артисты только в современных автору бытовых костюмах.
Параллельно с бродячими труппами существовали и придворные театры, костюмы которых исчислялись сотнями и отличались дороговизной. Их демонстрировали отдельно от представления пьесы.
В XVII-XVIII веках в развитии театрального костюма наступает спад. На передний план выдвигается слово, диалоги поглощают все внимание зрителей. На сцене используется бытовой костюм, лишенный историзма. Это обычный модный костюм той поры. Правда, в пьесе не увидишь оборванного слугу или плохо одетую пастушку. Костюм облагорожен. Это является следствием театрализации жизни. Театр так глубоко входит в быт, что граница "театральный--бытовой" костюм стирается. Следует отметить, что в XVII--XVIII веках театральный костюм часто определяет моду (о чем уже упоминалось в предыдущих главах). Артисты одевались лучше и экстравагантнее других. В XVII в. для мосье а-ля-мод на сцене устраивали специальные зрительские места, где они не столько смотрели спектакль, сколько обсуждали артистов и их костюмы.
В XVII--XVIII веках расцветают синтетические жанры: опера, балет, цирк (хотя известны они были и раньше). В этих жанрах есть и драматическое действие, и трюки, и музыка, и пение, и яркий запоминающийся грим. Синтетические жанры вбирают в себя элементы бытовой жизни. Например, бальный танец канкан (франц. cancan) с характерным высоким вскидыванием ног возник примерно в 70-е годы XVIII в. Постепенно он становится неотъемлемой частью оперетты -- музыкально-танцевального комедийного жанра.
В XIX веке возродился интерес к истории во всех направлениях культуры. Благодаря археологическим и литературным находкам удалось больше узнать о нарядах древности, поэтому в исторических пьесах впервые делают попытки воспроизвести подлинные костюмы прошлого.
Развитие критического реализма как метода искусства и способа мировосприятия приводит к тому, что на сцене уже не увидишь крестьянок в пеньюарах и накрахмаленных слуг. В театре появляется такой реквизит, о котором раньше в приличном обществе вслух не упоминали. Поиски новых форм выразительности приводят к натуралистическому гриму. Вот что пишет В. А. Гиляровский в своих очерках о Москве и москвичах:
"В 1879 году мальчиком в Пензе при театральном парикмахере Шишкове был ученик, маленький Митя. Это был любимец пензенского антрепренера В. П. Далматова, который единственно ему позволял прикасаться к своим волосам и учил его гриму. Раз В. П. Далматов в свой бенефис поставил "Записки сумасшедшего" и приказал Мите приготовить лысый парик. Тот принес на спектакль мокрый бычий пузырь и начал напяливать на выхоленную прическу Далматова... На крик актера в уборную сбежались артисты.
Вы великий артист, Василий Пантелеймонович, но позвольте и мне быть артистом своего дела! -- задрав голову на высокого В. П. Далматова, оправдывался мальчуган. -- Только примерьте!
В. П. Далматов наконец согласился -- и через несколько минут пузырь был напялен, кое-где подмазан, и глаза Б. П. Далматова сияли от удовольствия: совершенно голый череп при его черных глазах и выразительном гриме производил сильное впечатление.
На рубеже XIX и XX веков веяние модернизма порождает новые формы театрального костюма. Наряды стилизуются, превращаясь в символы. Европейцы открыли для себя театры Востока, что отразилось на сценическом костюме.
В первые голы после Октябрьской революции театральный костюм вовсе исчез, его заменила "прозодежда", поскольку актеры -- это "работники театрального труда".
Постепенно все вошло в нормальное русло, и театральный костюм снова вернулся на сцену. Более того, в XX в. появилось такое новое зрелище, как театр моды. Показы моделей превратились в музыкально-драматические шоу. Так костюм бытовой наконец-то открыто "сочетался браком" с театром.
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Размещено на http://www.allbest.ru/
ФГБОУ ВО "Омский университет дизайна и технологий"
Особенности проектирования детского театрального костюма
Борисова Е.А., Толмачева Г.В.
Резюме
В статье рассматривается детский театральный костюм, как объект проектирования с множеством задач. На примере театрального спектакля "Ангелы" представлены этапы разработки детского костюма, указаны тонкости его специфики, особенности изготовления. Рассмотрены наиболее характерные требования: функциональные, эстетические, эргометрические. Но так как костюм способен не только увлечь актера играть и помочь раскрыть образ, он может выполнять дополнительные функции, важные для детей: познавательную и развивающую; адаптации и сплоченности, улучшения взаимопонимания в коллективе; развития чувства индивидуальности, помощи в самовыражении. Обращение к теме исследования является актуальной, потому что в последние годы открывается много кружков, творческих студий, и проектирование детского театрального костюма требует профессионального, серьёзного и внимательно анализа.
Основное содержание исследования
Театр - вид искусства, где многое рассчитано на внешний эффект. Роль костюма как "двигающейся" декорации всегда была и остается главенствующей . Но ещё большее значение отводится театральному костюму в специализированных театральных студиях, которые являются частью программы развития и воспитания детей. Костюм - средство преображения актера, элемент игры, часть театрализованного действия. Но это еще и объект проектирования, изделие, над созданием которого трудятся немало специалистов. Режиссер детского спектакля совместно с актерами и художником формирует образ будущего театрального костюма, ставит задачи; художник по костюмам, дизайнер воплощают задуманное в материалах . Требования, предъявляемые к проектированию театрального костюма для студии, где играют дети имеют свои особенности, связанные с эстетикой, изготовлением и эксплуатацией театрального костюма. Желателен современный свободный крой, в соответствии с последними тенденциями моды, упрощенный, но эффектный подход к отделке и декорированию. Выбор ткани должен соотноситься с концепцией спектакля, В статье авторами проанализированы и изложены основные этапы работы. Наиболее значимыми при проектировании детского театрального костюма являются функциональные требования, определяющие степень соответствия костюма основной целевой функции - раскрытию образа, характера и привычек, настроения героя. Не менее важны эстетические требования - требования художественной выразительности, гармонии, стилевого единства с эпохой и стилем спектакля. Костюм должен не только эффектно смотреться со сцены, но и гармонично вписываться в общую визуальную концепцию спектакля. При проектировании театрального костюма для детей особенно важно учитывать эргономические требования , которые характеризуют степень комфортности и приспособленности изделия к актеру: не причинять дискомфорт во время игры (быть гигроскопичным и воздухопроницаемым), быть удобным для танцевальных движений, не вызывать затруднений при переодевании между выходами в спектакле. Таким образом, главная задача дизайнера по костюмам - выполнить все поставленные задачи и создать образ актера.
Рассмотрим особенности проектирования, на примере спектакля "Ангелы", где основной художественной идей было то, что "Ангелы" живут среди людей. Главное художественное условие для создания костюмов было - "нестандартное изображение ангелов и их атрибутики", с целью убрать рамки и развить фантазию детей, что является для них очень полезным. Творчество развивается и обогащается по мере расширения сферы предметного мира, преобразуемого человеком, сферы его знаний и умений . Так как "Ангел" в авраамических религиях - духовное, бесплотное существо, часто изображающееся с крыльями" , - эти аспекты были взяты как творческий источник при создании проекта. В качестве альтернативной замены традиционным театральным крыльям, дизайнерами были разработаны съемные нарукавники, которые, представляют собой закрепленные в несколько слоев ткани-сетки разного цвета и формы (от большей к меньшей), вырезанные в форме стилизованных перьев н закрепленные на регулирующийся резинке. Они подвижны, очень функциональны, не громоздки, при движении рук подчеркивают и усиливают эффект воздушности, легкости. Такие элементы костюма, являются ещё и способом вдохновения для детей, их эмоционального настроя во время спектакля. Основной цвет платьев, был выбран белый. Он символизирует чистоту, незапятнанность, невинность, добродетель, радость; ассоциируется с дневным светом . Цвета ткани-сетки для декора были выбраны пастельных благородных оттенков соответствующих мифологической атрибутике ангелов: золотой, бежевый, розовый, голубой.
Следующая задача проекта - экономичность. Поэтому, основной материал из которого предложенный для изготовления костюмов - хлопок, это недорогая и натуральная ткань, которая обладает гигроскопичными свойствами и прочностью. Декорирование одежды - один из самых доступных и привлекательных средств самовыражения, позволяющих заявить о собственной уникальности . Декор предложен из нейлоновой сетки, которая несмотря на свою мягкость, очень хорошо держит форму, в тоже время легкая (что важно для детского костюма и что является частой проблемой театральных костюмов)
Модулем декоративного элемента является лента, вырезанная из сетки. Она не требует дополнительной обработки, за счет этого решается несколько задач: сокращение времени изготовления, упрощения технологии изготовления, легкость, эффектность. Благодаря мягкости и пластическим свойствам ткани-сетки можно по-разному формировать сложные выгнутые и вогнутые линии декора, складки, заломы, кокилье. Прозрачность сетки позволяет при наложении одного цвета на другой, создавать эффект воздушности, легкости, перехода цвета из одного в другой, что подчеркивает фантазийность и нереальность образов спектакля.
На сцене одновременно задействовано несколько актеров. Для соблюдения единой стилистики в проекте выбраны одинаковые силуэты - белые и трапециевидные. Психологически - одинаковый цвет и силуэт костюмов выполняет функцию объединения актеров в одну команду, формируют чувство сплоченности, сопричастности к общему действию и задаче. С другой стороны - декор костюмов и его цвет для каждого актера, осознанно сделан разным, подчеркивая индивидуальности. Гармоничное сочетание в костюме цвета и декора особенно важно так как именно они делают костюмы красивыми, гармоничными, интересными детям.
Важной задачей при проектировании детского театрального костюма является и его современность. Психологи советуют для того, чтобы ребенок не чувствовал себя неуютно среди сверстников одевать его нужно именно в стильную, интересную одежду модного кроя соответствующую трендам, таким образом возникает чувство индивидуальности, уверенности в себе, что так же важно для раскрепощения актера на сцене. Одежда может придать уверенности человеку, замкнутому по каким-либо причинам, но в душе стремящемуся к лидерству. Например, если ребенок интроверт, к сожалению, может произойти противоположный эффект. Он будет чувствовать себя ужасно неуютно, и это будет мешать ему заниматься привычными делами, общаться с другими актерами и зрителями . Для детей выступления, в первую очередь, способ общаться друг с другом, поэтому, когда актеры одеты нарядно, стильно, выразительно они свободны, энергичны, заразительны и это уже является средством социализации, адаптации и возможностью выстроить общение как между собой, так и со зрителями. Ответственность за свои поступки и сознание собственной возможности влиять на окружающий мир обычно укрепляет в ребенке удовлетворенность и уверенность в своих силах.
Сложным и важным при создании театральных костюмов является соблюдение функциональных, эргометрических и эстетических требований. Дети нуждаются в комфорте, им должно быть удобно двигаться, в тоже время театральное действие подразумевает "прикованность" зрителей к актерам, то есть важен внешний эффект костюмов.
Таким образом, театральный костюм? это не только средство преображения актера, элемент игры , но это еще и объект дизайна, при проектировании которого важно учесть множество факторов влияющих на функциональность костюма.
В ходе проведения проектного исследования, можно сделать выводы, что проектирование театрального костюма для детей требует учитывать дополнительные функции:
познавательную и развивающую;
эстетически и игрово-привлекательную;
адаптационную.
При этом важно учитывать психологию, символику, ассоциации, для того, чтобы маленьким актерам помочь понять и раскрыть образы, характеры, улучшить взаимопонимание между артистами и зрителями.
При проектировании театральных костюмов для детской студии, в результате предпроектного исследования были выбраны: одинаковый цвет и силуэты платьев, для соблюдения единой стилистики номера, создания чувства сплоченности и объединения актеров в одну команду. Разнообразный декор и его цвет выполняют задачи индивидуализации. Для развития познавательной деятельности - использованы различные съемные детали, крупные элементы декора из лёгких сетчатых тканей. Для увлечения в творческий процесс игры, выбраны пастельные цвета, эффектный декор, придающий сказочность, вызывающий чувство радости, подчеркивающий мифологическую символику.
детский театральный костюм
Литература
1. Амиржанова А.Ш., Толмачева Г.В. Роль творчества в формировании художественной личности // Международный журнал экспериментального образования. - 2015. № 12-3. С.319-321. URL: http://elibrary.ru/download/74553964. pdf
2. Гете, И.В. К учению о цвете. Сб / Пер. с англ. - М.: “Рефл-бук”, К.: “Ваклер”. - 1996, - С.281-349
4. Гофман А.Б. Мода и люди. Новая теория моды и модного поведения.4-е издание. - М.: КДУ. - 2010. - С.228
5. Костюкова Ю.А., Захарова А.С., Чагина Л.Л. Особенности проектирования театрального костюма // Вестник КГТУ. - Кострома: 2011. - № 1 (26). - С.99. URL: file: // /C: /Users/%D0%95%D0%B2%D0%B3%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D1%8F/Downloads/1vestnik_kostromskogo_gosudarstvennogo_tekhnologicheskogo_uni. pdf
6. Тимофеева М.Р., Толмачева Г.В. Текстильный дизайн. Инновационные технологии // Международный журнал прикладных и фундаментальных исследований. - 2015. № 12-4. С.722-726. URL: http://elibrary.ru/download/90776650. pdf
7. http://www.iddosug.net/articles. php? art=2283 издательский дом "Досуг"
Размещено на Allbest.ru
...Подобные документы
Характеристика театрального костюма. Требования, предъявляемые к его эскизу. Анализ изображения фигуры человека; приемов и средств, применяемых в графических источниках. Использование графических приемов театрального костюма в разработке коллекции одежды.
курсовая работа , добавлен 28.09.2013
Антропоморфологическая характеристика фигуры. Анализ исторического костюма. Особенности мужского костюма. Обоснование выбора базовой модели. Художественно-композиционный анализ моделей-аналогов. Расчет и построение чертежей проектируемого изделия.
курсовая работа , добавлен 28.04.2015
Этапы изменения костюма социальных групп: знати, буржуазии, бюргеров, мещан и крестьян. Характерная особенность одежды дворян Нидерландов и Франции. Рассмотрение эволюции детского костюма. Изучение законов против роскоши, определение их эффективности.
дипломная работа , добавлен 13.02.2016
Понятие о декорационном искусстве как средстве выразительности театрального искусства. Основные средства выразительности театрального искусства: роль декораций, костюма, грима в раскрытии образа персонажей, визуально-оптическое оформление спектакля.
контрольная работа , добавлен 17.12.2010
Женские прически Византийской Империи. Характерные особенности мужских причесок XV–XVI веков. Эволюция придворного костюма в России в XVIII веке. "Романский" стиль в современном женском образе. Влияние дворянского костюма на костюмы других сословий.
контрольная работа , добавлен 31.10.2013
Общая характеристика культуры и искусства Японии. Описание принципов формирования костюма Японии. Виды кимоно, покрой и аксессуары. Современная интерпретация костюма Японии в работах известных дизайнеров (Дж. Гальяно, А. Маккуин, Ис. Мияке, М. Прада).
реферат , добавлен 07.01.2013
Костюм, как объект социально-культорологического анализа: история развития, значение, роль, функции и типология. Характеристика семиотических аспектов костюма, атрибутов, аксессуаров, социальной и психологической основы. Анализ символики костюма "денди".
дипломная работа , добавлен 24.01.2010
Историческая характеристика эпохи династии Мин. Национальная китайская одежда как часть истории Китая. Орнамент, декоративные особенности и символика костюма. Принципы художественного оформления костюма, его самобытность. Общий характер цветовой гаммы.
реферат , добавлен 23.05.2014
История европейского костюма XIX в. Отличия стиля ампир от классицизма. Характеристика композиции костюма. Эстетический идеал красоты. Основные виды одежды, ее конструктивные решения. Выходное платье, обувь, головные уборы, прически, ювелирные украшения.
курсовая работа , добавлен 27.03.2013
Характеристика развития костюма эпохи барокко, эстетический идеал красоты и особенности тканей, цветов, орнамента. Особые черты женского и мужского костюма, обуви и причесок. Характеристика системы кроя эпохи барокко, их отражение в современной моде.
Какие новые тенденции появились в современном русском театре? В чем особенность театральных фестивальных показов? Какова роль критики в современном театральном мире? Об этом в программе «Угол зрения» Александр Привалов беседует с кандидатом искусствоведения, театральным критиком Мариной Давыдовой.
– Приближается к пику ежегодный процесс фестиваля «Золотая маска». Скажите, пожалуйста, есть что-нибудь особенное в нынешней «Золотой маске»?
– Особенное по сравнению с чем?
– Например, с прошлогодней.
– С прошлогодней, пожалуй, нет. Уже в прошлом году «Золотая маска» представила столь обширную программу, что ей с самой собой уже сложно соревноваться. Так что программа этого года тоже чрезвычайно обширная, но, может быть, чуть менее богатая, чем в прошлом году.
– Но все равно это много десятков спектаклей.
– Не то слово. Вообще, вся история «Золотой маски», которая возникла в середине 90-х годов, являет собой такое бесконечное разрастание и экспансию. Сначала это была конкурсная программа Москвы, соревновались московские спектакли. Потом «Золотая маска» приобрела общероссийский масштаб. Потом ее учредители и создатели смекнули, что кроме драматического театра существуют еще опера и балет, потом пришло в голову, что существует современный танец, потом выяснилось, что есть еще такие явления театральной жизни, которые не укладываются ни в одну из упомянутых, поэтому придумали такую номинацию – «Новация», она сейчас называется «Эксперимент».
– Простите бога ради, и вот те несколько человек, которые называются «жюри „Золотой маски”», куда вы входите, они должны все это посмотреть?
– Нет. Во-первых, в «Золотой маске» два жюри. Одно из них музыкальное, эти люди смотрят, соответственно, спектакли, оперу, балет, ну и современный танец.
– То есть «Дон Жуана» вам не слушать?
– Ну я, конечно, могу, и все будут рады, наверно, если я туда приду, но, в общем, это не является частью конкурсной программы драматического театра. У нас своя конкурсная программа. Так вот, возникла номинация «Новация», а потом «Золотая маска» стала обрастать еще спецпрограммами. Ведь надо понимать, что в этом обширнейшем списке спектаклей есть конкурсная программа, причем, собственно, две конкурсные программы, музыкального театра и драматического, и есть внеконкурсная программа.
– Внеконкурсная хоть факультативная, вы же можете на нее не ходить.
– Я – да, конечно.
– Мне просто уже вас жалко от того, что вы рассказали. Несколько месяцев подряд…
– Вы не жалейте, я органично существую. Не несколько месяцев – несколько недель подряд. Но даже если отсматривать только конкурсную программу, там все равно получается спектакля по два, наверно, в день. А сама внеконкурсная программа тоже делится на подпрограммы. Одна из них – «Легенды театра XX века», одна из самых интересных. В прошлом году в рамках этой программы приезжали такие звезды балетного театра, как Уильям Форсайт, Иржи Килиан, Сильви Гиллем…
– Нет, это, разумеется, замечательно, но мне жутко за саму основу. Сам конкурс в таких условиях возможен? Глаз не замыливается от такого обилия?
– Вы знаете, поскольку я все-таки, помимо того что член жюри, еще и театральный критик, и я все время смотрю спектакли, так что можно этот вопрос применить ко всей моей жизни – не замыливается ли глаз.
– Ну и как, не замыливается?
– Иногда кажется, что он замылен. И, может быть, отчасти так оно и есть.
– Дегустаторы вина в таком случае полощут рот водой. А вы что делаете?
– Да ничего не делаю, продолжаю жить как живу. Я все-таки пришла к выводу, что, если спектакль действительно сильный, если это мощное художественное высказывание, оно все равно до меня дойдет.
– Даже вас прошибет?
– Прошибет, да.
– А как вообще ощущение, я говорю сейчас не о «Золотой маске», а в целом от современного состояния русского театра. Цветущее, деградирующее – что у нас?
– Оно двойственное. Можно совершенно точно констатировать некое наличие театрального бума, конечно.
– В столице.
– В первую очередь в столице. Но, вообще, даже если взять страну в целом, у нас очень много театра – вот это можно констатировать. Его очень много, просто количественно.
– Больше, чем было в советское время?
– Уж не меньше, конечно. И, наверно, сейчас даже и больше, потому что возникло какое-то количество театров, их очень мало, но все-таки они уже появились: независимые, театры современного танца – ничего же этого не существовало, конечно, предшествующие годы. Вопрос в том, что количество не всегда переходит в качество.
– Так может и не перейти.
– Поэтому если вы меня спросите о состоянии театра в целом, при том что действительно в нем происходит бум, то я бы сказала так, что если иметь в виду верхотуру театральной культуры, то там происходит очень много интересного, нужно это признать. И, в общем, российский театр чрезвычайно разнообразен, он может удовлетворить вкусы традиционалистов театральных.
Если вы любите просто театр, в котором хорошо играют артисты…
– Люблю. Мне очень стыдно, но люблю.
– ….в котором нет агрессивной режиссуры, можете пойти в театральную студию Сергея Женовача, можете пойти к Петру Фоменко – много возможностей. Но есть и авангардный театр, и визуальный, театр Дмитрия Крымова, совершенно необычные формы, и есть мощное движение «Новая драма» сейчас в России, у которого тоже есть свои поклонники, адепты, апологеты, любители и т. д. Но все, что я сейчас перечислила, при том что вроде бы за эти несколько минут много имен назвала, это все равно верхний слой.
– Простите, а разве бывает иначе? Разве по существу не всегда важно только меньшинство?
– Я бы сказала так: беда русского театра в том, что плохой театр очень плох. Сейчас я попытаюсь пояснить. Когда я смотрю среднестатистический не очень хороший, не очень радующий меня польский спектакль, то я, конечно, как театральный критик не сильно радуюсь, но я не испытываю состояние ужаса от увиденного. Потому что это все равно находится в каких-то рамках приличия.
– А наши ребята наловчились уже из рамок выходить, да?
– Конечно. Когда я смотрю среднестатистический немецкий спектакль – ну что это такое, если плохой немецкий спектакль? Это такое скучное словоговорение об актуальных проблемах современности. Все равно в нем будет какое-то содержание, какую-то пользу, если это слово вообще можно применить к искусству, я извлечь оттуда могу. Плохой русский спектакль, российский спектакль – это такая разлюли-малина! Это такой аналог самых пошлых телевизионных передач, «Камеди-клаб».
– Московские примеры приведете?
– Имя им легион. Зайдите на некоторые спектакли Театра Сатиры, да какого угодно: Театра Моссовета, Театра Маяковского, Театра Гоголя…
– Понимаю. Что такое профессионал – тот, кто не сделает хуже чего-то, когда некая планка есть, хуже которой он не сделает. Кто хуже – режиссеры, драматурги, актеры? Кто проваливается в среднестатистическом театре?
– Более-менее совместно проваливаются. Не говоря о том, что эту разлюли-малину ведь можно поставить и по какой-нибудь бродвейской пьесе, а можно, что, может быть, еще хуже, испоганить и классику, взять пьесу Гольдони и превратить ее в какое-нибудь непотребство.
– Да ладно Гольдони, тут и Антона Павловича не стесняются…
– Да. Весь фокус в том состоит, что у нас же театры практически все репертуарные и дотационные…
– Насколько я понимаю, давным-давно не все. Или я неправильно понимаю?
– Подавляющее большинство.
– Все-таки большинство?
– Конечно, а какие вы знаете?
– Ну, какие-то все-таки антрепризного толка же есть зрелища?
– Да, есть некоторое количество. О’кей, это то, что существует в любом театре западноевропейском. Конечно, там есть какой-то сегмент, называющийся «коммерческий театр», который существует на принципе самоокупаемости, такой лондонский вест-энд. Но те театры, которые я перечислила, которые у всех на слуху, это, конечно, театры репертуарные и дотационные, то есть, попросту говоря, существующие на деньги налогоплательщиков. И, собственно, парадокс российской театральной жизни заключается в том, что на сценах этих театров, которые существуют на деньги государства и, вообще говоря, должны сеять разумное, доброе, вечное, такова их задача, – они тоже производят некий вполне себе антрепризно-коммерческий продукт. То есть они получают деньги из государственной казны для того, чтобы поставить некий коммерческий, по сути, продукт.
– Здесь полная аналогия с телеканалами.
– Причем это происходит действительно от Московского художественного театра до того же Театра Маяковского.
– А что во всей это замечательной картине делает русская театральная критика?
– Старается этому как-то противостоять.
– И как она это делает?
– Как она это может делать – она пишет об этом. Другой вопрос, что, конечно, от мнения русской театральной критики мало что зависит…
– Почему так?
– Потому что она не влияет на то, что называется box office.
– Так вот я, собственно, и спрашиваю, почему она не влияет. Насколько я понимаю, лондонская критика – если она дружно даст залп по премьере, премьера будет снята.
– Конечно, это означает провал, безусловно.
– А почему там так, а здесь не так? Это, может быть, уровень критики?
– Нет. Во-первых, нужно ясно понимать, что там – это где «там»? В Лондоне это так, в Германии, Венгрии, Голландии это уже не совсем так. И отрицательное мнение критики там тоже не означает автоматическую отмену спектакля. Потому что английский театр –это тоже довольно специфическая вещь.
– Мы читали у Моэма, да.
– Короткая передача для того, чтобы вдаваться в подробности и дифференцировать западноевропейскую театральную жизнь, но, так или иначе, действительно, в Англии это приводит к конкретным результатам, к печальным последствиям, а у нас это часто приводит к обратному результату. То есть если критики начинают активно ругать какой-нибудь спектакль, я помню, был «Тартюф» в постановке Нины Чусовой, того же МХТ… Совершенно наоборот: билеты стали еще активнее раскупаться.
– Тут ведь дело какое. Ведь наш зритель еще в советские времена привык к тому, что если что ругают, значит, в этом что-то есть.
– Конечно.
– Так что это надолго подкладка останется.
– Вы знаете, я, честно говоря, прежде сетовала на это обстоятельство, но сейчас я подумала, что, может быть, это и к лучшему. Во всяком случае, я себя в два раза комфортнее чувствую. Потому что мне было бы неприятнее. Я ведь тоже человек, могу ошибаться.
– Вы ни за что не отвечаете, таким образом.
– Я человек и могу ошибаться. И я не уверена, что те же лондонские критики всегда так уж правы. Но, к сожалению, да, и в конце концов провалы были ведь и у Антона Павловича Чехова, известные провалы. Всегда ли критики и эксперты правы? Иногда они жестоко ошибаются.
– Наверно. Хотя я так думаю, что в рядовых случаях профессиональные критики не должны ошибаться.
– В рядовых нет, а в исключительных могут и ошибаться.
– А в исключительных может быть самым печальным образом, понимаю. Каковы лично ваши ощущения, вы никоим образом ни на чью судьбу не влияете – каковы ваши ощущения от современного уровня актерской игры в московских театрах?
– Ну хотя бы за то время, что вы занимаетесь театральной критикой, это уже ведь не один год. Как идет – вверх, вниз, не меняется?
– Я не могу сказать, что это очень разнонаправленные тенденции, что я наблюдаю какое-то катастрофическое падение уровня актерской игры. Нет, в некоторых случаях это весьма достойный уровень, и надо сказать, что ведь самое сильное, что есть вообще в русском театре, это его школа – это общепризнанный факт.
– Эта школа остается?
– Все-таки остается, как-то ее сохраняют. Но мы наблюдаем другое интересное явление. Ведь актеров-личностей, крупных личностей становится все меньше, меньше и меньше. Посмотрите на плеяду артистов 70-80-х годов. Их даже не надо произносить, они у всех на слуху, и за каждым из них стоит не только профессиональное, но какое-то человеческое, личностное наполнение – и за Олегом Борисовым, и за Смоктуновским, и за Андреем Поповым.
– Вы называете великих артистов.
– Я называю великих…
– Я же не про великих – я про школу спрашивал. Она же не обязательно состоит из вершин.
– Разумеется, но вершины тоже должны быть. А много ли вы знаете таких вершин среди поколения, я не говорю о совсем молодой поросли, потому что сложно еще говорить, но сорокалетних? Ведь это акме для актера, 40 лет, уже должны быть какие-то свершения, и уже масштаб личности должен быть ясен. А кто, собственно? Ну, Женя Миронов – действительно очень интересный, чрезвычайно одаренный человек. Но, в общем, мало, конечно. Даже действительно талантливые ребята вроде Кости Хабенского – но все равно вы не назовете никого, кто бы встал вровень с артистами той плеяды. И это ведь тоже показатель.
– Это показатель, но тут начинаются вопросы.
– Средний артист стал гораздо выше, но в среднем он стал, может быть, не выше, но и не ниже.
– Вообще, как сказано в русской классике, место артиста в буфете. Ведь не может возникнуть актерских вершин, если не создается для этого драматургических, режиссерских оснований.
– Это тоже не такой простой вопрос. Мария Ермолова существовала в таком дорежиссерском театре.
– Все-таки режиссеры там были, просто они не совсем современную роль играли. Драматургия была вполне даже приличная.
– Нет, в современном смысле их, конечно, не было. А бывало, что блистали тоже не только в великой драматургии, но и в довольно дешевых мелодрамах.
– Соглашусь, но тогда другая сторона вопроса. А может быть, тогда публика была более расположена создать атмосферу, где вызревают гении театра?
– Конечно.
– А что тут изменилось?
– Очень, опять же, многофакторная вещь. Во-первых, конечно, конкуренция кино и телевидения огромная – ее вообще не было, так скажем, в начале века. Знаете, что, когда артисты Московского художественного театра в 1924 году вернулись из турне, они сетовали, что их перестали узнавать на улицах города Москвы? То есть они же не были кинозвездами, их узнавали только потому, что они выходили на сцену Московского художественного театра – таков был статус театрального артиста. Сейчас завоевать такое широкое признание зрительской аудитории, только играя на театральных подмостках, практически невозможно.
– Я таких примеров не знаю, но, наверно, и правда невозможно.
– Контекст в этом смысле очень сильно изменился, это первое.
Второе: сама проблема актерского театра. Понимаете, конечно, надо прямо признать, что если мы назовем выдающихся режиссеров современности, особенно западноевропейских – не всегда, но очень часто они умудряются самовыражаться не через артистов, а через какие-то другие вещи.
– Особенно когда они в вашем любимом экспериментальном театре, где практически и текста-то нет.
– Конечно. Кристоф Марталер – для меня это одна из определяющих фигур современного театрального процесса. Но артист у него существует, в общем, как элемент массовки. Этак очень сложно самовыразиться.
– Таких самовыражателей бы в Соловки.
– Да, я знаю, Вы чрезвычайно консервативны.
– Консервативен страшно... Мне кажется, надо людям дать поиграть, ведь некоторые так хорошо умеют это делать. Вот вы назвали Евгения Миронова. Есть еще ребята, которые умеют играть, когда им дают это делать, это же одно удовольствие смотреть.
– Но, когда Евгений Миронов сыграл в спектакле одного из выдающихся представителей современной режиссуры Алвиса Херманиса в «Рассказах Шукшина», у него очень неплохо получилось. Так что возможны и такие счастливые совпадения.
– Замечательно, будем надеяться… Есть ли какие-нибудь тенденции, на которые нам, широкому зрителю, мы же представляем широкого зрителя, стоило бы обратить внимание? Я имею в виду, опять же, русский театр, московский театр.
– Их очень много, даже не знаю, с какой начать.
– А что вам в голову пришло, с того надо и начинать.
– Вообще то, что называется театральным ландшафтом, очень меняется. Мне кажется, что сейчас происходят тектонические изменения в этом смысле. И то, что вы так дергаетесь, когда я упоминаю представителей современного театра…
– Да нисколько я не дергаюсь, пусть цветут все цветы!
– Вы консервативны, и это, кстати говоря…
– Так я же не прошу их расстрелять. Пусть себе цветут, пожалуйста.
– Конечно. То, что описывалось словом «театр», скажем, еще 20-30 лет назад, и то, что описывает это же самое понятие сегодня, это разные пространства. Сейчас это гораздо более широкое понятие. Некоторый парадокс заключается в том, что театр, несмотря на этот бум, о котором мы говорили, и т. д., стал как таковой играть гораздо меньшую роль в жизни общества, интеллигенции, если мы признаем, что она все-таки у нас еще существует, образованного сословия. Это несопоставимо с былыми временами, когда любая премьера у Любимова, да и у Эфроса, обсуждалась на кухне. Сейчас мне сложно сказать, какая премьера становится предметом всеобщего обсуждения даже в интеллигентской московской среде. Но при этом театр удивительным образом проникает в смежные сферы жизни. Я вижу, как театрализуется буквально все, как театрализуется изобразительное искусство. Ведь оно же, значительная часть его, существует по театральным законам, нравится нам это или нет. Даже, казалось бы, политика, экономика… Я читала про провокативный маркетинг – читаю, как это устроено…
– Марина Юрьевна, материя не на месте называется грязь. Театр в театре великолепен, театр в чужих сферах неприятен.
– Бывает крайне неприятен, конечно, но это же тенденция. Вы спросили меня о тенденциях.
– Согласен.
– Вы же просили меня не рассказать о каких-то приятных вещах, а отметить тенденции. Это тенденция, безусловно. Театр – такое ощущение, что он как-то пытается компенсировать утрату своей социальной роли проникновением себя самого в сопредельные сферы.
– «Не хотите меня пустить в дверь – я войду в окно».
– Конечно. И эта всеобщая театрализация жизни меня в очень большой степени раздражает, но я не могу не признать, что она происходит, по этим театральным законам начинает существовать то, что, вообще говоря, не должно было бы существовать и прежде не существовало. Другая тенденция состоит в том, что внутри театра тоже очень все меняется. Например, в России до недавнего времени этого не было, а скажем, в западном театре это существовало, но тоже в очень ограниченном виде. Появляется то, что я называю театром сочинительским. То есть мы привыкли к тому, что театр – это когда есть некое литературное произведение, которое артист и режиссер берут и начинают его разбирать, как-то интерпретировать и представлять на сцене. А дальше уже человек сравнивает свои впечатления от прочтения этого произведения и от того, что он посмотрел.
– Мог и не читать. Но это все равно интерпретационный театр, это все равно диалог этого режиссера и этих артистов с неким автором. А есть театр совершенно иной, когда спектакль сочиняется вне всякого литературного произведения. Он как бы творится на сцене так, как это делал Тадеуш Кантор, один из величайших режиссеров второй половины XX века, аналогов которому у нас в это же самое время – 60-70-80-е годы – просто не было. Но сейчас такой тип сочинительского театра, очень часто опирающегося на воспоминания детства, на впечатления сиюминутные и т. д., набирает обороты, его становится все больше и больше. Он разного качества.
– А он выходит на ту самую верхушку, о которой вы говорили в начале передачи?
– Иногда он, конечно, в низинах существует, а иногда выходит. И я думаю, что, может быть, даже за ним какое-то будущее театра, за таким театром сочинительским.
– И в Москве это тоже прослеживается? Это не только мировая тенденция, но уже и здесь?
– Она есть уже и здесь. Надо сказать, что границы пали.
– С таким количеством международных фестивалей, конечно.
– Конечно, границы пали, и российский театр все-таки, опять же, в своих верховьях – это часть европейского театра. Что касается фестиваля, который вы упомянули, надо, наверно, отметить, что за последние годы Москва, именно Москва, стала, пожалуй, самым фестивальным городом мира.
– Отлично. Ну вот видите, театр мутирует, во что он мутирует, даже наша гостья не знает. Но мы же надеемся на что-то хорошее, мы самый фестивальный город мира. Удачи вам.
После того как вы создадите хоть одну роль, вам станет ясно. что значат для артиста парик, борода, костюм, бутафорская вещь, нужные для его сценического образа.
К.С.Станиславский
В театральном костюме важно всё: композиция, пластичность, ритм, цвет, линия. А цвет имеет настолько большое значение, что его можно сравнить с живописью. Особенно важен цвет в театральных исторических и фантастических костюмах, а также в эстрадных. Костюм создаёт вокруг человека некую заданную среду, особый микромир, который помогает актёру легче адаптироваться к новому спектаклю,к новой обстановке, к другим людям. В отличие от других видов искусств костюм очень гибок, мобилен- его легко изменить частично или даже полностью. Это свойство костюма не раз давало возможность быстро отразить крупные события общественной жизни или другую информацию о них, порой опережая сами события. В этой связи интересно вспомнить костюмы периода Великой Октябрьской социалистической революции - красные галифе, кожанки, будёновки, бескозырки,тельняшки,красные косынки. М.Горький однажды заметил, если революция создала пёстрые костюмы, значит, они были ей нужны. Сохранились интересные воспоминания о первых годах работы ЧК о том,как в те годы многие «бывшие» пытались подладиться под новых хозяев страны. Они не брились, ходили в грубых солдатских гимнастёрках, а некоторые из них надели кожаные куртки. Такие куртки были лучшим свидетельством политических взглядов. Безусловно, Горький был прав- костюмы революционеров не были случайностью- они помогали создавать обобщенный образ этих отчаянно смелых, мужественных, самоотверженных людей. Костюм можно создавать, опираясь на форму или цвет. Каждый элемент может стать опорным, но цвет по силе эмоционального воздействия остаётся первым. Достаточно назвать какой-либо цвет, как сразу возникает ассоциативный ряд. Но есть один серьёзный важный пункт: тёплые, особенно яркие цвета зрительно расширяют и приближают фигуру актёра к зрителю. Чистые холодные цвета делают фигуру зрительно меньше и как бы отодвигают вглубь сцены.
Говоря о костюмах-плакатах, можно вспомнить о народах Индии, которые в ходе борьбы за свою независимость по предложению Махатмы Ганди перестали покупать английские товары и ввели в обиход скромную одежду, сшитую из домотканых материалов. Англичане воспринимали этот костюм, как бунт, и иногда за него даже расстреливали. Таким образом, костюм несёт в себе специфический изобразительный язык.
Приступая к созданию костюмов для спектакля, эстрадного, циркового или иного представления, перед художником встаёт вопрос: что буду воплощать, для кого и как?
Первый вопрос включает в себя идею. Понятие об образе и атмосфере спектакля. Второй- понимание обязательств перед зрителями и знание аудитории.
Идея сюжета предвосхищает его композицию, диктует характеры персонажей, их нравственный облик, а значит и их внешний вид.
Процесс работы над театральным костюмом делится на три этапа:
1)период накопления и осмысления материала на основе драматургии .
Художник, основываясь на знания законов композиции, законов театра, а также задач данного спектакля, использует их в своей работе. При этом участвует и режиссёр, и актёры.
2)работа над эскизом
3)перевод этого эскиза в объём и материал.
Поиск истины не возможен без эмоций. Именно поэтому эмоции,вызываемые костюмом, спектаклем не должны быть случайными, а мысли и ассоциации должны быть организованны и целенаправленны художником. Всё очень взаимосвязано, ведь зритель воспринимает не только с помощью слуха, обоняния, но и с помощью зрения. А зрение-это своего рода мир образов, который складывается за счёт ассоциаций, за счёт жизненного опыта. Художник должен быть и психологом одновременно, т.е. должен уметь предугадать ассоциации своего зрителя. Каждый автор-драматург требует своей, особой формы спектакля, поэтому художник, подобно актеру, должен обладать способностью к "перевоплощению" в зависимости от того, с каким материалом он сталкивается: с драматургией ли В. Шекспира, А. Островского или Н. Погодина.
Внешнее правдоподобие не всегда решает большую правду образа. Показателен в этом отношении Шекспир. Можно перенести на сцену реальный Эльсинор и датских воинов в тяжелых доспехах, но в таких декорациях и костюмах можно будет играть не "Гамлета", а в лучшем случае бытовые сцены эпохи северного средневековья. Шекспир с его могучим обобщением не терпит многословности и дробности ни в трактовке режиссера, ни в оформлении. Он требует масштабности художественного мышления, простоты и предельной продуманности каждой детали. Вот почему работа над пьесами Шекспира - пробный камень для каждого театрального художника.
Направление работы театрального художника зависит и от требований жанра.
Сталкиваясь с драматическим театром, он должен помнить, что основой спектакля является актер и что основная задача декоратора состоит в наиболее выгодной "подаче" актёра, в создании для нот и л типических обстоятельств, которые акцентируют смысл действия.
В онере художник выступает в большем равноправии с исполнителями. В силу того что музыка связана со зрительными ощущениями, декорации здесь выступают в качестве формы изобразительного выражения музыки. Эта форма должна впечатлять - отсюда вытекает необходимость полноценного зрелищного начала в опере. Но зрелищность не должна сводиться к сусальности, трафаретности и красивости, которыми грешили даже большие мастера сцены. Наши лучшие оперные декораторы - Вильяме и Дмитриев всегда боролись с чисто внешней оперной импозантностью, умея в достаточно лаконичной и сдержанной форме выразить монументальный дух оперного спектакля. Благодаря тому, что в массовых сценах действуют большие группы актеров, цвет костюмов приобретает особую важность. Перемещение толпы по сцене может придать зрелищу огромную динамическую силу, если художник найдет верный цветовой ключ. Так" например, художник Ф. Федоровский в опере "Хованщина" М. Мусоргского сумел движением хора в черных и красных одеждах и сменой этих цветов на сцене определить эмоциональную атмосферу спектакля в соответствии с музыкой, с ее подлинно высоким драматизмом.
Театральный художник, в отличие от живописца, скульптора и графика, которые говорят в своих вещах то, что им хочется сказать в данный момент, может обнародовать свои мысли и чувства только через посредство соответствующего драматургического материала. Чем выше качество этого материала, тем интереснее декоратору работать над ним.
Советская драматургия предоставляет богатейшие возможности для творчества театрального художника. Художнику каждый раз приходится заново искать форму современного спектакля, и, в случае если она найдена максимально совпадающей с сущностью драматического произведения, от нее трудно освободиться всем последующим постановщикам, даже самым опытным. Например, оформление "Оптимистической трагедии" Вс. Вишневского в Ленинградском государственном академическом театре драмы имени А. С. Пушкина (1955) в какой-то мере повторяет решение этой же пьесы в Камерном театре в Москве (1933).
Аналогичную роль в советском театре сыграло оформление В. Дмитриевым "Егора Булычева" М. Горького (Театр им. Евг. Вахтангова, 1932), а также Н. Акимовым "Разлома" Б. Лавренева (Театр им. Евг. Вахтангова, 1927;) и Н. Шифрипым "Поднятой целины" М. Шолохова (Театр Советской Армии, 1957)
Е.О.Кибрик: «Каждый предмет, фигуру или отдельный элемент надо располагать так. чтобы они легко и ясно воспринимались зрителем». Создавая костюмы, сценографию, художник должен думать о спектакле в целом. Для этого нужно отделить главное от второстепенного. Основной задачей для художника является достижение единства идеи замысла и её воплощения.
Безусловно, костюм очень важная часть спектакля и не только для исполнителя данной роли, но и для его партнёров. Костюм подчас раскрывает некоторые, завуалированные в пьесе, черты самого персонажа.
Но сложность заключается в том, что следует учитывать внешность и самого актёра и характер, черты его персонажа. Костюм должен помогать актёру в течение спектакля доносить состояние персонажа. Для этого необходимо предусмотреть его взаимодействие с вещами и с другими героями. Кроме того, очень важно, как костюм взаимодействует с декорациями, при различных световых эффектах.
Не для кого не секрет, что театр –это условность, т.е. как бы «уславливается» со зрителем о правилах игры. Правила всегда разные, в зависимости от задач, но одно главное для всех всё-таки есть: должна быть гармония и вкус. Для театра очень важно, чтобы принятая в данном спектакле условность была понятна зрителям. Нарушение условий игры ведёт к нарушению цельности произведения.
По ходу работы художник знакомиться с историческим костюмом, с бытом,того времени, который будет показан в спектакле, наиболее подходящие костюмы зарисовывает. И, анализируя это, необходимо найти современные подходы к раскрытию пьесы, которые сделают спектакль понятным сегодняшнему зрителю. В этом поиске художника ведёт его современное мировоззрение, его знание современной эстетики, обострённое восприятие всего нового и актуального.
Определив основную концепцию, переходим к частностям- к разработке силуэтов, отделки, деталей. И на этом этапе происходит поиск индивидуальности каждого персонажа. Для этого рисуются маленькие эскизы-наброски в цвете. В них отражаются ход размышлений, поиск.
Дальнейший этап-это рабочие эскизы, которые утверждаются худ советом и актёрами. Рабочий эскиз должен быть хорошим руководством для работы цехов: в нём должны быть чётко определены форма, силуэт, пропорции, отделка. Кроме того, такие эскизы должны быть прорисованы не только спереди, но и со стороны спинки, а при сложных силуэтах- в профиль.
Когда графическая часть работы завершена, а эскизы утверждены, наступает последний важный этап работы над костюмом - перевод эскиза в материал, в костюм. Для художника ответственная часть-это примерка. Пока костюм ещё не готов, надо собрать вместе все ткани и отделки, и наколоть их сначала на манекене. Затем проверить на сцене первое общее впечатление и осветить манекены, так как будут освещены актёры.
На примерке актёры говорят, как они себя чувствуют в данном костюме, высказывают свои пожелания. Но главное в процессе всех доделок и переделок не потерять основную идею, задумку. Питер Брук не случайно сказал. Что высшая похвала спектаклю, если можно сказать, что он - цельный. Только цельная завершённая композиция может называться произведением искусства.
В театральном костюме силуэт обуславливается не только и не столько господствующим в искусстве стилем, сколько характером сценического образа, психофизическими данными актёра.
В каждом костюме,как правило, много линий: контур – силуэт, линии бортов, линии кокеток, карманов, галстука. Все они различны по характеру и направлению. Задача художника сочетать их так, чтобы заставить наилучшим образом служить композиции. Например, вертикальные линии, как и плавные, округлые создают ощущение спокойного движения; диагональные-более живого; горизонтальные - ощущение замедленности, почти статики; ассиметричные кажутся активно движущимися. В древних орнаментах горизонтальная линия обозначала Землю, ломаная- грозные силы природы(молнию), волнообразная - воду.
Цвет
Костюм можно создавать, опираясь на форму или цвет. Каждый элемент может стать опорным, но цвет по силе эмоционального воздействия остаётся первым. Достаточно назвать какой-либо цвет, как сразу возникает ассоциативный ряд. Но есть один серьёзный важный пункт: тёплые, особенно яркие цвета зрительно расширяют и приближают фигуру актёра к зрителю. Чистые холодные цвета делают фигуру зрительно меньше и как бы отодвигают вглубь сцены.
Известно, что в разных странах, в разное время отдавалось предпочтение какому-либо цвету или какой-либо цветовой гамме. Такие предпочтения создаются социальными причинами и индивидуальными качествами людей.
Например, Павел Иванович Чичиков(Н.В.Гоголь«Мёртвые души»)- «помещик по своим надобностям»-не мог носить мундир, ни форменную одежду. Но чёрный фрак был бы для него слишком конкретен, поскольку однозначно воспринимался в то время, к которому относится время действия поэмы. А потом он облачается во «фрак брусничного цвета с искрой», когда отправился на губернаторскую вечеринку, где «чёрные фраки мелькали и носились врознь и кучами там и там, как носятся мухи на белом сияющем рафинаде». Чередование названий цвета чичиковского цвета не случайность. Изменчивость становится в один ряд с такими характеристиками Чичикова, как: «нельзя сказать, чтобы стар, однако ж и не так, чтобы слишком молод», «не красавец, но и не дурной наружности». Можно предположить, что здесь гоголевский цвет имеет эмоциональную окраску- это средство психологической характеристики персонажа. Поскольку чёрный фрак говорил о легкомысленности его владельца, Чичиков, дабы произвести солидное впечатление, предпочитал носить цветные фраки.
А теперь о степени насыщенности цвета, т.е. о тоне. Он таит в себе способность вызывать определённые эмоции. Все цвета, находящиеся по одну сторону от серого кажутся лёгкими и радостными(по направлению к белому), а по другую сторону-более мрачными. Находясь между ними, средний является для наших глаз самым спокойным.
Композиции, в которых господствует средний и близкие к нему тона, вызывают ощущения уравновешенности. Средний тон в зависимости от окружения становится то светлее, то темнее. Белое и черное же остаются неизменными в любом окружении. Ахроматический средний тон является наилучшим мерилом для тонкого определения насыщенности цветовых тонов.
Для контроля над собой художник может сделать к своему эскизу средне-серое паспарту, и тогда он получит точное представление о тональных достоинствах и недостатках своих костюмов.
В сложных костюмах, имеющих много деталей, трёх тонов может быть недостаточно. Можно использовать один –два добавочных тона, которые должны тяготеть к трём основным, чтобы костюм не потерял читаемость.
В театральном костюме большое значение уделяется силуэту, особенно если в основу берётся исторический костюм. Осовременивать его нужно бережнее, поскольку изменяя его, изменяются черты господствующего стиля в искусстве. Достаточно изменить объём, массу, фактуру, цвет, отделку. Но силуэт, больше всего раскрывающий дух времени, несущий его аромат, должен быть сохранен в своих основных чертах. Хотя в театре может быть всё не по правилам.
В театральном костюме силуэт обуславливается не только и не столько господствующим в искусстве стилем. Сколько характером сценического образа, психофизическими данными актёра. Но при любом решении силуэт остаётся наиболее важным элементом композиции костюма. В моделировании силуэты делят на структурные, которые выявляют и повторяют формы человеческого тела, а также подчёркивают как его достоинства. Так и недостатки, и на декоративные, которые отступают от естественных очертаний фигуры, маскируют формы и линии. Такие силуэты зрительно искажают пропорции. Они являются наиболее подходящими для решения сложных костюмных задач: для выявления острохарактерных образов, для создания фантастических, сказочных костюмов. Могут быть сложные силуэты, условно состоящие как из одной, так и из нескольких геометрических фигур.
Силуэтная линия так же важна. Она открывает формы основных и дополнительных объёмов одежды, создают представление о пластике. Линия помогает зрителю воспринимать пропорции не только всего костюма в целом, но и все отношения малых форм и их гармонию внутри него.
Анализ сценографии
5.а. Первый вариант. В центре- круг (полый цилиндр),как символ неизбежности и быстротечности. На нём - верёвочная лестница, расположенная в форме католического креста. Крест, в спектакле играет большую роль, как символ веры, не той, которую навязывают архиепископы, инквизиторы и т.д., а той, которая вселяет надежду. От круга в разные стороны расходятся верёвочные лестницы, которые спускаются со сцены. Поскольку эпоха, которую рассматриваем - это эпоха инквизиции, а вследствие –эпоха подлости, предательства, то по этим лестницам из разных углов, как змеи появляются люди. Кроме того, на фоне круга из красного бархата – кулиса. Она опускается в момент кровопролитий, в момент начала военных действий. И тем самым задаёт тон. Образ духа Фландрии Тиль может создавать за счёт подвесных канатов, перемещаясь с помощью которых, он напоминает птицу.
5.б. Второй вариант. В основе этого варианта лежит мачта корабля с его парусами, верёвочными лестницами. В начале спектакля «паруса» держатся на «мачте», с развитием сюжета они опускаются. И открывается то один красный цвет, то серый, то оранжевый. Это зависит от действий, происходящих на сцене. Цилиндр выполняет роль лобного места(в начале спектакля).
Методы построения коллекции
Коллекция театральных костюмов для данного спектакля
Методы, которые были использованы в данной дипломной работе:
1.сравнительно-аналитический.
Опираясь на этот метод, была проведена исследовательская работа по изучению исторического костюма Фландрии 16века. По итогам было выявлено, что на одежду данного периода оказали влияние Франция и Испания. В цветовом отношении в костюме крестьян преобладают более тёмные, земляные тона,в различных интересных сочетаниях,. И, напротив, в костюме дворян – более яркие, насыщенные цвета. Это различие - испанское влияние.
Но в данной коллекции было решено изменить этот цветовой принцип исторического костюма. Король, королева, свита при дворе(все испанцы) – в чёрно-белой гамме. Они живут по принципу шахмат. И жизнью этот способ существования назвать нельзя. Это игра. Шах и мат.
2. ассоциативного метод строится на ассоциациях, полученных от творческого источника, в данном случае от пьесы Г.Горина «Легенда о Тиле».
Каждый персонаж этой пьесы обладает отличительной особенностью, у каждого свой характер, свой неповторимый образ. Кроме того, практически все герои меняются на протяжении пьесы, вследствие этого меняется и костюм.
Видеть себя во сне одетой в выходной костюм означает, что вас пригласят на веселую вечеринку со множеством хороших знакомых и не меньшим количеством разносолов и горячительного.
Быть одетой в повседневный рабочий костюм – к задержке зарплаты.
Приснившийся вам мужской костюм предвещает денежные потери, на восполнение которых понадобится длительный срок.
Видеть во сне костюм клоуна – обнаружите, что заблуждались в отношении человека, которого считали серьезным и обязательным, что касается деловых отношений.
Надевать на себя клоунский костюм – опасность поддаться соблазнам и искушениям легкой жизни, имеющей криминальную окраску.
Подпишись на канал Сонник!
Сонник - Костюм-тройка и число три
Примерять во сне костюм-тройку означает, что в жизни Вы занимаете не свое место.
Если этот сон увидит женщина, то это признак того, что она через 3 месяца решит выйти замуж за человека, которого не любит, и брак ее не будет счастливым.
Если этот сон приснится школьнику, то через 66 дней он покажет свое полное невежество на экзамене или собеседовании.
Бизнесмену же подобный сон обещает крушение честолюбивых надежд в ближайшие 3 недели, так как он слишком высоко нацелился, ему следует навести порядок в своих мыслях и планах.
Толкование снов из
