Акт 1
В глухую трансильванскую деревню приезжает профессор Абронзиус со своим ассистентом Альфредом, чтобы доказать существование вампиров. По прибытии, Альфред влюбляется в Сару Шагал, дочь хозяина гостиницы, в которой они остановились. Сара обожает купаться, и это использует в своих целях граф фон Кролок, глава местных вампиров. Когда девушка остаётся одна в ванной, он является к ней и приглашает на бал в своём замке. Вампир соблазняет её своими речами, обещая «путешествие на крыльях ночи». Сара очарована таинственным гостем и впоследствии, когда горбатый слуга графа фон Кролока приносит ей подарок от своего хозяина - красные сапожки и шаль, девушка под благовидным предлогом отсылает влюблённого в неё Альфреда, а сама сбегает в замок к графу. Отца Сары, бросившегося на поиски дочери, вскоре находят мёртвым, и профессор, понимающий, что в убийстве повинны вампиры, хочет пронзить сердце трупа деревянным колом, чтобы предотвратить его превращение в вампира, однако жена убитого запрещает это. Ночью, когда служанка гостиницы (и любовница убитого) Магда приходит к умершему, чтобы проститься с ним, тот просыпается и кусает её. Появившиеся в комнате профессор с ассистентом хотят убить вампира, но тот уговаривает их не делать этого, а в обмен обещает проводить их к замку. Профессор и Альфред соглашаются. У замка их встречает сам граф фон Кролок и радушно приглашает в замок. Также он представляет им своего любимого сына Герберта. Герберт - гей, и Альфред ему сразу понравился.
Акт 2
Альфред хочет спасти Сару и, когда в замке наступает день, он вместе с профессором отправляется на поиски склепа, где должны покоиться граф фон Кролок с сыном, чтобы убить их. Однако, придя в склеп, Альфред понимает, что неспособен на убийство. Профессор и Альфред покидают склеп, в котором, тем временем, просыпаются отец Сары и Магда, тоже ставшая вампиром. Как выяснилось, они стали вполне счастливыми обитателями замка. Альфред находит Сару в ванной и уговаривает её бежать с ним, но Сара, увлечённая графом, отказывается. Опечаленный Альфред идёт прочь и просит совета у профессора, но тот лишь говорит, что любой ответ можно найти в книге. И действительно, взяв первую попавшуюся книгу в библиотеке замка, Альфред находит в ней советы влюблённым. Воодушевлённый, он снова идёт в ванную к Саре. Альфреду кажется, что он слышит пение любимой, но вместо этого он натыкается на Герберта, который объясняется ему в любви и пытается укусить. Появившийся вовремя профессор отгоняет вампира. На балу Альфред и профессор, переодетые вампирами, надеются спасти Сару. И хотя на балу граф кусает её, профессор замечает, что девушка ещё жива. Они пытаются незаметно увести Сару с бала, но Герберт узнаёт Альфреда, а вскоре и все остальные вампиры замечают, что профессор с Альфредом и Сарой - единственные из всех отражаются в зеркале. Кажется, всё кончено, но внезапно Альфред и профессор составляют крест из канделябров и вампиры в ужасе отступают. Все трое сбегают из замка. Граф посылает своего горбатого слугу в погоню, но того по пути убивают волки. Кажется, что это обычный счастливый конец. Альфред и Сара останавливаются, чтобы передохнуть, а профессор усаживается в сторонке, чтобы сделать какие-то заметки. Но внезапно Сара превращается в вампира и кусает Альфреда. Ничего не заметивший профессор радуется победе над вампирами. Мюзикл завершается танцем ликующих вампиров, которые поют, что теперь они захватят мир.
Друзья мои, я знаю, что поисковики выводят вас на эту страницу. Но здесь располагается архаический отзыв о питерской постановке. Нет, мнение моё о мюзикле не изменилось, но вы можете прочитать отдельно. Дата: 27.12.2016. Подпись.
Ну всё, теперь я могу, наконец, не отворачиваться печально и не опускать взор, когда мне удивлённо высказывают: «Как?! Ты не смотрела?! Да ты что?!» Да-да, я-таки доехала до Питера и посмотрела «Бал вампиров».
И вот сейчас я выскажу крамольную вещь: мюзикл оставил меня практически равнодушной. Вот именно, я не утирала тайком слёзы умиления, не восклицала от восторга и не толпилась на служебке (благо, Музкомедия в этом плане — просто подарок для зрителей; служебный вход находится чуть правее парадного). Я вышла, лихорадочно рассуждая, что же такого мне не хватило в «Бале вампиров», и что лично со мной не так, что я не разделяю всеобщих восторгов?..
Для себя ответы я нашла. Сейчас я более-менее подробно выскажусь по этому поводу, а вы уже можете сами решить, как к моим измышлениям относиться.
Вот ещё что важно. Я ехала на мюзикл абсолютно неподготовленной. Ни немецкую версию, ни наш бутлег я не смогла дослушать до конца. Решила, что это и к лучшему — интересней будет, и села на поезд. Фильм Полянского я тоже не смотрела. Потому вот вам мнение человека со свежим взглядом.
Значит, так. Безусловно, «Бал» — крепкая и грамотная постановка. Декорации нужно в срочном порядке показать Чевик, чтобы она хоть со стороны поглядела, как это делается. Костюмы шикарны (не в смысле красивы, ибо чего красивого, например, в одеянии Куколя?). Грим замечателен. Режиссура потрясающая (это опять шпилька в адрес Чевик, кстати). Превосходная работа балета.
А главное — моё любимое — живой оркестр!
И что же тогда мне не понравилось, спросите вы? А вот я сейчас по пунктам.
1. И основное. Я сидела в последнем ряду партера — правда, чётко по центру; потому, полагаю, на меня страшно матерились те артисты, которым надо было миновать мою дислокацию (то граф пройдёт, то Куколь прогарцует, то ещё какие вампиры). А я ж не в курсе, в какое время кто по проходу продефилирует, потому сижу расслабленно, могу ноги вытянуть… Я честно оглядывалась назад, не открывается ли дверь. Но каждый раз этот волнующий момент проходил мимо меня, и моему боку нехило досталось — по большей части от Куколя. Ещё меня обтёрли ожогинским плащом (и, да, я оценила совет держать себя в руках, когда он будет рядом проходить) и напугали криком в лицо в финале кладбищенской сцены.
Это всё лирика, а теперь о минусах. Мюзикл совершенно не приспособлен для созерцания из задних рядов (хотя, читала, с балкона наоборот нечто новое увидеть можно — например, кто лежит в гробах). Постоянно тёмная сцена, от которой болят глаза и не видно деталей происходящего (эй, кто-нибудь, скажите осветителям, что добиваться эффекта ночи, страха и ужаса можно менее радикальными средствами). Полное отсутствие ощущения сопричастности — несмотря на периодическое появление персонажей в зрительном зале. Это не первый спектакль, который я смотрела с галёрки, но никогда ощущения такой отдалённости не возникало. Что ж, придётся это дело лечить повторным посещением «Бала» (заранее отложу огромную кучу денег на билет, ибо «Вамприры» мастерски сосут не только кровь, но и содержимое кошелька).
2. Звук. До увертюры я наивно полагала, что нам нереально повезло — прямо за нами был звукорежиссёрский пульт. Значит, весь звук будет сходиться как раз в эту точку, и мы утонем в музыке, качаясь на волнах мелодий и вокала. Фигушки! Честно признавайтесь, кто положил подушку между нами и колонками? Ведь, судя по ощущениям моих ушей, через неё звучание и шло. Через ватную такую, огромную подушку. Если главных героев ещё можно было расслышать (особенно товарища графа, который в лёгкую переборол ухищрения звуковиков и переорал всех и вся), то что пел ансамбль, осталось для нас загадкой. Смысл песен улавливался по паре фраз, которые удавалось выхватить: ага, тут про проклятье вечной жизни, а тут — про то, что среди нас живут вампиры и прочие подонки… Неужели за пультом сидят глухие? Или они уже настолько хорошо заучили тексты, что не осознают, что зрители воспринимают хоровые моменты как выливание огромного чана каши в микрофоны?
3. Ещё главнее, чем первый пункт. Содержание мюзикла. Я в подростковом возрасте, как и большинство ровесников, сходила с ума от вампирской тематики и всего, с ней связанного. Но из этого возраста я успешно выросла, и сам факт лицезрения группы лиц с клыками и в плащах меня уже не заводит. Впрочем, тематика — это вопрос второй. Скажем, история короля Артура меня тоже не сильно интересует, но от «Спамалота» я тихо и верно тащусь, пересматривая и переслушивая его регулярно. Так что тут вопрос грамотной подачи материала.
И вот здесь в «Бале вампиров» всё совсем плохо. Банальнейшая история, толком не имеющая развития, излагаемая целых три часа. Да, другой спектакль при таком же тайминге покажется коротким, но во время просмотра «Вампиров» я периодически ловила себя на мысли, что хочу то заснуть, то уйти отсюда напрочь, то умереть и больше не мучаться. Я, напоминаю, ярая фанатка бродвейского стиля. А стиль этот подразумевает избавление от воды в либретто и максимально компактное размещение сюжетного материала. Ничего лишнего, только то, что важно.
Авторы «Бала» же решили ни в чём себе не отказывать. Каждый чих здесь обыгрывается длиннющей песней. Персонажи по сто раз поют об одном и том же в самый неподходящий момент (например, от очередной песни Альфреда, сидящего на кровати и прижимающего к груди чемодан, мне захотелось завыть и самой кого-нибудь искусать). Бесконечное начало в деревне… Да, я понимаю, что без оного никуда, но почему нельзя как-то полаконичней? Сто лет длится песня про чеснок, хотя всё важное сказали уже в первом куплете. Потом ещё полчаса мы следим за вяло развивающимся сюжетом, пока, наконец, не убивают Шагала… Товарищи, разбудите, когда в замок соберётесь!
Или, скажем, сцена со страшным сном Альфреда (которая «Мрак ночной»). Она, извините, для чего? Чтобы окончательно взорвать мозг публике? Чтобы эффектно потанцевать пять минут?
И это при том, что каждый отдельно взятый номер хорош. Ткни в любой — похвалю. Но, ёлки-палки, мы даже в пиццу не кладём килограммами все ништяки, которые найдём в холодильнике. Ибо понимаем, что будет перебор. Так почему авторы «Бала» прогнали прочь чувство меры и впихнули в мюзикл всё, что в голову пришло? И без того слабый сюжет растянули до упора, и он от этого лучше не стал.
4. Перевод. Вообще без комментариев. Кто-то ругал тексты Кима? Ей-ей, «Вампиры» ему сто очков вперёд дадут.
6. Программка-буклет. Мне не нужны спойлеры. И содержание, любовно и с опечатками размещённое в программке, я могу заранее и не читать. Но какой гений придумал разместить в буклете фотографии из финальной части? Вот оно мне заранее нужно было — увидеть, что Сара укусит-таки Альфреда? И, нет, это не мелочь, как можете решить вы. Это кто-то забыл голову включить.
7. Девочки-администраторши. Ну, те, что в плащах. Совершенно не задумываясь шлялись по залу в любой момент действия. Да, понимаю, должны пресекать фотосъёмку и прочие безобразия. Но остальные-то зрители почему должны мучаться, глядя не на сцену, а на скрытую плащём спину администратора? Плюс совершенно убила одна — та, что на каблучищах. Как прогарцует куда — мёртвый от стука её шпилек встанет. Да-да, а что на сцене что-то происходит — не её проблема.
В этот же пункт — абсолютно отмороженные зрители, ищущие своё место минут через пять после начала мюзикла. А сокрытые плащём администраторши помогают — ведут за ручку опоздунов через весь зал, выгоняют несанкционированно севших на чужое кресло… И плевать, что действие уже вовсю развивается. И что всем, кто сидит по центру, ни шиша не видно, ибо весь проход перекрыт.
8. Мой любимый момент. Оказывается, «Бал вампиров» — это пародия на Дракулу. Стёб, угу. Граждане, а я скажу так: «Рокки Хоррор» — это пародия и стёб. «Repo!» — это пародия. Да, наконец, уже упомянутый мной «Спамалот» — пародия. Мило, местами — тонко, местами — смешно. Так почему, чтобы понять, что и «Бал» — пародия, нужно об этом услышать или прочитать? Ибо человеку среднего ума самому дойти до такого открытия нереально. Псевдо-комические персонажи (псих-профессор, дура-Сара, еврей-Шагал) смотрятся в общей канве глупо и неуместно. Шутки недобиты (как говорят у нас в КВНе), фишка с губкой вызывает лишь недоумение (хотя огроменная губка-подарок пробила на смех), еврей — не такой евреистый, как надо бы в стёбе… И всё это — при совершенно серьёзном и шикарном фон Кролоке. Понимаете, все эти картонные одномерные персонажи — и вдруг такой со всех сторон выпуклый граф. Я что-то не понимаю, или стёб — это действительно должен быть стёб над всем? Два разных мира, два несовместимых мюзикла: один — про милягу-Кролока, второй — про тех идиотов, которые суетятся на сцене и совершают несуразные поступки.
И вот это — моя основная претензия к «Балу». Не корявый перевод, не безголосость ряда артистов (о которых чуть ниже), не затянутость даже. Создатели поставили перед собой цель, которую достигнуть не смогли. Серьёзно к «Вампирам» относиться нельзя, а несерьёзно — не получается. Мозг ломается и протестует.
И на сладкое пройдусь по исполнителям.
Увы, ничего не могу сказать об ансамбле. Сидела далеко, не признала даже родные и знакомые лица (что в гриме и с первого ряда-то проблематично). Но картина, уже привычная по «Графу Орлову»: мальчики лучше девочек. Хотя и мальчики не все поют на ура. Хочу выделить молодца, певшего первое соло во «Мраке» — слушала б и слушала. Кто подскажет его имя (подсказка: 8 июня)?
Вообще, я не могу хвалить артиста мюзикла, если он плохо поёт. Ибо, будь ты хоть трижды гениальным актёром, но голоса нет, что ты делаешь в этом жанре? Иди в Малый театр! Да, это моя боль и проблема: я обладаю музыкальным слухом и пониманием, кто умеет петь, а кто так, поскрипеть вышел. Потому не осбессудьте, что услышала, то и описываю.
Кирилл Гордеев — Герберт . Вот как раз ярчайший пример замечательного драматического артиста, который в плане вокала — ни разу не Шаляпин. Кирилл поразил меня в приснопамятном «Я — Эдмон Дантес» (когда не пел), впечатлил он меня и в «Бале». Но, повторю, это — мюзикл. Дорогой, ну не тянешь ты певчески!.. Я с удовольствием посмотрю на тебя в драматическом проекте, я верю, я уверена, ты будешь там королём. Но зачем же мучать мои уши?!
Константин Китанин — Шагал . Зато этот — красавчик! Одно удовольствие слушать. И играет отлично. Жаль, что во втором акте, скрывшись под крышкой гроба, это «ружьё» так и не выстрелило (ещё один минус в копилку создателей).
Андрей Матвеев — Профессор . Делал всё, что от него требовалось в рамках режиссёрской задачи. Эдакий Эйнштейн-имбецил. Местами вызывал смех, местами — оторопь (это я про сцену бала — очередную серьёзную сцену, в которой лишними была пара клоунов в исполнении профессора и Альфреда).
Манана Гогитидзе — Ребекка . Нет, не понимаю я, за что Манане дали «Золотую маску». Ибо, как она ни старалась, сделать из своей роли конфетку до конца не смогла. В этом нет вины божественной Мананы. Просто персонаж — не по её возможностям. Ниже, гораздо ниже. Да Манане даже спеть толком не дали, голос показать. Впрочем, должен же кто-то играть Ребекку?.. Так пусть это будет мастер мананиного ранга, чтобы хотя бы какими-то яркими красками эта роль играла…
Наталия Диевская — Магда . Не осознала всей кошмарности Диевской, коей меня пугали, ибо вокально было совсем неплохо. Полагаю, проблема в том, что Магда Наталии — скучная серая тень. Что хотел этот персонаж? Какова его сверхзадача? Как она относилась к «ухаживаниям» Шагала? Как она вообще относилась к семье, у которой служила? Я — без понятия.
Георгий Новицкий — Альфред . Ну, нормальный такой Альфред. Хорошо поёт. Тут сам персонаж — плоский и выхолощенный. Скучный, как вечер пятницы на работе, когда ещё и интернет отключили. Было видно, что Новицкий реально отрывался, когда вступил в ряды вампиров. А это печально — я не хочу замечать, что актёру ипостась «голубого героя» (не в смысле, как Герберт, А в смысле «со всех сторон положительный, аж тошно») уже поднадоела. Это и на игре сказывается.
Елена Газаева — Сара . Ай-яй-яй, ой-ёй-ёй, мне Газаеву так хвалили, а она верхние ноты не тянет… Да и в середине плывёт… Да и на низах… Люди, да у неё с вокалом проблемы! Впрочем, есть на нашей мюзикловой сцене и более безголосые «примы», но я-то надеялась… С ролью Газаевой не повезло. Более бестолкового персонажа, чем Сара, я давно не видала. Что говорите? Пародия и стёб? А почему тогда кажется, что шутки придумывал третьеклассник? Впрочем, буду честна: по большей части героиня Елены меня устраивала и местами даже радовала. Но вот то, что Газаева тащилась от вампирской «жизни» ещё больше, Чем Новицкий, не заметил бы только отсутствующий в театре.
Иван Ожогин — Граф фон Кролок . Моя прелессссть… Вот и хотела бы придраться — не нашла бы, к чему (а! о! знаю! шепелявит сильно! так что врут, что вампирские зубы артистам не мешают!). Прекрасно всё: и вокал (просто Карузо на фоне остальных; а уж эти «баритональные» ноты, ммм…), и осанка, и игра… Для меня в итоге актёрский ансамбль выглядел так: Ваня и другие. Да, Ожогину повезло с ролью, которая явно писалась с большим пиететом, чем все остальные (ах да, я что-то об этом уже говорила). Но Иван откровенно чудесен. Он — то позитивное, что заставляет меня верить, что ездила в Питер я не зря. На такие актёрские работы стоит смотреть.
Резюмирую. Так и не поняла, почему столько народу дико фанатеет от «Бала». Ибо слишком много факторов вызывает у меня отторжение. Возможно, повторная поездка и покупка билета на менее отдалённое от сцены место заставит меня как-то пересмотреть ситуацию. Но пока — так.
И чуть иллюстраций с сайта мюзикла . Выбирала только «свой» состав.
Бытует мнение, что мюзикл - это осовремененная оперетта, нечто легковесное, сугубо развлекательное, а потому не стоящее внимания. Но это не так. Конец 20 века в Европе (и, в некоторой мере, в России тоже) был богат на создание мюзиклов нового плана - драматических. Они соединяют в себе лучшее в жанре: талантливую сценографию, гениальную музыку, сильных исполнителей, удивительные декорации… Всё это вкупе ошеломляет, приводит зрителя в восторг. Поэтому, к сожалению, не все видят (а лучше сказать понимают) текст глубже его сюжетного предназначения.
У любого литературного произведения (а либретто, несомненно, именно литературное произведение) есть несколько плоскостей понимания:
контекст (внешние культурные и исторические обстоятельства, в которых текст создан)
непосредственно сам текст (составляющий сюжет)
подтекст (смысл между строк)
интертекст (система ссылок на другие тексты, отчасти соотносящаяся с контекстом)
Конечно, интерпретация и восприятие любого произведения искусства вещь довольно тонкая и субъективная. Красота, ровно, как и уродство, в глазах смотрящего. В предмете субъект видит своё отражение, поэтому различные трактовки одного и того же явления в культуре неизбежны.
Итак, наконец, от необходимого вступления пришло время перейти к основной теме первой статьи - культурологическому и герменевтическому анализу мюзикла «Бал вампиров». Сразу отмечу, что при толковании я буду использовать текст русской адаптации только в тех случаях, где его смысл совпадает с оригинальным немецким. А случаях расхождений, которых немало, я буду опираться на дословный перевод (на оригинал будет ссылка в конце), но и некоторые особенности русской версии также рассмотрю.
Начнём с широкого контекста. Мюзикл основан на фильме Романа Полански «Танец вампиров», в котором сам автор хотел «рассказать сказку, жуткую и в то же время прикольную». Он наполнен атмосферой загадочной Восточной Европы - тёмной и суеверной, первобытно-прекрасной и завораживающей. Фильм был воспринят, как комедийная пародия на фильмы ужасов о вампирах и многочисленные экранизации «Дракулы», но будем держать в уме, что режиссёр рассматривает свою работу в несколько ином ракурсе.
Таким образом «сказка жуткая, но прикольная» перекочевав в музыкальный театр, лишилась налёта абсурдности (не до конца, разумеется, вампирские клише и забавные моменты никуда не делись), но приобрела неожиданную драматическую глубину. В фильме, где главный герой, без вариантов, Альфред, злодей похищает девушку обезличенную и обезволенную, но в мюзикле у героини появляется свободная воля и право ей распоряжаться. Сара предстаёт как персонаж, явно противопоставленный своим домочадцам (чем любовь к ванне - символу цивилизованности и утонченности, не вызов окружающей грязной и невежественной действительности, например?). В ней есть импульс к восстанию, пусть он и рисуется в несколько комичном виде. Героиня фильма тоже любит купаться, но иные указания на её волевые качества отсутствуют. Режиссёр не даёт ей право голоса - никто не спрашивает, хочет ли она быть похищена. Театральная Сара убегает сама. А это всё усложняет.
Сказку можно и нужно рассматривать сквозь призму мономифа Дж. Кэмпбелла. Персонаж, претендующий на статус главного, сознательно или нет, но всё же проходит «путь героя», пусть и в обобщённом виде. В таком случае, первый вопрос: кто главный герой, проходящий путь, именно в пространстве мюзикла? Ответ: Сара. При желании путь героя можно проследить и в линии Альфреда, но его начала находятся за пределами предлагаемой нам истории. Итак, то, что именно Сара «наш герой» несложно доказать, если проследить её действия по схеме Кэмпбелла, попутно привлекая текст либретто.
1. Обыденный мир Сары - внутри трактира отца. Её никуда не выпускают, и она этим тяготится: «С чесноком в изголовье, в холодной спальне вечно одна ».
2. Она слышит зов вполне отчётливо, но откликнуться на него в полной мере ей что-то мешает. («Чей-то голос манит за собой »).
3. Сара встречает «сверхъестественного наставника» - граф лично является к ней с предложением. («Так прими бесценный дар: от уныния спасенье - приглашенье на бал »).
4. Она преодолевает первый порог, буквальный - порог родительского дома. Но и внутренний порог сомнений: «Можно или нет? ». Сара уговаривает себя, что её затея - лишь безобидная прогулка («Я к утру вернусь, вдоволь отосплюсь, Богу помолюсь и с папой обнимусь »), ещё не подозревая, что больше она уже никогда не вернётся.
5. Получает дар от союзника (платок и сапожки) и вместе с тем переступает внутренний барьер, что позволяет ей убежать. («Я невесома, как светлый ангел в облаках… И незнакомы мне ни раскаянье, ни страх! »).
6. Входит в сокрытый замок.
7. Проходит главное испытание. На этом имеет смысл остановиться подробнее.
В русской версии Сара очень решительна и практически ни в чём не сомневается («За тобою без раздумья брошусь я в огонь безумья »). В немецком оригинале в центральном дуэте «Totale Finsternis» она поёт не о том, о чём её русские воплощения. Кстати, дословный перевод названия этой композиции «Полное затмение», поэтому «Кромешная тьма» - перевод хоть и не буквальный, но всё-таки удачный. Не лишним будет вспомнить происхождение слова «кромешный» и его прямое значение - от ст.-слав. кромѣштьнъ (др.-греч. ἐξώτερος «крайний, внешний»), а также широкий культурный контекст, в котором оно употребляется. А именно: «А сыны царства извержены будут во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов». (Матф. 8:12) Проще говоря, имеется в виду ад - место пренеприятнейшее. И героиня это понимает, поэтому во втором куплете её борьба видна особенно хорошо:
Однажды я подумала,
что любовь разрушит заклятье.
Теперь она разрушает мой мир.
Абсолютное затмение,
Я падаю и некому меня удержать.
И
Иногда ночью думаю,
Лучше было бы мне скрываться от тебя
Так долго, как только можно.
А вот и сам конкретный момент, когда Сара отказывается от своей воли. Она уже не хочет быть такой, какая она есть, но желает стать такой, какой её хочет видеть граф (а он красноречиво говорит об этом в строчке «Потерять себя, значит освободиться »):
Иногда ночью хочу я быть такой,
Какой ты меня хочешь видеть,
Даже если это разрушит меня.
8. На балу Сара получает своеобразную награду - вечную жизнь (о её свойстве поговорим позднее).
9. Потом по плану идёт обратный путь - здесь всё понятно, герои убегают из замка.
10. И возрождение - только возрождается Сара в виде вампира.
11. А вот дальнейшего, так называемого, «возвращения с эликсиром» не происходит. Сара не возвращается домой, логично предположить, что с новообращенным Альфредом они отправляются обратно в замок. В самом конце путь героя приобретает изъян. И это не просто так.
Путь оканчивается «неправильно», потому что сам герой «неправильный». Откуда такой вывод? Классический герой в пункте 7-м действительно проходит испытание, то есть побеждает искушение, одерживает победу над злом (неважно внутри оно или снаружи). Сара же поддаётся искушению, то есть фактически проваливает испытание.
В русском переводе такое решение принимается ещё в арии «Красные сапожки»:
Хоть не смею я,
Полна сомнения
Поддаться искушению,
Но что-то есть сильней меня… Да!
В оригинале Сара начинает сознавать (хоть и достаточно поздно), что происходящее с ней ненормально:
Я мечтала о том,
Чтоб потерять сердце,
Вместо этого потеряла рассудок.
Абсолютное затмение,
Море чувств, но нет земли.
И в последнем совместном с графом куплете в «Кромешной тьме» также присутствует сознание падения и (что очень важно!) добровольное его принятие:
Сара:
Однажды я подумала,
что любовь разрушит заклятье.
Фон Кролок:
Теперь она разрушает твой мир.
Вместе:
Абсолютное затмение,
Мы падаем и некому нас удержать.
Абсолютное затмение,
Море чувств, но нет земли.
Таким образом, именно свободная воля Сары, подчинившаяся её безумию (она сама говорит, что потерял рассудок) становится катализатором катастрофы, затронувшей не только её, но и всех остальных героев-людей.
Теперь имеет смысл разобраться, почему всё произошло именно так. Возможно, ответ на этот вопрос можно найти, проследив систему отсылок, оставленных в тексте. Ненадолго отстранимся от Сары, чтобы обозреть общую картину.
Что мы видим в первую очередь? Герои, простые люди, сталкиваются со злом. Во внутренней логике повествования вампиры - несомненное зло и это вполне очевидно. Образ их романтизирован отчасти, но лишь для того, чтобы пустить пыль в глаза. Однако, согласитесь, что природа этих ночных существ очевидна и их трудно поставить в один ряд с какими-нибудь слащавыми Калленами или вечно ноющим Дракулой из одноимённого мюзикла. Они сопоставимы, разве что с вампирами из «Лестата». Но всё же между этими двумя произведениями существует одно разительное отличие: если «Лестат» - это история о вампирах, поставленная с их точки зрения, то «Бал» - про людей от людей и для людей.
Подкрепим данное утверждение ссылками на сюжетную символику. Во-первых, сразу бросается в глаза то, что у одного из ключевых персонажей, главного искусителя, то есть графа, нет имени. Нам сообщается только его титул и фамилия. И мы не знаем ничего о его жизни до смерти, о том, каким он был человеком, кто мать его сына и т.д. Граф нарочито обезличен и нивелирован - он просто собирательный образ, некий символ. Конечно, он выполняет некоторые специфические функции, такие как забота о своём клане, например. Но едва ли его можно назвать эффективным лидером, раз его клыкастая семья прозябает в такой глуши, целый год ожидая подачки. Образ Герберта также размыт - это теоретический грех, выраженный через извращение сексуального поведения. Остальных вампиров рассматривать смысла не имеет, вполне ясно, что это просто масса чудовищ.
Можно возразить такой трактовке, ведь у графа есть несколько одиночных арий, в которых продемонстрирована его рефлексия, раскаяние, разумность и отношение к «жизни» вообще. Но рассмотрим их внимательней. Ария «Gott ist tot» («Бог мёртв» - прямая цитата из Ницше, квинтэссенция постмодернистской философии) содержит в себе интереснейшие слова:
Но свет нас пугает.
Мы верим лишь лжи,
Презираем отказ.
То, что мы не ненавидим,
Мы просто не любим.
Неприглядная автохарактеристика, правда? А что насчёт «Ненасытной жажды» графа? Настоящая исповедь, заставляющая сопереживать персонажу. В русской адаптации первоначальный смысл покрылся патиной, поэтому рассмотрим перевод наиболее близкий к оригиналу. Глядя на ночное небо, граф говорит: «во мне резвятся тени моего страданья ». Грустно? Весьма. Далее он вспоминает первое убийство и ещё несколько убийств. Заметьте: не свою человеческую жизнь вспоминает, а убийства. Дальше тлен и безысходность продолжаются:
Хочу подниматься все выше и выше.
И дальше погружаюсь я в пустоту.
Хочу быть ангелом я или сатаной,
Но я ничто, я лишь созданье,
Желающее вечно лишь того,
чего не может быть.
Далее можно прочесть ещё несколько душераздирающих и достойных всяческого сострадания куплетов, но мы остановимся и просто сделаем вывод. В пространстве мюзикла - вампир несчастнейшее существо, неспособное ни познать себя, ни вспомнить себя, ни покаяться, ни возвыситься, а способное только бесконечно падать и стенать от ненасытной жажды. Тёмное очарование у них включается только в том случае, когда надо заманить жертву. Там и высокопарные слова, и громкие обещание и что угодно. А на деле? Страдания.
Недаром хор вампиров поёт свою заунывную песнь в арии «Вечная жизнь»:
Вечная жизнь - лишь усталость и скука.
И нет ей начала, и нет ей конца.
В ней нет ничего - ни восторга, ни муки.
Все снова повторится, ибо длится вечность без конца.
И темны небеса, у бессмертья нет ни сердца, ни лица.
Также интересно проследить аналогию с католической заупокойной мессой, отрывки которой мы слышим в «Ночном кошмаре». То, что вампиры называют «вечной жизнью» на деле оказывается не чем иным, как вещью прямо противоположной - вечной смертью. Текст реквиема как раз и гласит: «Избавь меня, Господи, от вечной смерти».
Если рассматривать наших клыкастых друзей в таком ракурсе, о пресловутой любви Сары и графа, которую пытаются видеть в мюзикле, не остаётся и следа. Разве если любишь, ты способен обречь любимого на вечные муки? А граф именно этого и хочет. Точнее, не то, что бы ему чем-то особенно не угодила Сара, просто она хорошая жертва - молоденькая, кровь с молоком. А если бы она его интересовала в каком-нибудь ином плане, не просто, как кусок мяса, то он бы не призывал в «Кромешной тьме»: «Потерять себя, значит освободиться. Ты должна узнать себя во мне». Узнать себя в вечно бесплодно метущемся существе? Не слишком приятно, согласитесь.
В финальной песне «Вампиры приглашают на бал» за весёлой мелодией и энергичным исполнением, за аплодисментами и воодушевлением зала, мало кому приходит в голову вслушаться в текст. А он крайне любопытен. Русская версия значительно сглажена, хотя смысл остался примерно тот же.
Сперва они призывают делать всё наоборот, то есть:
Возьми то, что тебе принадлежит по праву,
Иначе у тебя все отберут.
Будь свиньей, иначе тебя смешают с грязью.
Покажи кулаки, иначе будешь бит.
Так к чему я всё это? А к тому, что вампиры в мюзикле - аллегория зла. Если это уяснить, то становится абсолютно понятно, почему «добрые» герои проигрывают. Два слова: свободная воля. У каждого есть свобода. И всякий вправе употребить её во зло или разумно обратить к добру.
О Саре мы уже поговорили. Она не видит причинно-следственных связей в своих поступках:«Все в моих руках, и никто мне не докажет, что принять подарок – это значит согрешить» - не сам подарок играет роковую роль, но то, что принимая его, Сара принимает правила чужой игры, ведущие её к бездне. Что ставила она во главу угла, когда делала выбор? Мечтала спастись от скуки, хотела страсти и роскоши… Кстати, в оригинальной версии она формулирует своё главное желание вполне конкретно, русификаторы же о нём умалчивают: «Иногда ночью нет силы больше ждать, хочу наконец-то стать женщиной ». Она наивна: до последнего верит, что граф действительно испытывает к ней какие-то чувства (даже укус вместо ожидаемого поцелуя не отрезвляет её - она танцует на балу, заискивающе глядя на своего партнёра, продолжая надеяться, что он проявит нежность и удивляется его холодности). Но Сара не просто легкомысленна, она трагический персонаж - девушка в красных сапожках, которая отныне не может прекратить свой танец. Звёздное Дитя - некрещенное, рано умершее, утащенное порождениями ночи (об этом читайте интереснейшую статью, ссылку на которую я оставила в примечаниях). Героиня, не прошедшая испытания искушением, проигравшая своей слабости и канувшая во тьму.
Профессор Абронсиус зациклен на фактах и науке. Но это ведь только прикрытие. Если капнуть глубже: он самовлюбленный гордец. Не открытия и общее благо интересуют его, но любование своей образованностью и начитанностью, мечты о своих высочайших достижениях (по большей части - беспочвенные), за которыми он не видит и не хочет видеть действительность. Конец же его - безвестие. Мы так и не узнаём, выбрался ли он из заснеженных просторов живым.
Шагал - сластолюбец и прелюбодей да к тому же и лицемер. Он блюдёт чистоту дочери, в то время как сам не является примером для подражания, а совершает поступки прямо противоречащие тому, о чём он наказывает Саре. В итоге, имея благое намерение спасти дочь, он сам погибает. Но с гибелью получает то, чего вожделел.
Магду можно счесть невинной жертвой обстоятельств, если бы не одно «но». В арии «Как смешно быть мёртвым» мы слышим её причитания, жалобы на его приставания, но в конце она поёт: «Он ведь, как видно, был не так уж плох». И всё. Эта строчка обесценивает всё вышесказанное ею. Видимо, не так уж она и тяготилась его вниманием, раз находит его «не таким уж плохим». Возможно её предшествующие ломания - дань внешнему благочестию, которого внутри и в помине не было. Вспомним, как хорошо она вписалась в своё новое качество, как рада была развлекаться с Шагалом.
О Ревекке сказать нечего. Судя по всему, самым добродетельным персонажем была именно она. На это косвенно может указывать тот факт, что именно она солирует в «Молитве». Её, не спорю, очень жалко - потеряла всю семью… Но зато сохранила жизнь, не стала причастна вечной смерти. Впрочем, о её дальнейшей судьбе история умалчивает.
Альфред - персонаж, сохранивший частички разума и воли, пытался бороться до конца. Но его погубила слабость. А слабостью его была Сара. Рассмотрим подстрочник арии «К Саре»:
Тоска во мне бьет через край!
Хочу вернуться домой.
Но я принадлежу Саре.
Страхи - лишь иллюзии.
Лишь чувства правдивы.
Я силен, я тверд.
И тем, кем я должен быть,
Я буду для Сары.
Чувствуете знакомый мотив? Всё зациклено на Саре. Уже не сам Альфред решает, не он хозяин своей воли. Он ведом. Она центр - и он весь для неё. Почти такую же мысль высказывала ранее и сама Сара: «Иногда хочу я быть такой, какой ты меня хочешь видеть». Вот и Альфред хочет быть таким, каким она хочет его видеть. Кстати, а каким Сара хочет видеть его в финале? Подобным себе. Помните: «Ты должна узнать себя во мне»? Потому и кусает. Альфред потерпел поражение в тот самый момент, когда отказался от своей воли.
«Бал вампиров» - удивительное по глубине и широте смыслов произведение. Это путь героя (героев), у которых значительные проблемы с самоконтролем и силой воли. Они слабы противостоять злу, потому в конце проигрывают. У этой «жуткой сказки» действительно плохой конец.
Но если вслушаться, то этот провал предречён ещё в начале первого акта. «И на земле больше нет ничего святого » - действительно, а если и есть, то представленные герои об этом позабыли, сосредоточившись на своих желаниях. В первом же акте, в «Молитве» предлагается и решение, путь спасения:
Если зверь проснется в нас,
Не покинь и в этот час,
И отступит пред Тобой
Порожденье тьмы ночной.
Параллелизм с образами «Молитвы» прослеживается и далее. например, в сцене у замковых ворот звучит предложение графа Альфреду «Опустись со мной на дно », что является непосредственным ответом на прошение «Все мы молим об одном - Ты не дай нам пасть на дно ».
А в оригинале молящиеся произносят такие слова:
То, что меня освобождает,
Должно быть сильнее, чем я.
Это признание героев в том, что они слабы - для них данный факт очевиден. Пойми и прими они его правильно, был бы возможен хороший конец. Но даже сознавая свою слабость, они отказались от Того, Кто сильнее них. Уже во втором акте граф резюмирует в «Неукротимой жажде»:
Но истинная власть, что нами правит,
Это гнусная, бесконечная,
Пожирающая, разрушающая
И никогда неукротимая алчность.
Слово «алчность» от церк.-слав. глагола «алкать» т.е. «испытывать голод или жажду», а в переносном смысле - страстно желать чего-либо, испытывать непреодолимое стремление к чему-либо. Алчность или жажда - лейтмотив мюзикла. Каждый герой испытывает это чувство. Каждый желает разного (чего именно, я уже упомянула выше). И каждого это неуёмная жажда приводит к краху.
Финальные строчки также не звучат ободряюще:
Ничто не в силах нас остановить,
да начнутся плохие времена!
Теперь вампиры приглашают на танец!
Из контекста становится ясно, что танец сей - макабр или пляска смерти.
Но о танцах со смертью подробнее мы поговорим в следующей статье.
Примечания:
На какие источники я опиралась при написании статьи:
https://soundtrack.lyrsense.com/tanz_der_vampire - оригинальный немецкий текст и подстрочник
https://сайт/readfic/495862 - статья «Сара Шагал: девушка в красных сапожках»
https://de.wikipedia.org/wiki/Sternenkind - о фразеологизме "Звёздное дитя"
https://knigogid.ru/books/25144-tysyachelikiy-geroy/toread - о концепции "пути героя"
http://www.upress.state.ms.us/books/638 - книга с интервью Романа Полански
https://culture.wikireading.ru/2399 - о неправильной смерти, заложных покойниках и упырях в фольклоре
Энциклопедичный YouTube
-
1 / 5
Профессор Кёнигсбергского университета Абронсий или Абронзиус (Джек Макгоурэн) вместе со своим помощником-студентом Альфредом (Роман Полански) отправляются в Трансильванию для того, чтобы проверить слухи о том, что там есть замок, в котором живёт вампир по имени Граф Фон Кролок (Ферди Мэйн) вместе со своим сыном Гербертом. Они останавливаются на постоялом дворе, которым владеет Йони Шагал (Алфи Басс), мужчина средних лет. Шагал проживает со своей семьёй: служанкой, женой Ребеккой и красавицей-дочерью Сарой (Шэрон Тейт), в которую с первого взгляда влюбляется Альфред.
Профессор Абронзиус расспрашивает Шагала и прочих обитателей двора о вампирах, но те лишь отвечают, что никогда не видели ничего подобного. Создаётся ощущение, что люди что-то скрывают, так как один паренёк случайно пробалтывается, когда профессор только прибывает к Шагалу, но Шагал и его гости перебивают молодого человека и переводят разговор на другую тему. Профессор говорит своему помощнику Альфреду, что обнаружил почти все признаки вампиров: чеснок , который развешан практически повсюду на постоялом дворе, и за́мок, существование которого скрывают местные жители. Однажды утром на постоялый двор приезжает в санях странный горбатый человек с кривыми зубами и скрипучим хриплым голосом. Этот человек просит, чтобы хозяин постоялого двора Йони продал ему несколько свечей для замка.
Профессор, наблюдавший за завтраком эту картину, говорит своему помощнику, чтобы тот проследил за горбуном, так как он может вывести их на замок, в котором живут вампиры. Горбун готовил сани к отъезду и заметил дочь Шагала Сару, которая наблюдала за горбуном через окно своей комнаты. Альфред цепляется за задний торец саней горбуна и едет так некоторое время, но затем руки Альфреда соскальзывают и он падает с саней; горбун, не заметив присутствия Альфреда, уезжает. Вечером того же дня на постоялый двор тайно пробирается Граф Фон Кролок и похищает Сару Шагал, когда та принимает ванну. Йони Шагал и его жена в панике, они плачут некоторое время, а затем Йони, ослеплённый злобой и печалью, отправляется на поиски своей дочери. Утром следующего дня лесорубы привозят окоченевший труп Йони.
Профессор Абронзиус осматривает труп и обнаруживает укусы на теле, похожие на те, что оставляют вампиры. Лесорубы говорят, что Йони искусали волки , это очень злит Абронзиуса и он прогоняет лесорубов, называя их лгунами и невеждами. Через день Йони оживает, кусает за шею служанку и скрывается на глазах профессора и его помощника. Абронзиус и Альфред преследуют Шагала и попадают в замок, о существовании которого догадывался профессор. В замке профессор и его помощник встречают графа фон Кролока, а также лично знакомятся с горбуном (которого, как оказалось, зовут Куколь) и с сыном фон Кролока Гербертом. Фон Кролок оказывается весьма умным и образованным человеком: у него в замке большая библиотека ; при разговоре с профессором он даёт понять, что хорошо разбирается в естественных науках. Граф предлагает профессору пожить некоторое время в замке. На следующий день профессор Абронзиус и Альфред узнают, что граф фон Кролок и его сын - вампиры.
Герберт с первого взгляда страстно влюбляется в Альфреда и активно добивается его расположения. Когда наивный Альфред наконец понимает, чего от него хотят, ему стоит немалого труда избегнуть домогательств Герберта.
Фон Кролок признаётся, что он вампир, запирает профессора на балконе своего замка и идёт готовиться к балу вампиров, который запланирован на этот вечер. На замковом кладбище все мертвецы оживают, отодвигают могильные плиты и следуют в замок на бал. Профессор Абронзиус вместе с помощником выбираются из заточения и также идут на бал. Там они воруют бальные костюмы у двух вампиров и присоединяются к балу. Их цель - сбежать вместе с Сарой Шагал, в которую влюблён Альфред. Все участники бала обнаруживают, что профессор и Альфред не вампиры, так как они отразились в зеркале, а вампиры не отражаются в зеркалах. За профессором Абронзиусом и Альфредом начинается погоня; им удаётся сбежать на санях вместе с Сарой Шагал. Но профессор не знает, что Сара отныне - тоже вампир. Таким образом, Абронзиус, пытаясь искоренить зло, наоборот, разносит его из Трансильвании по всему миру.
В ролях
- Джек Макгоурэн - профессор Абронзиус
- Роман Полански - помощник Альфред
- Альфи Басс - хозяин гостиницы Шагал
- Джесси Робинс - Ребекка Шагал
- Шэрон Тейт - Сара Шагал
- Ферди Мэйн - граф фон Кролок
- Терри Даунс - слуга Кукол
- Фиона Льюис - служанка Магда
- Рональд Лейси - деревенский идиот
Работа над фильмом
Идея «сказочной комедии о вампирах» пришла к Поланскому на горнолыжном курорте; он сразу же решил, что в фильме будет очень много снега, особенно в сумеречном освещении. Съёмки фильма проходили в Доломитовых Альпах в районе Ортизеи ; бал и другие студийные сцены снимались в Великобритании. При создании роли сумасшедшего профессора, напоминающего Эйнштейна , Поланский и Жерар Брак с самого начала рассчитывали на то, что его сыграет Макгоурэн - театральный актёр, сделавший себе имя в постановках абсурдистских пьес Беккета . Во время съёмок Поланский познакомился со своей будущей женой, Шэрон Тейт . Он вспоминает, что время съёмок было счастливейшим в его жизни.
«Бал вампиров» - первый фильм Поланского, шедший в американском прокате. Голливудские продюсеры посчитали, что восточноевропейский колорит фильма может отпугнуть американского зрителя. Фильм позиционировался в США как фарс , все голоса были передублированы, фильм предваряли несуразные мультипликационные титры. В общей сложности из фильма было вырезано 20 минут хронометража. Эта версия «Бала вампиров» известна под водевильным названием «Бесстрашные убийцы вампиров, или Простите, но ваши зубы впились мне в шею». Афишу с этим названием разработал известный мастер комикса , Фрэнк Фразетта . Фильм был принят публикой как «уважительная пародия » на жанр фильма о вампирах. Режиссёрский замысел был несколько другим:
Пародия не входила в мои задачи. Мне хотелось рассказать сказку, жуткую и в то же время прикольную, да ещё и полную приключений. Дети не видят здесь разницы. Им хочется, чтобы их пугали тем, что на самом деле не несёт в себе никакой опасности, чтобы им дали посмеяться над собственными страхами.
Истоки и продолжения
«Бал вампиров» не было принято относить к удачам Поланского до 1990-х годов, когда по театрам Европы с большим успехом прошёл мюзикл «Танец вампиров », созданный на тот же сюжет при участии самого режиссёра. (Поланский вернулся к вампирской теме ещё раз, появившись в эпизоде культового фильма «Дракула Энди Уорхола»). Отдельные сцены из «Бала вампиров» были переосмыслены в более поздних картинах, таких как «Ван Хельсинг » и «Кровавый бордель ».
Пишущие о Поланском часто обсуждают истоки художественного мира «Бала вампиров», указывая на сходство атмосферы с работами Роджера Кормана , Александра Птушко и режиссёров студии Hammer . Влияние фильмов этой студии признаёт и сам Поланский: «Если хотите, я пытался стилизовать стиль, сделав его краше, более сбалансированным, напоминающим иллюстрации к волшебным сказкам».
09.12.2016
В прошедшие выходные вместе с родными посетил мюзикл «Бал вампиров», и он оставил смешанные впечатления. С одной стороны, впечатляющие декорации и костюмы, плюс неплохой музыкальный ряд (впрочем, запомнилась лишь главная музыкальная тема). С другой стороны... Вот, с другой стороной и попробуем разобраться.
Сюжет вкратце следующий. На постоялый двор в Трансильвании приезжает эксцентричный профессор Абронзиус вместе со своим молодым помощником Альфредом. Альфред с первого взгляда влюбляется в дочь хозяина постоялого двора Сару. В эти места профессора привели слухи о замке, в котором живут сосущие кровь мертвецы - он доказал их существование и хочет избавить мир от этого зла. По всему дому развешан чеснок, а посетители постоялого двора неумело скрывают наличие поблизости зловещего замка - и охотники за вампирами понимают, что попали туда, куда хотели.
Однажды утром на постоялый двор приходит жутковатый горбун за свечами для замка. Уходя, он замечает в окне красавицу Сару. А вечером того же дня принимающую ванну Сару кусает в шею и похищает (это в фильме; в мюзикле - соблазняет, после чего она сбегает из дома) сам хозяин замка, граф фон Кролок, проникший сквозь дверь в потолке. Хозяин постоялого двора, Йони Шагал, вне себя от горя, бросается на поиски дочери, но через некоторое время лесорубы приносят назад его окоченелый труп, из которого вампиры выпили всю кровь. Хозяйка запрещает Абронзиусу с учеником пронзить сердце умершего осиновым колом. На следующий день Шагал оживает, а профессор с учеником гонятся за ним и попадают в замок. Там они стремятся спасти Сару и покончить с вампирами, но попадают во множество трагикомичных ситуаций, и зло в итоге торжествует.
Само по себе торжество зла в художественном произведении не есть что-то плохое. Оно может служить предупреждением человеку. Однако интересно сравнить сюжет мюзикла «Бал вампиров» 1997 года с сюжетом одноимённого фильма 1967 года. Режиссёром обеих постановок был Роман Поланский, поэтому такое сравнение правомерно. Стоит заметить, что в произведениях Поланского (разыскиваемого США за изнасилование несовершеннолетней) порок вообще побеждает добродетель, везде он воспевает эстетику зла и греха. Однако же в переходе от комедийного фильма к мюзиклу на фоне общего сюжета видно нарастание могущества порока и слабости добродетели.
Во-первых, явно виден переход к сознательности выбора зла. В фильме Сара лишь говорит, что устала от скуки и запретов в родительском доме. А в замок она попадает после укуса и похищения её графом. И её поведение в замке, где она как ни в чём не бывало принимает ванну и готовится надеть подаренное графом платье на бал - вместо спасения, можно отнести к последствиям укуса. В мюзикле граф не похищает Сару и не кусает её. Он поёт ей песню и обещает вечную жизнь вкупе с удовлетворением прихотей и приглашает на бал. И Сара сама сбегает из дома в замок графа.
В фильме профессор и его ученик отчаянно ловят превратившегося в вампира хозяина постоялого двора, и лишь не сумев поймать его, следуют за ним в замок фон Кролока. В мюзикле они ловят Йони Шагала, но тот обещает проводить их до замка - и они сознательно отпускают вампира, что явно находится в разрыве с их предыдущей готовностью спасти душу хозяина дома.
Во-вторых, видно ослабление любых намёков на находчивость добродетели. В фильме путь в склеп, где днём отдыхает граф, героям преграждает слуга-горбун Куколь, но они находят обходной путь. В мюзикле герои не встречают затруднений. В фильме герои ухитряются вырваться из ловушки графа, вскипятив снег в пушке, а в мюзикле нет и намёка на этот эпизод. И это при том, что мюзикл вдвое длиннее фильма за счёт других добавленных эпизодов.
В-третьих, подчёркивается трусость главных героев. В фильме профессор застревает в узком оконном проёме склепа, а Альфред в одиночку робеет убивать беззащитных графа и его сына. А после того, как Альфред вытаскивает профессора, он теряет сумку с антивампирскими принадлежностями - и герои лишаются возможности на вторую попытку. В мюзикле же после того, как Альфред вытаскивает застрявшего Абронзиуса, они преспокойно уходят из склепа с сумкой в руках, не предприняв второй попытки лишь из обоюдного страха.
Всё это привело меня к желанию охарактеризовать происходящее в мюзикле как борьбу неких перов гюнтов с вампирами. Где вампиры сильны своей решительностью, а люди мечтательны, но трусливы и не способны ни одно дело довести до конца. В фильме такого превосходства вампиров отнюдь не наблюдалось. Вампиры подчас действовали не менее неуклюже, чем люди, и не выказывали чудес проницательности. В мюзикле вампиры исполнены силы и грации, поют и танцуют. Вдобавок их так много на сцене, что совершенно невозможно понять, что по сюжету вампиров в замке (до «пробуждения» гостей) всего двое - граф и его сын (точнее, трое, если учесть недовампира Шагала). В отличие от фильма, в мюзикле вампиры тяготятся скукой и проклятием вечной жизни. Однако люди в мюзикле вовсе не озабочены вопросами спасения души (даже не в религиозном смысле, а в смысле высоких устремлений), ими движет лишь тщеславие и жажда наслаждений. У Копполы в его версии «Дракулы» кипят страсти по возвращению к «жизни» некогда утерянной любимой - тут же страсти кипят чуть ли не по возможности вечного купания в ванной.
Пару слов об общем антураже. Было бы странно по-ханжески осуждать настойчивые призывы устроителей действа «стать вампирами» (получить в подарок шутливые «вампирские зубы», поучаствовав в акции). Однако и без этого атмосфера в перерывах впечатлила - в гардеробе на весь зал кричали предлагающие купить программку, а в зрительном зале не менее громко предлагалось купить спиртное любой крепости, от шампанского до коньяка.
Подчеркну, что произведение явно не относится к числу серьёзных. Но само по себе воспевание эстетики зла и греха на фоне сознательно выведенной и дополнительно усиленной беспомощности добродетели - есть нечто, чего я одобрить не могу. Ведь даже в отнюдь небезусловных «Сумерках» предполагалось сопереживать «добрым» вампирам в их борьбе со «злыми» вампирами, а тут даже подобные «приличия» уже отброшены. Происходящее находится где-то посередине между стёбом на вампирскую тему и откровенной пробой «на зуб» гуманистических ценностей.
Николай Юрченко
