Савва Ямщиков: вечная память. Савва ямщиков служу по россии

Ее задумали и создали еще в 2000-е годы Павел Пожигайло и Савва Ямщиков – выдающийся реставратор и популяризатор наследия, принципиальный борец за его сохранение. Сегодня силами волонтеров ВООПИК идет ремонт фасадов Дома Палибина (1818 г.) в Москве. Этот памятник архитектуры в свое время был спасен и отреставрирован, благодаря усилиям Саввы Васильевича. Там же находится его последний кабинет, ставший фактически мемориальным. В кабинете осталось все, как было при жизни хозяина. А хранителем является дочь – Марфа Ямщикова. С ней мы поговорили о работе и личной жизни Саввы Васильевича Ямщикова.

Вижу, что в кабинете много книг, целая стена дипломов, но … спрошу про пепельницы. Бросается в глаза их обилие. Это коллекция Саввы Васильевича? Ведь он не был заядлым курильщиком.

Нет, не был. Это шуточная коллекция. Савва Васильевич вообще любил пошутить. Всегда говорили, что Ямщиков коллекционирует иконы. Действительно, он был связан с иконами с самого начала своей деятельности. Специализацией в университете у него было древнерусское искусство. На втором курсе университета отец начал работать в мастерских Грабаря как реставратор темперной живописи. Иконы были его жизненным выбором, конечно. Но он никогда ничего не коллекционировал.

И вот эта подборка пепельниц возникла «в пику» расхожему мнению. Он решил: ну, пусть будут пепельницы. Эта идея возникла в перестройку, когда его стали выпускать за границу. До этого 25 лет он был невыездным, можно было только по России путешествовать. Так вот, когда он стал выезжать, привозил пепельницы. Можно было ведь попросить пепельницу в любом заведении, чтобы на память подарили, это как реклама. Но папа подшучивал, что пепельницы эти иногда он пытался украсть, и если это видел гарсон или кто-то из обслуживающего персонала, то подходили и спрашивали: «Может быть, вам завернуть? Мы сделаем вам подарок».

Уже незадолго до смерти папа перевез из дома сюда все пепельницы. Они всегда привлекают внимание... Ну а дипломами папа решил стену украсить пустующую…

- Которой из наград Савва Васильевич больше всего дорожил?

Очень дорожил вот этой - премией Ленинского комсомола. В 1980-м году ЦК ВЛКСМ наградил папу – за популяризацию произведений русских художников XVIII-XIX веков, и Сергея Сергеевича Голушкина – за реставрацию. Они много лет работали вместе. Смеялись, что были как «толстый и тонкий», Голушкин – реставратор, отец - организатор выставок. Так вот они были первыми, чьи заслуги в сфере реставрации отметил комсомол. За «Ярославские портреты»: именно в 1980-м году открыли эту выставку в Ярославле.

Как реставратор папа работал только первые 10 лет своей деятельности. Потом, зная весь процесс изнутри, занимался популяризацией профессии, устраивал выставки, издавал альбомы и каталоги, работал как искусствовед.

Вот – диплом к ордену святого Даниила Московского от Русской Православной церкви. Это за проект – Фонд "Сохранение", папа был председателем его Попечительского совета. Это награда 1995-го года. Дело было так. У папы была пара друзей, которые занимались покупкой и продажей икон. Разбирались в этом. Все вместе придумали сделать фонд. Находили иконы, привлекали банки для того, чтобы их приобрести, и – безвозмездно передавали в храмы. Это были 90-е годы, Церковь только-только «поднималась», не было еще особенно никаких спонсоров и благотворителей. А Фонд привлекал крупнейшие банки – Чара, Инкомбанк, Менатеп, Мост. У меня хранится много приглашений на акции Фонда – 20-25 акций состоялись. А ведь надо понимать, что каждая акция – это «начинка» в церковь. За один раз передавалось до 40 икон. Так они оформили Казанский собор на Красной площади, храм Большого Вознесения и многие другие храмы.

Вот благодарность от министра культуры СССР Демичева – «за успешное участие в культурной программе Олимпиады-80 в Москве».

- Я ожидала, что будет много наград, связанных с Псковом.

Псков – это один из этапов жизни Саввы Васильевича. И последние годы он к Пскову прикипел. Папа долго болел и после болезни, когда он почти 10 лет не выходил из дома и не знал вообще, вернется ли к своей привычной жизни и работе, он все-таки поправился и поехал во Псков, Петрозаводск, Ярославль. Первое, что он делал в каждом городе – это шел на кладбище: многие из его друзей уже были там.

И, конечно, последние годы папы были ответной волной тем местам и людям, которых он любил. Он стал писать «Мой Псков», вспоминания, как что было. Он видел, какой город был, как его возрождали после войны реставраторы - в основном его друзья. И как после перестройки это все стало «проседать». Савва Васильевич писал, что после войны Псков выглядел лучше, чем вот как сейчас, когда его так запустили.

Невозможно не обратить внимание на вот эти две работы: фотография тебя с папой в странной такой технике и портрет отца с первой женой в стиле художников Возрождения.

Да, всегда спрашивают, что это за фототехника. Недавно нас снимал телеканал «Культура» и оператор Игорь Иванов сказал, что это просто не очень хорошо выдержанная фотография, которая со временем дала эффект старения. То есть была нарушена технология. А снимал Юрий Рост в мастерской на Пречистенке.

Ну а на портрете - папа с Велиной Братановой, его первой женой. Это был молодой университетский брак. Они вместе учились. Она была из Болгарии Ее отец был дипломатом. Их союз не выдержал проверку на взросление, хотя отец с большим уважением и благодарностью всегда к ней относился. И кстати, он познакомил её с будущим мужем.

Папа вообще поженил несколько пар. У него был какой-то дар сказать: «А не сойтись ли вам?» Так, он поженил художника, сценографа Сергея Михайловича Бархина, тот до сих пор вместе со своей супругой Еленой Козельковой.

Папа чувствовал вину перед Велиной, но – он был слишком широким человеком, эмоциональным, ему не хватало узкого семейного коридора. Она была другая, очень переживала их разрыв. Савва Васильевич был ей очень благодарен. Она получила прекрасное образование в МГУ, у нее было два свободных языка – помимо болгарского и русского, еще французский, итальянский. Они вместе путешествовали. То есть такая утонченная девушка и мальчик из барака.

Она его «приподняла» в плане образования, скажем так. Но, судя по письмам, он был взрослее житейски. Он принимал важные семейные решения, она всегда ждала его мнения.

У папы была еще вторая жена. Ну а третьей стала моя мама. Они познакомились на Московском конкурсе балета в Большом театре в 1972 году. Причем его специально Владимир Васильев позвал на нее посмотреть. Такая, говорит, красивая узбечка танцует.

И отец влюбился с первого взгляда, развел маму с первым мужем: она была замужем за своим коллегой, тоже танцовщиком Кировского балета и не собиралась разводиться. Но Савва Васильевич же был, как танк, если чего-то хотел. Они прожили вместе четыре года.

- Потом он не женился?

Нет. Это был уже третий брак, он очень переживал разрыв и, видимо, принял решение, что – все, хватит. Тем более что ребенок, к счастью, у него появился. Но вообще надо понимать, что у отца - старообрядческие корни. Его мама, моя бабушка, из староверов, и он, и я крещены в Успенском храме на Преображенке. И вот эти его, скажем так, разгулы пресекались усилием воли, рефлексией и переживаниями. По его записям, письмам, видно, что он все время думал: куда я движусь, к чему это все – алкоголь, связи какие-то.

Так что он, в конце концов, видимо, принял решение остановиться. Я росла с бабушкой в Москве. Мама в Ленинграде продолжила карьеру, она впоследствии вышла замуж.

- А папа был верующим человеком… в классическом понимании?

Он не мог воцерковиться по обычной схеме, конечно же. Но я думаю, что вообще его жизненная позиция во многом объясняется именно старообрядческими корнями. Старообрядцы – бунтари. Революционеры. Не зря они поддержали 1917-й год. Они могут не согласиться с чем-то так, что выйдут из системы. И такая позиция давала внутреннюю свободу. Плюс советское образование и свободный взгляд отца на вещи… Он обожал Микеланджело. Попробуй нашему даже продвинутому иконописцу сказать, что Микеланджело – это хорошо. Да, он - гениальный художник, но …он антиправославен. Православный человек не имеет права на что-то широко посмотреть, просто потому что он тогда перестанет быть православным.

А здесь вроде хитрость такая: я - старообрядец. Он ходил в храм святителя Николая на Маросейке. Причащался, стоял на службе. Но … крестился по-своему, двумя перстами. И когда ему батюшка про это говорил, отец показывал на икону Спасителя и говорил: «У него вот так, двумя перстами, можно и я буду вот так?»

Да, он был верующий человек, но по-своему. Его знания давали ему кругозор, он не всегда считал, что надо придерживаться догматики. Это бы «сузило» его.

- Вера давала силу и для борьбы?

Его борьба – это особенности характера, конечно же. Он воевал всегда, но - всегда по конкретному поводу. Он не был склочным человеком. В воспоминаниях журналистки Гузели Агишевой приведен один из случаев его борьбы за справедливость, так вот там папа называет себя Эдмоном Дантесом. Видимо, так он себя и ощущал: отшельником и борцом. Конечно, без друзей себя он не мыслил, друзей было много, но уединение было ему необходимо...

В этот кабинет он редко поднимался в последние годы. Ему было уже тяжело. Он в основном сидел в кресле внизу и принимал людей, звонки. Многие шли к нему за помощь. У него был здесь как Смольный.

И я вот думаю, что в памяти он остался не только из-за своей борьбы. Ведь многие, кто защищает те же памятники – так не запоминаются. Папа многим помогал, поэтому его и ценят до сих пор.

Он всем помогал: кого устроить в больницу, кому деньги перечислить. О многом я узнаю только сейчас, читая его письма. Он об этом, конечно же, особо не распространялся. Вот, в Новгородской области затеяли журнал по искусству, а денег нет, просят помочь – он отправляет деньги, собственные, личные. Журналист Ольга Селюк, с которой папа делал передачи о русском искусстве XVII-XVIII веков, мне недавно рассказала, что когда серьезно заболел ее муж, только Савва Васильевич ей помог и не отвернулся.

Он очень дружил со Львом Гумилевым, считал его своим учителем. Так же помогал его вдове, когда та переехала в Москву.

А ведь он сам-то жил на зарплату, ну и на гонорары от консультаций. Причем он же никогда не занимался какими-то подложными, заказными оценками - как сейчас многие за большие деньги подписывают экспертизы в пользу застройщиков или в пользу фальшивых произведений искусства. Папа всегда говорил, что одна такая подпись перечеркнет весь труд, все усилия, всю биографию.

- А ты сейчас разбираешь его письма и записи? Планируешь публиковать?

Пока систематизирую. Их очень много. Он с юности хранил верность эпистолярному жанру. Из своих поездок слал друзьям открытки. Многие письма, конечно же, важны для нашей культуры в целом, например переписка с Тарковским, Солоницыным, Бурляевым во время съемок «Андрея Рублева».

И письма раскрывают Савву Васильевича не только как борца, но и как защитника. Думаю, именно поэтому память о нем живет.

- Да, собственно, и Дом Палибина – тоже пример его защиты.

После двадцати лет работы в «Грабарях», отец перешел на работу в ВНИИР, где создал Отдел пропаганды художественного наследия. Отдел делился на две части: сектор выставок и сектор предвыставочной реставрации. Институт реставрации тогда занимал здания Новоспасского монастыря, отдел сидел в колокольне. Отец хотел сделать специализированный выставочный зал при институте и, как он писал, подыскивал небольшой исторический дом в центре Москвы. Представьте размах личности человека, каждому ли придет в голову искать вот так запросто дом в центре Москвы?! И Дом Палибина оказался ничьим и свободным. А, по сути, никому не нужным. Отец убедил директора и основателя института Ивана Петровича Горина, что дом институту нужен. После реставрации и по сей день Дом Палибина функционирует как выставочный зал ГосНИИР. И вполне может называться «домом со счастливой судьбой», как сказал о нем когда-то Савва Васильевич.

Беседовала Евгения Твардовская

19 июля в Пскове после операции скончался известный искусствовед и реставратор . Заслуженный деятель искусств России, академик РАЕН (отделение “Российская энциклопедия”), художник-реставратор высшей категории, искусствовед, историк, писатель, член президиума Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, лауреат многих наград, организатор множества выставок, Савва Ямщиков известен своим неизмеримым вкладом в сохранение и восстановление отечественной культуры.

За сорок лет работы ему удалось возродить более 400 икон, многие годы он работал у архимандрита Алипия (Воронова) в Псково-Печерском монастыре, о чем впоследствии написал фундаменталый труд.

Просим молитв читателей о упокоении души раба Божиего и публикуем интервью Савелия Ямщикова, данное “Учительской газете” в преддверии своего 70-летнего юбилея.

С утра, до школы, стоял в очереди за мукой

– Савва Васильевич, считается, что люди искусства с детства чувствуют свое будущее призвание. А как у вас было с предчувствиями?

Тебе на руке напишут 1572-й номер, а пока идет очередь, нужно сбегать на станцию, украсть угля или дровишек, чтобы протопить печку.

Но в школе я почувствовал тягу к книгам, класса с 5-го читал запоем. Вот мы последние три года боремся за то, чтобы 200-летний юбилей Гоголя провести на должном уровне, а я вспоминаю 1952-й, когда мне шел 15-й год. И отмечалось 100-летие со дня смерти Гоголя. Отмечалось очень широко. Под личным наблюдением Сталина. И выпустили знаменитый синий шеститомник. Он со мной и по сей день. Гоголь, считаю, проторил мне дорогу в мир искусства. Конечно, были Бог, учителя, родители. Но Гоголь для меня - это все. И без Диккенса я своего детства тоже не мыслил. Русская литература и история - это то, что меня очень к себе тянуло.

В 62-м году я, тогда 24-летний выпускник искусствоведческого отделения МГУ и ученик Всероссийского реставрационного центра, был завсегдатаем кафе «Националь» на Охотном ряду. Туда заходили, чтобы пообщаться в неформальной обстановке, разные творческие люди: Михаил Ромм, Юрий Олеша, разведчик Абель, о котором был снят «Мертвый сезон», и, конечно, молодежь. Там меня однажды и представили худому, нервного вида парню, который оказался Андреем Тарковским, режиссером только-только прогремевшего на Венецианском кинофестивале фильма «Иваново детство». Он сразу предложил мне поработать консультантом на его новой картине об иконописце Андрее Рублеве. На что я возразил, что еще сам учусь. «Мне как раз и нужен молодой человек, желательно единомышленник, - сказал Андрей, - А что касается недостатка опыта, то, когда возникнет такая надобность, вы обратитесь к своим учителям». Потом оказалось, что мы с ним живем в одном районе. Он - на Щипке, а я - по другую сторону железной дороги, на Павелецкой набережной. Его фильм «Зеркало» - это и про мою молодость тоже.

В поисках объектов будущих съемок мы проехали по Карелии, Вологодчине, осмотрели храмы Новгорода, Суздаля, Владимира, Пскова.

- А что вам дала работа на «Андрее Рублеве»?

Это состоявшаяся на многие годы дружба с близкими по духу людьми Юрием Назаровым, Иваном Лапиковым. Я благодарен Вадиму Юсову за то, что благодаря его камере открыл для себя то, что, казалось бы, давно знал до мельчайших деталей. Сколько раз зачарован был я сказкой !

Но когда в первых кадрах фильма полетел над залитой половодьем землей мужик на шаре и проплыла у него за спиной белоснежная лепнина Покрова, увидел совсем по-новому этот памятник.

Тарковский советовался со мной при выборе актеров. Однажды он веером разложил на столе фотографии. Я отметил одно лицо, абсолютно незнакомое, но такое «рублевское», хотя, как известно, изображений великого мастера мы не имеем. «Да, удивительно похож… Солоницын из Свердловска. Не знаю, что он за актер, все-таки провинция», - Андрей колебался. Но я-то совсем иначе относился к провинции. Исходив-изъездив русскую глубинку вдоль и поперек, сколько ярчайших, самобытнейших талантов повстречал! Познакомившись с Анатолием Солоницыным, я при первой же встрече почувствовал, что это та тончайшая, очень ранимая натура, которой только и дано осилить неподъемный груз роли Рублева. Толю утвердили. Иначе пришел в этот фильм юный Коля Бурляев. Он хотел сыграть колокольного литейщика Бориску, но Тарковский видел в этой роли актера средних лет. Чего стоило нам с Юсовым уговорить Андрея. Я даже предложил поспорить на ящик коньяка. Андрей спор принял: «Давай на коньяк; но учти, ты проспоришь». Бурляев с блеском выдержал кинопробы и был утвержден. Благодаря ему новелла «Колокол» стала одной из вершин фильма.

- Повезло вам на встречи с выдающимися людьми…

Да. Когда я начал заниматься болгарской живописью, то познакомился со своей первой женой, которая сыграла колоссальную роль в моей судьбе. Ее отец до 1944 года был руководителем соцпартии Болгарии. Потом он пошел по дипломатической стезе. И моя будущая жена, приехав сюда, уже знала пять языков, потому что училась в Италии, Америке, Швейцарии. Она мне приоткрыла окошко в мир западного искусства: итальянское Возрождение, импрессионизм…

- Как познакомились со своей второй женой?

В свои университетские годы, занимаясь на кафедре искусствоведения вместе с моим другом, с которым мы и поныне сотрудничаем - Никитой Голейзовским - я несколько лет прожил в семье его замечательного отца Касьяна Ярославича Голейзовского. Это был талантливейший хореограф, один из просветителей конца XIX - начала XX века. Мы с Никитой восторженно слушали его рассказы о том, как он работал с Врубелем, Серовым. Однажды Касьян Ярославич сказал мне: «Я в Ваганьковском училище видел девочку из Средней Азии, Валю Ганибалову - поверь, она заставит о себе говорить». Я не придал этому замечанию особенного значения, но человек предполагает, а Бог располагает.

Позже я подружился с выдающимся танцовщиком Володей Васильевым. В 1972-м во время Всесоюзного конкурса артистов балета они с Катей Максимовой пошутили: «Савва, тебе бы следовало походить на балетный конкурс, ты же холостяк - может, и жену себе там подыщешь». И однажды я с ними сходил на один из туров. Правда, уже после четвертого выступления собрался уходить. Но они меня удержали: «Сейчас будет Валя Ганибалова танцевать, ее обязательно надо посмотреть». Я не такой уж тонкий ценитель балетного искусства, но сразу понял, что танцует действительно незаурядная балерина. Вскоре в Москву на гастроли приехал Мариинский театр. Я дружил с некоторыми из его артистов. Пришли они ко мне в мастерскую с Валей Ганибаловой. Так жизнь нас свела, мы стали мужем и женой, у нас родилась замечательная дочь Марфа, которая пошла по моим стопам.

Одна из ваших книг о трофеях Второй мировой называется «Возврату не подлежит!», а так ли безапелляционно стоит вопрос?

Для меня он безапелляционен. Согласно Гаагской конвенции, которую, кстати сказать, Запад нам часто тычет в нос, мы является страной пострадавшей. Это Германия развязала войну, а не наоборот. И требовать от нас каких-либо компенсаций по крайней мере аморально. Проблемой «трофейного» искусства я серьезно занялся в 1989 году, когда входил в президиум Советского фонда культуры. Как известно, все уникальные ценности, вывезенные после войны нашим государством из Германии в компенсацию за материальные потери в войне, были распределены под грифом «совершенно секретно» по хранилищам и музеям. Доступ к ним имел ограниченный круг лиц. Во Всероссийском реставрационном центре, где я проработал почти 30 лет, хранилась «Венгерская коллекция»: 160 шедевров западноевропейской живописи и 8 скульптур. Однажды ко мне обратилась заведующая отделом масляной живописи Надя Кошкина: «Савва, мы тут все реставрируем картины малоизвестных художников, а к работам Эль Греко, Веласкеса, Гойи, Тициана, Дега, Ренуара уже 40 лет никто не прикасался. Надо что-то делать».

Я позвонил заведовавшему международным отделом ЦК Валентину Михайловичу Фалину, большому знатоку изобразительного искусства. Он меня принял, мы проговорили часов пять и пришли к единому мнению: хранящиеся у нас трофейные вещи надо рассекречивать, реставрировать и выставлять в наших музеях, чтобы быть полноправными хозяевами. А вскоре появилась необходимость в госкомиссии по реституции.

- А зачем было создавать целую госкомиссию?

Ко мне стали обращаться специалисты по поводу других перемещенных ценностей. А это было уже начало 90-х, когда к власти подступался Ельцин и в обществе замаячил лозунг: «Берите, что хотите». Сразу появились желающие поживиться на халяву. Мой друг, крупный германский дипломат Андреас Ландрут тогда посоветовал: «Савва, надо срочно создавать комиссию по реституции, иначе начнут хапать и ваши, и наши. Деньги-то огромные». После предварительных консультаций было решено, что костяк комиссии составят искусствоведы и реставраторы, а их работу будут поддерживать дипломаты, адвокаты, архивисты.

- И чем занималась комиссия?

Помню, вели трудные переговоры в Будапеште, когда пришло сообщение, что Ельцин приехал туда с визитом и привез в подарок «Венгерскую коллекцию». Я так и обмер. Позже, к счастью, оказалось, что было подарено только две работы венгерских художников. Венгры нам говорят: «Мы взамен подарили России икону Андрея Рублева». И с гордостью предъявляют ее фотографию. «Мне все ясно, - говорю. - У нас такие «Рублевы» на вернисаже в Измайловском парке по 30 рублей идут». По возвращении в Москву мы на комиссии приняли решение, запрещающее дальнейшую передачу «венгерки», благодаря чему она до сих пор остается в России.

- А с «Бременской коллекцией» у вас были проблемы?

Они остались до сих пор. Капитан советской армии Виктор Балдин в 1945 году нелегально вывез из Германии 362 рисунка и 2 картины старинных мастеров. И три года держал их в чемодане под кроватью. И только в 1948 году обстоятельства заставили его сдать коллекцию в Музей архитектуры. Когда уже в 90-е наша госкомиссия ездила в Германию на переговоры, работавший с нами профессор Вольфганг Айхведе сказал: «Ваш Балдин с нами торгуется, просит в обмен на коллекцию «сделать» ему зубы, глаза, «Мерседес», но мы хотим все оформить официально». Я тут же звоню тогдашнему министру культуры Губенко: «Коля, от Балдина можно ожидать чего угодно, срочно забирай коллекцию». И по приказу Губенко спецслужбы в ту же ночь все вывезли в Эрмитаж. Говорят, Балдин поносил меня на чем свет стоит.

В феврале 1993 года мы подписали с немцами «Заявление о намерениях», касающееся судьбы «Бременской коллекции». Но ничего из этого не было выполнено. В России грянул кризис. Севший в кресло министра культуры Михаил Швыдкой госкомиссию по реституции распустил, а в марте 2003-го вообще пытался безвозмездно отдать немцам «Бременскую коллекцию», которая стоит под миллиард долларов. Но после обращения Николая Губенко с депутатским запросом в Генпрокуратуру сделку с немцами остановили.

- Что же делать?

Я уверен, что сейчас с бухты-барахты мы ничего отдавать не должны. Такие решения должны принимать сообща многие специалисты этого дела.

- С каким чувством встречаете свой юбилей?

Горжусь тем, что на недавней презентации моей последней книги «Бремя русских» вице-президент Академии геополитических проблем генерал-полковник Леонид Григорьевич Ивашев сказал: «С атомными зарядами в стране пока все в порядке. Здесь я спокоен. А вот Ямщиковых у нас маловато». И дальше процитировал стихи: «Ну что ж, такое бремя русских. / Наш век не лучший из веков. / Но светят нам на небе тусклом / Белов, Распутин, Ямщиков». Эти слова для меня выше любого ордена.

Главный урок, вынесенный из жизни: если в 25 лет я был уверен, что знаю все, то сейчас, прежде чем что-то сказать, я десять раз перепроверю и посоветуюсь с людьми, которым доверяю.

в: Смерти боитесь?

о: Думаю о ней. Три месяца назад умер мой шофер, Лев Палыч. Замечательный был человек. Как Савелич у Гринева. Забавный: ему доставляло удовольствие отвезти документы Добродееву или кому-то еще из важных. И вот сидел рядом в машине и тихо умер, я и опомниться не успел. Тогда я подумал, что пожелал бы себе такой вот смерти. А потом стал размышлять – не-е-т, без покаяния, без причащения не хочу. Мой папа был неверующий. А в 1941-м на него обрушилось три тонны ледяной воды, он был командир пожарного взвода. И в декабре в таком виде пришел домой. Умер от скоротечной чахотки. Так перед смертью вдруг попросил: крест в воду окуните и этой водой умойте.

в: Савва Васильевич, все же вы уже не на ярмарку, с ярмарки едете… Чему вас жизнь научила?

о: Заниматься надо тем, что дается тебе легче всего. Но делать это изо всех сил. Тогда жить будет интересно и свободным будешь всегда.

Так что этот мощнейший национальный генофонд, так активно уничтожавшийся большевиками, всё-таки успел проявить себя…» Савва Ямщиков

Ямщиков, Савелий Васильевич (08.10.1938, Москва, СССР — 19.07.2009 года, Псков, РФ) — русский реставратор, историк искусства, публицист, писатель. Окончил искусствоведческое отделение исторического факультета МГУ.

После неудачной попытки устроиться в музеи Кремля, получил предложение от Филатова Виктора Васильевича начать свою трудовую деятельность во Всероссийском реставрационном центре в отделе реставрации иконописи. Так, с двадцати лет Савва Васильевич начал работать во Всероссийском реставрационном центре в отделе реставрации иконописи. (Центр находился в Марфо-Мариинской обители, основанной святой Елизаветой (великой княгиней Елизаветой Фёдоровной), построенной А. В. Щусевым и расписанной М. В. Нестеровым).

Большую часть своей жизни С. В. Ямщиков провёл в русской провинции, сначала занимаясь профилактическими реставрационными работами на произведениях иконописи, а затем, обследуя музейные запасники, составляя реставрационную «Опись произведений древнерусской живописи, хранящихся в музеях РСФСР» и отбирая иконы для восстановления в Москве.

За сорок с лишним лет Савве Ямщикову удалось возродить сотни произведений иконописи, уникальные собрания русских портретов XVIII—XIX вв. из различных музеев России, вернуть многие забытые имена замечательных художников. Организованные Ямщиковым выставки, на которых показывались новые открытия реставраторов, стали неотъемлемой частью отечественной культуры.

Кроме реставрационных выставок Ямщиков сумел в советское время познакомить современников с сокровищами частных коллекций Москвы и Ленинграда — от икон до лучших образцов авангардного искусства. Владельцы личных собраний избрали его председателем Клуба коллекционеров Советского фонда культуры. Издав десятки книг, альбомов, каталогов, опубликовав сотни статей и интервью в периодической печати, Савва Ямщиков много лет вёл постоянные рубрики на Центральном телевидении, снимал редкие сюжеты в различных городах России и за рубежом. Был консультантом А. Тарковского на съёмках фильма «Андрей Рублёв». Савва Ямщиков, один из тех людей, чьё имя ассоциируется в обществе с борьбой за сохранение русского культурного наследия. Он похоронен 22 июля 2009 года в Пушкинских Горах на городище Воронич, на кладбище у храма Георгия Победоносца.

САВВА ЯМЩИКОВ | ЕСЛИ РОССИЯ ЭТО ЖВАНЕЦКИЙ, ТО ЭТО НЕ МОЯ РОССИЯ *

«… я работаю и живу для того,

чтобы это все осталось людям».

С . В . Ямщиков

8 октября этого года исполнилось 74 года со дня рождения уникального человека, поистине героя русской культуры – знаменитого искусствоведа, советского и российского реставратора Саввы Васильевича Ямщикова.

Член Союза писателей России, член президиума Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, член Межведомственног о совета по вопросам культурных ценностей, художник-реставр атор высшей категории, историк, автор многочисленных научных трудов, писатель, организатор множества выставок, составитель уникальной «Описи произведений древнерусской живописи», Савва Ямщиков известен своим неизмеримым вкладом в сохранение и восстановление отечественной культуры.

Академик Российской академии естественных наук, Заслуженный деятель искусств России, первый реставратор, получивший за двухсотлетнюю историю Российской академии художеств е почетную медаль, – звания и награды этого поистине незаурядного человека перечислять можно долго.

Савва Васильевич Ямщиков возродил к жизни имена многих и многих забытых русских художников и иконописцев, открыл жанр русского провинциального портрета XVIII-XIX веков, был консультантом Андрея Тарковского на съемках фильма «Андрей Рублев», отреставрировал более 400 икон. Однако жизнь этого, как могло бы внешне показаться, счастливого избранника судьбы, положившего всё – все свои силы, умения и дарования – на алтарь России и русской культуры (без которой немыслима и культура всех других народов России), была чрезвычайно сложной и исполненной немалых лишений и испытаний.

Савва родился в Москве 8 октября 1938 года, и детство провел в бараке на Павелецкой набережной, зато Кремль был из окна виден. По трудовой книжке местом его службы являлся Институт реставрации, а на самом деле – вся Россия. Он любил повторять слова А.С. Пушкина: «Я числюсь по России», — и сам тоже «числился» по России.

Семья его была далекой от искусства. Дед – кузнец, сгинул в ГУЛАГе. Отец – военный. И на кафедру искусствоведения МГУ Савва забрел как будто случайно. Он любил рассказывать то ли правду, то ли байку, что зимой гулять с девушкой по улицам холодно было. Вот они и ходили в Третьяковку – погреться, а заодно – картины посмотреть. Потому, мол, он и знал русскую живопись наизусть. А когда пришла пора поступать в институт, то увидел в МГУ программку искусствоведческ ого отделения для абитуриентов, решил поступать – и поступил.

На втором курсе технику живописи и реставрации читал Виктор Филатов – корифей в своем деле. Он и пригласил Ямщикова поработать у него – во Всероссийском реставрационном центре, когда узнал, что тот ищет подработку (стипендия была очень небольшая, отец Саввы давно умер, а дома были мама и братишка). И с того момента, как Савва пришел в Марфо-Мариинскую обитель, где в то время располагались реставрационные мастерские, древнерусское искусство навсегда стало его любовью и профессией.

Ямщиков очень рано стал известен в кругу знатоков древнерусского искусства. Ему было 28 лет, когда режиссер Андрей Тарковский пригласил его консультантом на съемки фильма «Андрей Рублев».

Тогда, в начале 1960-х, увлекаться древнерусским искусством было душевной потребностью самых разных людей – историков, физиков, лириков. Они не стремились в Париж или Нью-Йорк – все равно не выпустили бы. Но не побывать в Суздале или Пскове, не увидеть фресок Владимирских соборов было стыдно. Из этого поколения был и сам Тарковский.

«Андрей Рублев» стал фильмом, которого ждали, которого требовало время. Оператор Вадим Юсов, актеры Анатолий Солоницын, Юрий Назаров, Михаил Кононов, Николай Бурляев, Иван Лапиков остались друзьями Саввы Ямщикова на всю жизнь.

В те же годы, когда снимался «Андрей Рублев», Ямщиков устроил уникальную – на тот момент – выставку «Живопись древнего Пскова». Древнерусская живопись – это иконы, а иконы советская власть не жаловала. Однако выставку из 100 икон все-таки открыли на Кузнецком мосту, через дом от приемной КГБ, с большими трудностями. Разрешение Савве Ямщикову было выдано на выставку картин, а когда власти спохватились, у зала уже стояли огромные очереди, о выставке трубили «Би-би-си» и другие источники – и закрыть ее было невозможно.

Эта выставка стала первой после 1917 года выставкой икон! В эпоху, когда человека могли исключить из партии или даже уволить с работы за то, что он венчался или крестил ребенка, Ямщиков открывал людям мир русской иконы. А потом пошли выставки икон одна за другой – из Онежья, Ростова Великого, Кижей. Для зрителей, многие из которых икон никогда не видели, они стали настоящим откровением. Савва сам удивлялся, как это все удавалось.

Вообще с именем Ямщикова связано множество понятий с прилагательным «первый»: он первый описал все русские иконы, первый устроил выставку реставраторов, первый – после 1917 года – выставку древних икон, а на первой выставке шедевров из частных коллекций Ямщиков поставил задачу не только показать людям произведения искусства, но и вернуть доброе имя коллекционерам, которые в эпоху СССР считались спекулянтами. Благодаря организации крупных выставок имя коллекционера стало уважаемым по всей стране. Одним из первых в СССР Ямщиков стал заниматься вопросами реституции культурных ценностей, вывезенных немцами из нашей страны в годы Великой Отечественной войны. Во многом благодаря его усилиям была возвращена из Германии православная святыня – икона Богородицы Псковско-Покровс кая и другие реликвии.

Очень тяжелым периодом стал для Саввы Ямщикова распад Советского Союза. Практически все, чем он когда-то занимался, – его иконы и коллекции – оказались невостребованным и. Результатом стала тяжелейшая депрессия, из-за которой он 10 лет не выходил из дома и почти ни с кем не общался. у Ямщикова обострились все болезни – он с трудом ходил, перенес операцию на сердце, но по-прежнему себя не щадил и, немножко оправившись от болезни, спешил наверстать упущенное. Когда Савва узнал, что кроме него некому встать на пути несправедливости и беспредела, он поднялся с постели.

Надо сказать, что Савва Васильевич еще в детстве заболел полиартритом, и всю жизнь ему было трудно ходить и вообще двигаться, но это не помешало ему объездить всю страну. Нет ни одного старинного русского города, монастыря и храма, где бы он не побывал. По его словам, нет на Руси такой иконы, которую он не подержал в руках. «Я составлял опись икон по всем музеям – реставрационную опись. Я держал каждую икону в руках, составлял реставрационную опись для того, чтобы нам планировать работу. И поехал в Кострому. Это была командировка. Если бы я туда не поехал, не было бы открытия портретов Григория Островского, не было бы ярославских портретов, не было бы угличских портретов, не было бы рыбинских портретов» , — рассказывал о себе Савва.

Открытие картин Ефима Васильевича Честнякова – это тоже заслуга Ямщикова. И опять стояли километровые очереди на выставки его открытий. Выставки были его стихией. Он любил приходить в зал и смотреть на лица зрителей, впервые увидевших красоту провинциальных портретов и ростовских икон. Он вел передачи по телевидению и писал книги. Он был влюблен в историю русской культуры, в ее искусство и хотел, чтобы мир разделил его любовь.

В мастерской Ямщикова, где бы она ни находилась, всегда толпился народ – ученые, художники, спортсмены, артисты, музыканты, дипломаты – все, кого они заразил своей страстью к искусству, страстью к правде и справедливости. Круг друзей Саввы был огромным. Вместе с тем, советская власть относилась к нему с опаской и осторожностью, за ним следили, его славы боялись. Несколько лет КГБ пытался выяснить, не продает ли он иконы за границу. Однажды даже обмолвились, что если выяснится, что он продал хотя бы одну вещь, наказание ему дадут по «вышке» (высшая мера наказания — простонародн.).

«Обо мне шла слава монархиста, революционера и говорили, что я торгую иконами» , – вспоминал об этом времени Савва. Но, конечно, такое мнение о нем было вовсе не обоснованным. Его единственной материальной ценностью был портрет великой княжны Александры Павловны кисти Д.Г. Левицкого, который он сам нашел и отреставрировал (стоил портрет под 500 тысяч долларов). Савва его берег в приданое дочери Марфе. Но восставала душа, что такое сокровище лежит в шкафу, неведомое людям. Посоветовался с дочкой – Марфа не возражала остаться без приданого. Портрет они подарили Ярославскому музею.

Вместе с тем, Савву боялись. Была в нем какая-то истовость и непримиримость – за каждый храм, за каждую икону и картину он стоял насмерть. Он мог написать письмо Президенту, и на его письма откликались. Савва громил тех чиновников, которые уничтожали или препятствовали сохранению и развитию русской культуры – громил в печати и по телевидению, громил сплеча, не стесняясь в выражениях, не боясь вынести сор из избы.

Так, одно время в Абрамцеве директором был А. Пентковский, который разрушал Абрамцево, – Савве удалось снять его с работы. Ямщикову в свое время удалось снять с должности мэра города Суздаля, который разрушал и грабил древний город. Отстоял Ямщиков и Мемориальный музей-заповедник «Михайловское», где местные олигархи решили построить коттеджи: когда против директора Пушкинского музея-заповедник а состряпали уголовное дело, чтобы отстранить его и захватить землю, Савва защитил и доброе имя директора, и пушкинские пейзажи. А последним его делом стала подготовка Всероссийской конференции реставраторов во Пскове, посвященной спасению псковских памятников. Там Ямщиков и умер 19 июля 2009 года.

«Савва был истинным защитником русской культуры, русского искусства, наших традиций. Не в понимании традиции как бесконечного повторения пройденного, а в понимании развития принципов» , – говорил о Ямщикове известный актер, режиссер и писатель Василий Ливанов.

Сам же Савва любил повторять слова Евангелия: «Держите всегда свой светильник зажженным». Да, Ямщикову всю жизнь приходилось воевать – с грязью и копотью, губившими древние картины и иконы, с нерадивыми чиновниками и бюрократами, с собственными болезнями. Однако он был убежден: его жизнь удалась!

«Почему я так люблю выставки? – говорил Савва. — Потому что я работаю и живу для того, чтобы это все осталось людям. Когда я вижу на выставке, как люди смотрят на эти вещи, на этих иконных выставках, – для многих открывается новый мир. Одно дело – в музее. А на выставке – это все близко так. Мне радость доставляет, что эти шедевры находятся в надежных руках и, в конце концов, станут достоянием наших потомков. А что может быть лучше, чем-то, что ты знаешь, что дело твое – не напрасно» .

Литература:

1.​ Агишева Г. Реставратор всея Руси. Воспоминания о Савве Ямщикове. М.: НО ИЦ Москвоведение, 2010. – 448 с.

1.​ Савва Ямщиков. Числюсь по России. Док. фильм. Автор сценария Т. Басова. Режиссер А. Смирнов. 2009. http://www.youtu be.com/watch?v=t oi5gH6HQsc . Дата обращения: 01.10.2012.

1.​ Ямщиков С. Созидающие. М.: Русский мир, 2007. – 488 с.

1.​ Ямщиков С. Россия и бесы. Когда не стало Родины моей… М.: Эксмо, 2011. – 480 с.

1.​ Фото: Архив официального сайта факультета филологии и журналистики Иркутского государственного университета. 2009 г. http://www.slovo .isu.ru/news_arc hive_2009.html (дата обращения: 18.10.2012).

8 октября 2018 года исполняется 80 лет со дня рождения Савелия (Саввы) Васильевича Ямщикова (8 октября 1938 г. Москва - 19 июля 2009 г. Псков) – выдающегося деятеля русской культуры, искусствоведа, реставратора, публициста, просветителя и популяризатора деятельности по возрождению художественно-исторических памятников России.

«Заниматься надо тем, что дается тебе легче всего. Но делать это изо всех сил. Тогда жить будет интересно, и свободным будешь всегда <…> Главная радость моей жизни - это счастье работать всю отпущенную мне Богом жизнь…».

(Савва Ямщиков, из интервью)

Свою жизнь Савва Васильевич Ямщиков посвятил созидательному труду во имя процветания русской культуры. Всех его признаний, наград и регалий не счесть, это был неимоверно трудолюбивый, деятельный, талантливый человек. Реставратор, мыслитель, радетель за русскую культуру, за Псков.

« Я дорожу всеми своими наградами, полученными в те прошлые времена, потому что они все были выданы за конкретные дела. Например, премия Ленинского комсомола - за открытие русских портретов XVIII-XIX веков. Звание Заслуженного деятеля искусств России я получил за открытия в области древнерусской живописи. Также и другие награды. Медаль Российской академии художеств - это тоже за открытия в древнерусской живописи. Все эти награды, они лежат рядом и складываются как паспортные данные».

(Савва Ямщиков, из интервью)

О своей семье Савва Васильевич говорил так: «Одна часть моей семьи из крестьян, другая из духовенства». Бабушка окрестила внука Саввой в старообрядческой церкви. В ЗАГСе же зарегистрировали Савелием, заявив, что советского мальчика не могут звать Саввой.

«Сам я себя именно Саввой ощущаю. Когда меня крестили, а это был 1938 год, папа понес документы в ЗАГС, а там сказали, что такого имени нет. В паспорте записали Савелием. В школе меня десять лет величали Вячеславом, но по крещению я - Савва. Мой тезоименитый святой - новгородский святой Савва Вишерский. Я родился 8 октября - на день Сергия Радонежского, а именины мои на Покров - как раз в день Саввы Вишерского».

(Савва Ямщиков, из интервью)

В детстве и юности С. В. Ямщиков посещал церковные службы, пел в церковном хоре, но и комсомольцем был. Много читал, мечтал сниматься в кино. По его признанию, на искусствоведческое отделение исторического факультета МГУ забрёл случайно. Он легко сдал экзамены и поступил, при конкурсе 19 человек на место. На втором курсе технику живописи и реставрации преподавал Виктор Васильевич Филатов. С этим выдающимся реставратором он совершил первую поездку в Новгород, чтобы восстанавливать иконы, пострадавшие во время войны.

Студентом Савва Ямщиков вместе со своими однокурсниками помогал известному краеведу, археографу и филологу Леониду Алексеевичу Творогову обустраивать псковское древлехранилище. Именно Л. А. Творогов приобщил его к наследию псковской культуры, увлёк псковскими иконами и книгами о Пскове.

« Он помог мне понять суть псковского искусства. Он занимался иконами, фресками, архитектурой Пскова, а главное - собирал книжное наследие псковской земли. Когда я с ним встретился, то был еще студентом и помогал Леониду Алексеевичу вместе со своими однокурсниками обустраивать псковское древлехранилище. Он по-царски дарил нам свои знания и учил открывать их в книгах. Он, пожалуй, одним из первых предложил собирать не просто библиотеки, как таковые, а библиотеки Яхонтовых, Ганнибалов, Пушкиных... Многие из тех, молодых, что тогда работали с Твороговым, позже написали книги, сделали научные открытия на материалах, собранных этим замечательным человеком. А сам он, кроме всего прочего, обладал еще и редким даром жизнелюбия и внимания ко всему живому. Очень любил голубей кормить, привечать бездомных собак, выхаживать их...».

(Савва Ямщиков, из интервью)

С двадцати лет Савва Васильевич начал работать в отделе иконописи Всероссийского реставрационного центра. В руки реставраторов попадали настоящие шедевры, которым они возвращали первоначальный вид. Иконы удавалось не только реставрировать, но и демонстрировать на выставках. В выставочном центре на Кузнецком мосту были открыты три экспозиции, представляющие древнерусскую живопись Карелии, Пскова, Ростова Великого.

Кроме реставрационных выставок Ямщиков сумел в непростые годы познакомить современников с сокровищами частных коллекций Москвы и Ленинграда – от икон до лучших образцов авангардного искусства. Организованные им выставки неизменно становились событиями и неотъемлемой частью отечественной культуры.

Большую часть своей жизни Савва Ямщиков провел в русской провинции, сначала занимаясь профилактическими реставрационными работами на произведениях иконописи, а затем обследуя музейные запасники, составляя реставрационную «Опись произведений древнерусской живописи, хранящихся в музеях РСФСР» и отбирая иконы для восстановления в Москве.

За 40 лет ему удалось возродить более 400 икон, восстановить уникальные собрания русских портретов XVIII - XIX веков, вернуть забытые имена замечательных провинциальных художников Ефима Честнякова, Николая Мыльникова, Федора Тулова, Григория Островского и других.

Савва Ямщиков одним из первых в СССР стал заниматься вопросами реституции культурных ценностей, вывезенных в годы Великой Отечественной войны. Во многом благодаря его усилиям была возвращена в Псков из Германии православная святыня - икона Богородица Псковско-Покровская.

Кроме того, именно Савве Ямщикову принадлежит решающая роль в истории спасения и благополучного возвращения в Псковский музей иконы Всемилостивого Спаса из Великих Пустынь («Спас Елеазаровский»), которая в начале 1970-х годов была из музея украдена. Этот выдающийся памятник искусства середины XIV века, абсолютно уникальный в Псковском собрании, является для музея центральным, незаменимым, узловым экспонатом – тем духовным зерном, которое всё собой скрепляет и из которого хронологически и по смыслу вырастает в целом иконописная экспозиция.

Много лет Савва Васильевич работал у архимандрита Алипия (Воронова) в Псково - Печерском монастыре, о чём впоследствии написал фундаментальный труд. Уникальная коллекция ста икон «Живопись древнего Пскова» , собранная и отреставрированная во Всероссийском реставрационном центре под руководством Саввы Ямщикова, легла в основу псковской музейной экспозиции.

Последнее десятилетие своей жизни Савва Васильевич посвятил Пскову, разработке концепции восстановления исторического облика города. По его мысли, восстановление Пскова должно начаться с реставрационных работ Мирожского монастыря, Покровской башни XVI века и Изборской крепости.

« В Пскове жизнь и время текут по каким-то своим потаенным законам. Здесь неуместна торопливость, потому что она не сочетается с вечностью. Вот вы несколько раньше спрашивали, почему именно Псков я назвал «своим» городом. Да, люди, да, общение. Это, безусловно, значимо. Но есть и что-то такое, что сложно однозначно определить словами. В Пскове легко живется и дышится. В этом городе, если остановился в нем хоть ненадолго, сразу же перестаешь чувствовать себя туристом. Очень скоро наступает момент, когда из стороннего созерцателя ты перевоплощаешься в рядового гражданина, тебе становятся очень близкими все нюансы городской жизни ».

(Савва Ямщиков, из интервью)

В последние годы жизни Савва Ямщиков вел активную борьбу за сохранение исторического облика древнего Пскова, заповедника «Пушкинские горы».

Ямщиков издал десятки книг, альбомов, каталогов, опубликовал сотни статей и интервью в периодической печати, много лет вел постоянные рубрики на Центральном телевидении, снимал редкие сюжеты в городах России и за рубежом.

Скончался Савва Васильевич 19 июля 2009 года в Пскове, согласно собственному желанию похоронен в Пушкинских Горах на городище Воронич, на кладбище у храма Георгия Победоносца, рядом с могилой хранителя Пушкинского музея-заповедника Семёна Степановича Гейченко и около родового некрополя Осиповых-Вульф.

« Савва Васильевич ушел как раз 19 июля. Жена жалела меня, щадила, восемь дней одна несла эту боль. Поверить было невозможно. Сознание отказывалось. Савва много и тяжело болел. Совсем недавно лежал в Москве в больнице. Но более живого, сильного, мощного человека просто нельзя было представить. Из больницы Савва сбегал на телевидение, все время занимался какими-то делами, а в палате у него был рабочий кабинет и десятки посетителей, вернее просителей, которые просто ни одного дня не могли существовать без помощи Ямщикова. Он был такой всеобщий благодетель и заступник. А какой веселый, остроумный был Савва Васильевич, эти его любимые рассказки, побасенки, над которыми хохотали все окружающие. Неиссякаемые истории можно было слушать часами. Он вообще в беседах предпочитал монолог и был воистину его мастером. А еще Савва Васильевич был созидателем. Есть у нас в России такая порода «культурных деятелей», которая все время в оппозиции, всегда они против власти, традиций, устоев вековых. Всегда у них этакая фига в кармане, мол, «служить бы рад», но… А вот Ямщиков служил, преданно, каждый день, не ожидая лучших времен, «правильной» политики».

(Юрий Люкшин)

8 октября 2011 года на здании Псковского музея открыли мемориальную доску. На ней портрет Саввы Васильевича и слова: «С твердой верой в силу креста и слова стоявшему за Псков духовному воину Савве Ямщикову. Благодарные псковичи».

Воронич давно не город – стал он большим курганом:

Гейченко, Вульфы и Савва покоятся рядом с храмом.

Над ними – бездонное небо. Вокруг – безмятежная даль.

Кажется – воздух, прозрачность. Но это России сталь.

Воронич – плавильное слово, так именуют меч.

Приходишь сюда в молчанье – но обретаешь Речь.

Собирает бригаду – глаголом зажечь сердца!

(Сергей Маркус и Анна Леон)

Литература:

1. Музей друзей. Собрание Саввы Ямщикова : каталог выставки к 70-летию со дня рождения и 50-летию творческой деятельности / [сост. Светлана Горбачева]. - Москва: Сантал, 2008. - 202, л. цв. ил. : ил., цв. ил., портр.
2. : [сборник статей] / [ред. Л. М. Шлосберг; кол. авт.]. - Псков: Возрождение, 2010. - 399 с., л. ил. : ил. - Имен. указ.: с. 387-396. - Указ. памятников истории и культуры: с. 397-399.

*Статья на сайте Псковского государственного объединенного историко-художественного музея-заповедника, посвященная сборнику « Псковская губерния. Савва Ямщиков »

1. Ямщиков, Савва Васильевич. Возврату не подлежит! Трофеи Второй мировой / Савва Ямщиков. - Москва: Алгоритм, 2006. - 254, с.: ил.
2. Ямщиков, Савва Васильевич. Когда не стало Родины моей... : [воспоминания о Родине] / Савва Ямщиков. - Москва: Алгоритм [и др.], 2010. - 477, с. - (Русское сопротивление).
3. Ямщиков, Савва Васильевич. Мой Псков. - Псков: Псковская областная типография, 2004. - 352 с. : ил. Читать полный текст >> >>
4. Ямщиков, Савва Васильевич. Рассказы о реставрации памятников искусства: [в 2 кн.]. Кн. 1: Спасенная красота/ авт. и сост. С. В. Ямщиков. - Москва: Московские учебники, 2009. - 397, с. : цв. ил.
5. Ямщиков, Савва Васильевич. Рассказы о реставрации памятников искусства: [в 2 кн.]. Кн. 2: Мой Псков / авт. и сост. С. В. Ямщиков. - Москва: Московские учебники, 2008. - 413, с. : цв. ил.
6. Ямщиков, Савва Васильевич (1938-2009). Россия и бесы: когда не стало Родины моей... / Савва Ямщиков. - Москва: Эксмо: Алгоритм, 2011. - 144, с. ; 21 см. - (Политические тайны XXI века).

Интервью, поэзия, проза – в память о С. В. Ямщикове (Интернет-ресурсы):

1. Юрий Люкшин. Русь уходящая. Памяти Саввы Ямщикова // Альманах «Русский м i ръ» http://almanax.russculture.ru/archives/1568 (Дата обращения: 1.10.2018)
2. Сергей Маркус и Анна Леон. Уроки Псковского. Памяти Саввы Ямщикова // Центр Льва Гумилева - [Сайт] – [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://www.gumilev-center.ru/uroki-pskovskogo/ (Дата обращения: 1.10.2018)
3. Савва Васильевич Ямщиков. Интервью // Синергия - [Сайт] – [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://www.sinergia-lib.ru/index.php?section_id=1139&id=800 (Дата обращения: 1.10.2018)