Кто-то сказал однажды, глядя на чернильницу, стоявшую на письменном столе в кабинете поэта: «Удивительно, чего-чего только не выходит из этой чернильницы! А что-то выйдет из нее на этот раз?... Да, поистине удивительно!»
— Именно! Это просто непостижимо! Я сама всегда это говорила! — обратилась чернильница к гусиному перу и другим предметам на столе, которые могли ее слышать. — Замечательно, чего только не выходит из меня! Просто невероятно даже! Я и сама, право, не знаю, что выйдет, когда человек опять начнет черпать из меня! Одной моей капли достаточно, чтобы исписать полстраницы, и чего-чего только не уместится на ней! Да, я нечто замечательное! Из меня выходят всевозможные поэтические творения! Все эти живые люди, которых узнают читатели, эти искренние чувства, юмор, дивные описания природы! Я и сама не возьму в толк — я ведь совсем не знаю природы, — как все это вмещается во мне? Однако же это так! Из меня вышли и выходят все эти воздушные, грациозные девичьи образы, отважные рыцари на фыркающих конях и кто там еще? Уверяю вас, все это получается совершенно бессознательно!
— Правильно! — сказало гусиное перо. — Если бы вы отнеслись к делу сознательно, вы бы поняли, что вы только сосуд с жидкостью. Вы смачиваете меня, чтобы я могло высказать и выложить на бумагу то, что ношу в себе! Пишет перо! В этом не сомневается ни единый человек, а полагаю, что большинство людей понимают в поэзии не меньше старой чернильницы!
— Вы слишком неопытны! — возразила чернильница. — Сколько вы служите? И недели-то нет, а уж почти совсем износились. Так вы воображаете, что это вы творите? Вы только слуга, и много вас у меня перебывало — и гусиных и английских стальных! Да, я отлично знакома и с гусиными перьями и со стальными! И много вас еще перебывает у меня в услужении, пока человек будет продолжать записывать то, что почерпнет из меня!
(«Перо и Чернильница», отрывок), Х.К. Андерсен
Гусиное перо — перо гуся, использовали в качестве письменного инструмента на протяжении VII — XIX веков, до изобретения металлического пера.
Гусиное перо, в отличие от перьев других распространённых птиц (чаще всего домашних), представляет собой толстый полый стержень, имеющий объёмное пористое основание, поэтому перо "ухватисто", т. е. его удобно держать в руке при письме. При наклонном срезе кончика пера ножом обнажается пористая внутренность, хорошо впитывающая чернила, что позволяет реже окунать кончик пера в чернильницу. Умеренно мягкий кончик пера хорошо сохраняет свою форму при письме, тем самым исключая необходимость частой заточки. Однако кроме гусиных перьев при письме могли использовать и перья других птиц с жесткими перьями, а именно ворона, павлина, индюка, глухаря или лебедя.
Затачивание кончика пера специальным ножом называется очинкой (или очином, обчинкой. Нож для очинки перьев называли перочинным ножом, однако в настоящее время это название распространилось на все карманные ножи.
Перед очинкой перо необходимо было подвергнуть предварительным подготовительным операциям:
—
С пера обрезалась часть бородки для того, чтобы пишущему было удобнее браться за стержень;
—
Перо вываривалось в щелочи для обезжиривания. Время варки составляло не менее 10—15 минут;
—
Вываренное и высушенное перо обжигалось и закаливалось в горячем песке с температурой не более 60—65°С, после чего кончик пера был готов к очинке.
Гусиное перо довольно быстро списывалось - приходилось чинить его заново или поворачивать верхней стороной вниз. В 1809 году была изобретена машинка для очинки гусиных перьев, но в России это изобретение не привилось.
При письме гусиным пером появившиеся помарки в тексте исправляли специальным скребком.
Люди, хорошо владевшие техникой письма гусиным пером, назывались писцами (писарями), никогда не оставались без работы и чрезвычайно ценились.
Очинка пера была очень важной операцией, поскольку от правильного её проведения во многом зависело качество почерка. Многие поэты и писатели никому не доверяли очинку своих перьев. Хорошие перья принято было даже дарить. В кабинете Пушкина в богатом футляре хранилось собственное перо Гёте, присланное им в подарок великому русскому поэту.
Так как гусиное перо было, по своему происхождению, природным материалом, оно имело ряд определённых недостатков.
Один из самых основных — необходимость частой заточки, поскольку кончик пера от трения о бумагу постоянно стачивался, издавая характерный скрип. Николай Васильнвич Гоголь в "Мертвых душах" пишет:
"Шум от перьев был большой и походил на то, как будто бы несколько телег с хворостом проезжали лес, заваленный на четверть аршина иссохшими листьями…"
Александр Сергеевич Пушкин при работе исписывал свои перья почти до самого основания. До настоящего времени сохранились два его гусиных пера, обгрызенных сверху и настолько коротких, что их едва можно удержать в пальцах. Одно из этих перьев находится на письменном столе А.С. Пушкина в его квартире на Мойке, второе — в настоящее время экспонируется в Государственном музеи Пушкина в Москве. Иван Иванович Пущин в своих «Записках о Пушкине» вспоминал:
"…везде разбросаны исписанные листы бумаги, всюду валялись обкусанные, обожженные кусочки перьев (он всегда с самого Лицея писал оглодками, которые едва можно было держать в пальцах)."
При письме гусиным пером все линии, выводившиеся справа налево, снизу вверх, овалы и прочее, давались с трудом, зачастую даже в умелых руках писаря нередко вызывая чернильные брызги.
Гусиным пером можно было писать лишь на хорошей плотной бумаге. Также из гусиного крыла для письма годилось всего три или четыре пера, вследствие чего их приходилось экономить, разрезая на несколько частей и затачивая каждую в отдельности .
Гусиные перья поступали в розничную продажу в пучках, обвязанных бечевкой по 25 штук в пучке. В поместьях обычно перья не покупали, а пользовались перьями своих, домашних гусей.
Древние книги – молитвенники, летописи, своды царских указов – создавались на папирусе, материале удобном и относительно доступном. Почему «относительно»? Потому что во 2 веке до нашей эры, после возведения Александрийской библиотеки, египтяне ввели монополию на производство папируса. Они запрещали вывозить тростник за пределы государства и не продавали готовый папирус. Между тем, наука и литература развивались, людям нужны были долговечные и удобные в применении носители информации, которыми являются и глиняная табличка, и восковая таблета, и папирус.
Кроме того, что папирус для древних греков оказался слишком дорогим, он имел и массу серьезных недостатков. Со временем папирус темнел, пересыхал и разрушался. Технология переработки листьев папируса в полотно для письма не изменяла волокнистой структуры материала. Высушенные растительные волокна были слишком ломкими. Папирус можно было свернуть в свиток, но нельзя сложить или смять. К тому же материал этот, в отличие от глины и воска, был одноразовым. Написанный на папирусе текст невозможно было смыть или стереть.
В то же время глина для создания рукописных книг не годилась по причине малой полезной площади и большого веса табличек. Надписи на воске слишком легко стирались, а сам воск слишком легко плавился. Для обычных применений восковая таблета подходила как нельзя лучше, но для издания книг не подходила категорически.
После введения египтянами запрета на экспорт папируса, греческие мастера обратили внимание на восток. В Персии для письма издревле использовался дифтер – высушенные шкуры овец и коз. Древней технологией заинтересовались жители греческой колонии в Малой Азии – государства Пергам с одноименной столицей. Во 2 веке до нашей эры в Пергаме было начато производство своего материала для письма. Технология выделки шкур была усовершенствована (шкуры не только высушивались, но и шлифовались), а для изготовления дифтера стали применять шкуры крупного рогатого скота и свиней. В результате появился новый материал, который получил название по имени страны его изобретения – пергамент. В Древнем Риме пергамент поначалу назывался мембраной, но позже, примерно с 4 века нашей эры, к пергаменту вернулся греческий вариант названия.
Пергамент имел перед папирусом целый ряд преимуществ и всего один недостаток. Преимущества заключались в чрезвычайно прочности и долговечности материала. Чернильную надпись на пергаменте можно было смыть и использовать полотнище повторно. Срок службы пергамента определялся механической прочностью выделанной кожи и был, по сути, неограниченным. Книгу, написанную на пергаменте, можно было свернуть в свиток, сложить вдвое или вчетверо. Пергамент не темнел, не пересыхал, не трескался и не ломался. Полотнища пергамента можно было сшивать, получая листы очень большого размера. Можно было брошюровать листы пергамента, переплетать их в кодексы – в тетрадки по 4 листа и, соответственно, по 16 страниц (кстати, первые римские кодексы, появившиеся в конце 1 века нашей эры, представляли собой сшитые в книжку восковые таблички). Кодексы имели деревянную обложку, обшитую кожей и украшенную металлическими накладками. Переплеты кодексов имели застежку.
Недостаток пергамента заключался в трудоемкости производства, что приводило к его непомерной дороговизне. Именно поэтому папирус успешно конкурировал с пергаментом вплоть до появления бумаги. Благодаря изобретению пергамента до нас дошли древнейшие документы и книги. Тексты на папирусе со временем исчезали вместе с материалом, на котором они были написаны, пергаментным же книги время не нанесло непоправимого ущерба.
Следует заметить, что религиозная литература издавалась в виде пергаментных кодексов и после изобретения и распространения бумаги. При этом текст и иллюстрации книг писали цветными чернилами, золотом и серебром. Папирус же вышел из употребления уже к началу Средних веков.
Изобретение новых материалов для письма – пергамента, а затем и бумаги – потребовало и новых пишущих инструментов. Примерно в 600-е годы нашей эры в Европе (предположительно в Испании) человек впервые попробовал писать гусиным пером. Тут же выяснилось, что гусиное перо и чернила отлично подходят для письма на пергаменте. Более того, если кончик пера специальным образом заточить, то писать можно с наклоном и нажимом, утолщая штрих или делая его тоньше. То есть гусиное перо позволило разнообразить письмо, придать ему изящество и большую функциональность. Последнее очень важно, поскольку с применением гусиного пера в алфавитах европейских языков появились прописные буквы. Раньше в письменности использовались только заглавные буквы.
И все же – почему именно гусиное перо, а, скажем, не куриное или голубиное? Причина кроется в самой структуре гусиного пера. Оно имеет толстый полый стержень, имеющий объемное пористое основание, поэтому перо удобней держать в руке, чем перо любой другой птицы. При наклонном срезе кончика пера, обнажается пористая внутренность кончика, хорошо впитывающая чернила. В меру мягкий стержень пера сохраняет форму, но в то же время скользит по пергаменту (и, конечно, по бумаге) без особого трения. К тому же гусь одна из самых распространенных в Европе того времени домашних птиц, поэтому перья были общедоступны.
Изобретение нового пишущего инструмента повлекло за собой изменение технологии изготовления пергамента, его стали делать более гладким и тонким, и появление невиданных ранее приспособлений – чернильницы, песочницы, ножа для заточки перьев.
О ноже стоит поговорить отдельно. Двести лет человечество не пользуется гусиным пером. Но нож для его заточки живет и здравствует. И название его сохраняется прежним – перочинный. Небольшой острый клинок, складывающийся вовнутрь корпуса, таким перочинный нож был не всегда. Средневековые перочинные ножи копировали большие клинки. Их часто украшали драгоценными камнями и инкрустацией. И это неудивительно, поскольку принадлежали они людям не только просвещенным, которым письменные принадлежности были необходимы в повседневной жизни, но и богатым, которым образованность была доступна по происхождению и доходам.
Со временем перочинный нож стал инструментом универсальным. Во-первых, появились складные ножи – они были безопасны в обращении и умещались в кармане. Во-вторых, перочинным ножом можно не только заострять (очинивать – отсюда и название) гусиные перья, но и затачивать деревянные карандаши, резать бумагу и выполнять массу других нужных дел (например, открывать баночку с чернилами или срезать с почтового конверта сургуч). В-третьих, хороший нож служит еще и украшением, красивой безделицей, которую приятно держать в руках.
К слову – затачивать карандаши перочинным ножом неудобно. Трудно выдержать угол заточки и соблюсти при этом аккуратность. А для разрезания бумаг перочинному ножу не хватает длины лезвия. И, тем не менее, перочинные ножи остаются с нами.
В чернильнице – баночке с водным раствором красящего пигмента – ничего хитрого нет. Правда, ко времени изобретения стального пера чернильница видоизменилась. Появилась «непроливайка» – чернильница с встроенным в горлышко баночки конусом. Этот конус предотвращал выплескивание чернил на стол при нечаянном опрокидывании чернильницы. Но работала эта простенькая защита далеко не всегда. Если «непроливайку» медленно повернуть на бок, чернила прольются. Если чернил больше половины чернильницы, они тоже прольются. Наконец, «непроливайка» не спасет от главной напасти гусиного пера — от клякс. Избыток чернил зависает каплей на кончике пера, и при неосторожном движении эта капля падает на бумагу.
Бороться с кляксами помогала песочница. Сухие песчинки вбирали чернила и частично спасали испорченную рукопись. Кроме того, песок ускорял высыхание чернил. Песочница представляла собой металлическую баночку с сухим песком, которым присыпали готовый лист бумаги. С изобретением гигроскопичной промокательной бумаги песочницы вышли из употребления.
Когда человек впервые взял в руки птичье перо, обмакнул его заточенный кончик в баночку с сажевыми чернилами и нарисовал на пергаменте первый штрих, неизвестно никому. Считается, что перо было изобретено около 600 года нашей эры где-то на арабском Востоке. Однако в Помпеях археологами были найдены бронзовые перья, которые могли появиться в результате усовершенствования перьев птиц. Значит, птичьи перья научились использовать для письма гораздо раньше.
Проблема заключается в том, что птичье перо – это органика. Обнаружить ее следы в археологических раскопах практически невозможно. Существует предположение, что птичьи перья использовались в Севилье примерно с 900 года нашей эры. Но это не столь существенно. Важно другое – в течение целого тысячелетия птичье перо было основным инструментом для письма.
Мы говорим именно о гусиных перьях… Почему? Гуси были наиболее распространенной домашней птицей с прочным оперением. Использовать для письма перо, скажем, куриное невозможно. Оно имеет слишком тонкий стержень, который неудобно держать в руках. А гусиное перо – толстое, основательное и прочное.
Для письма использовали только по пять внешних маховых перьев с каждого крыла птицы. Считалось, что перья правого крыла лучше подходят для правшей, а левого – для тех, кто пишет левой рукой.
Заготавливали перья только по весне и от молодых, сильных птиц. Затем перья подвергались специальной обработке. Со стержня срезалась часть выступающей бородки, чтобы перо было удобней удерживать в руке. Затем перо обезжиривали, опуская его в кипящий раствор щелочи на четверть часа. После просушки перо помещали в нагретый до 65 градусов песок, в котором оно закаливалось и приобретало твердость. Готовое перо затачивалось перочинным ножом (отсюда и название инструмента, маленьким ножом перо «очинялось»). И пожалуйста – можно обмакивать готовый пишущий инструмент в чернильницу и писать»
Гусиное перо пользовалось огромной популярностью. С ним конкурировали перья индюшиные и вороньи. Заготовкой перьев славилась Россия, где с середины XVIII столетия гусиные перья стали экспортным товаром. Россия поставляла в Англию миллионы перьев ежегодно. При этом русское перо считалось наиболее качественным из-за особенностей нашего климата (оперение у российских домашних гусей было наиболее плотным и прочным).
Распространение птичьих перьев по всему миру оказало влияние на множество важных сфер деятельности человека. А именно – на образование, литературу, книгопечатание, бумажную промышленность. Изобретение машин для производства бумаги – заслуга, скорее, гусиного пера, нежели типографского станка.
Однако к середине XVIII столетия люди стали уставать от несовершенства главного пишущего инструмента. В чем заключались эти несовершенства?
Гусиное перо недолговечно. Его кончик приходится постоянно затачивать, а это целое искусство: неправильной заточкой перо очень легко испортить.
Отсюда еще один существенный недостаток – нестабильность штриха. Гусиное перо плохо подходило для каллиграфии, что заметно по рукописям великих поэтов и прозаиков того времени. Штрих по мере износа пера утолщался и терял форму.
Далее. Хорошее перо не такая уж дешевая штука. Поэтому перья закупали только у проверенных поставщиков, за большие деньги и целыми упаковками. Их дарили и принимали в дар. Самый известный случай подарок Пушкину от Гете – то самое перо, которым был написан «Фауст». Пушкин хранил это перо как реликвию.
Попытки усовершенствования гусиного пера предпринимались еще в Средневековье. Венецианские мастера изобрели перья со стеклянным наконечником. Чернила подавались к кончику по спиральной внешней бороздке, ею же и удерживались. Это перо большого распространения не получило из-за дороговизны и обилия клякс.
В 1748 году Йоханнес Янссен изобрел стальное перо. Его конструкция представляла собой узкую выгнутую полукругом металлическую пластинку с насечками на внутренней стороне изгиба, но без прорези. Это перо не отличалось практичностью. Чернила быстро заканчивались, а новая порция после обмакивания в чернильницу стремилась тут же скатиться на бумагу. Работать таким пером было практически невозможно.
На усовершенствование конструкции такой простой штуки, как стальное перо, понадобилось почти сто лет. Первое перо классической формы, с прорезью посередине и загнутым кончиком (позже появился и шарик из твердого металла), было выпущено немецкой компанией «Хайнце и Бланкертц» в 1848 году. С той поры век гусиного пера стремительно покатился к закату. К концу XIX столетия гусиными перьями пользовались лишь рафинированные эстеты.
Любопытно, что в том же XVIII столетии были предприняты попытки создать прообраз авторучки. Это были составные ручки на основе гусиных перьев – комбинированные устройства из двух или трех соединяемых частей. Средняя часть – золотое или серебряное (иногда из кости или янтаря) богато украшенное основание-держатель. На основание насаживался наконечник – нижняя часть обычного гусиного пера. Его можно было менять по мере износа, подтачивая стержень пера, чтобы он плотно входил в отверстие основания. Для красоты в тыльную часть основания вставляли опахало – часть пера павлина, страуса или другой птицы с красивым оперением. Составные ручки были очень популярны у европейской аристократии. Дорогой и желанный подарок, которым даритель подчеркивал свое уважение к просвещенности того, кому дар предназначался.
Идея составного пера не пропала втуне. Вместе со стальным пером классической конструкции был изобретен и держатель к нему – традиционная перьевая ручка. Перо вставлялось в кольцевой зажим ручки. Иногда в особо дорогих, штучных инструментах для письма перо соединялось с корпусом ручки резьбовой муфточкой. Тогда же появились перья из золота. С той поры сталь и золото – основные материалы для производства перьев.
Перьевые неавтоматические ручки не сошли со сцены и в наши дни. Правда, используются они либо в качестве дорогих сувениров, либо для работы со специальными плакатными перьями. Традиционные перьевые ручки почитаются специалистами в области каллиграфии: авторучки для этого не годятся, поскольку жирная тушь моментально забивает капилляр.
Попытка создания автоматической ручки, которую не надо было бы обмакивать в чернильницу, была предпринята в 1827 году, еще до начала полномасштабного производства стальных перьев. Изобретатель авторучки Петраче Поенару продумал все до мелочей. Он соединил стальное перо с резервуаром для чернил. Да вот беда: чернила стекали по перу на бумагу. Регулировать подачу было попросту нечем.
В 1884 году нью-йоркский торговец канцелярскими товарами Льюис Уотерман предложил свою конструкцию авторучки – с капиллярной подачей чернил к перу. С этого-то все и началось. Перьевая ручка постепенно приобретала современные очертания.
Почему сегодня, в век шариковых, гелевых и иных удобнейших авторучек, мы постоянно возвращаемся к перу и чернилам? Ответ очень прост. Писать шариковой ручкой – это работа. Писать пером – наслаждение.
От гусей, кроме мяса, получают и ценное сырье -- гусиный пух и перо.
Благодаря своим высоким технологическим качествам сырье из гусиного пуха и пера широко используется в промышленности и в домашнем хозяйстве для изготовления теплой одежды, подушек, теплых одеял, головных уборов. На мировом рынке гусиный пух очень ценится.
Даже при жизни от гусей можно получать часть пухового сырья способом периодической ощипки. Это делают во время линьки (естественной смены оперения).
Взрослые гуси линяют два раза в год. Этот процесс обычно происходит в середине лета и осенью. В летний период гуси полностью меняют оперение, а осенью меняют лишь среднее, мелкое и рулевое перо. Поэтому ощипывать гусей можно два раза в год. От одной взрослой птицы получают до 500 г пуха. Из пуха, собранного с 15--17 гусей, можно сделать одеяло.
Гусиный пух очень хорошо согревает даже в сильные морозы, именно поэтому его используют для изготовления верхней одежды.
После завершения продуктивного периода при наличии первых признаков линьки можно проводить первое ощипывание. Приходится этот период на конец мая -- начало июня.
Через 7 -- 8 недель можно провести второе ощипывание (конец июля -- начало августа).
С каждого гуся после ощипывания можно набрать до 100 г перьевого сырья, из них 35 -- 40 г чистого пуха.
Ремонтный молодняк гусей во время роста можно ощипывать два раза: в 75 --80-дневном возрасте, а во второй раз -- в 125 --130-дневном. Если вы выращиваете гусей до возраста 150--180 дней, то на раннем этапе роста лучше сбор пера не проводить. А ощипать уже в возрасте 130--150 дней, в этом случае вы получите с каждого гуся от 90 до 100 г сырья, из которых 30 --35 г -- будет пух.
Все-таки сроки и количество сбора с молодняка перо-пухового сырья зависят прежде всего от времени вывода (например, апрельских гусят можно ощипывать три раза в год).
Когда вы начинаете ощипку всех гусей, целесообразнее сначала собрать перо с нескольких птиц, но обязательно с разных частей их тела. Это необходимо для того, чтобы определить, закончен ли рост пера. Если перо хорошо выдергивается, со светлым и сухим очином, то пора проводить ощипку. А если у выдернутого пера очин с кровью или лимфатической жидкостью, то следует еще подождать, ведь незрелое перо не представляет такой ценности, да и птица от такого ощипывания страдает. Также воздержитесь от сбора пера с больной, слабой птицы или с птицы, у которой имеются кожные заболевания.
Подготовить гусей необходимо за день до намеченного ощипывания. Создайте им условия для хорошего купания, так они смоют с перьев всю пыль и грязь. Для этого нужно дать возможность птицам выкупаться в чистом и просторном водоеме, например в пруду. Можно, конечно, воспользоваться и корытом с водой во дворе дома. Но для тщательной очистки пера и пуха необходимо достаточное количество воды и продолжительное купание, чего невозможно сделать птицам в ограниченной емкости. Не следует кормить птиц в день ощипки, но давайте больше воды для питья.
Большую часть пера нужно снимать с нижней части тела и задней части спины птицы. С этих мест удаляют все мелкое перо, а пух снимают не полностью, а частично, чтобы не оголять кожу. С крыльев, бедра, верхней части шеи, зоба и хвоста пух и перо удалять нельзя! От этого птица может заболеть.
Процедуру ощипывания проводят следующим образом. Возьмите в руки гуся и сядьте на стул или табурет, положите птицу на спину (ногами от себя) к себе на колени. Лапы гуся можно связать или придерживать свободной рукой. Шею птицы выгните назад и зажмите слегка локтем левой руки. Для начала проведите несколько раз по животу птицы, взъерошивая перья.- Это делается для того, чтобы в перьях не осталось пыли, помимо этого, таким образом, проверяется состояние кожи птицы и смотрят, растут или нет новые, молодые перышки.
Ощипку проводят сначала с заднего конца киля грудной кости. Большим и указательным пальцами за раз нужно выдергивать немного перьев, но при этом обязательно по направлению их роста. Закончив обрабатывать заднюю часть живота, приступайте к его передней части до подвилочковой впадины. Дальше следует обрабатывать (ощипывать) заднюю часть спины и бока под крыльями. В конце ощипывают перья переднего участка спины.
Если вы будете правильно проводить ощип, то гусь не будет испытывать боли, кричать и выбиваться из ваших рук.
После таких процедур на птице должно остаться достаточное количество перьев и пуха, чтобы птица не страдала от плохой погоды. Следующие две недели гусей нужно держать в сарае и в питание включить продукты с высоким процентом содержания сырого протеина, который способствует быстрому восстановлению перьевого покрова.
Гусь опять покроется пером примерно через 1,5 месяца, но только при условии хорошего содержания и полноценного кормления.
Выдергивать перо и пух нужно по направлению роста, чтобы сохранить их чистыми. Собранный пух и перо необходимо тщательно промыть и хорошо просушить. Для этого удобнее поместить перо и пух в большой бак с водой (40 -- 45 °С) и мыльным раствором. Всю эту массу нужно хорошо "постирать". А затем несколько раз прополоскать в теплой воде, каждый раз отжимая перо и меняя воду. Оставшееся в воде перо соберите, сливая воду через дуршлаг.
Отжатое перо разложите тонким слоем в марлевом мешке и просушите в сухом прохладном и хорошо проветриваемом помещении. При этом необходимо периодически перемешивать перо, не развязывая мешок.
Можно обойтись и без водных процедур. Для этого летом в жаркие дни набейте перо и пух в чистые мешки из плотной ткани (чтобы пух не выветривался) и подвесьте в солнечное, хорошо проветриваемое место на 10 -- 14 дней (при хорошей погоде). Это необходимо сделать для того, чтобы удалить посторонний запах.
Вообще, гусиный пух и перо имеют довольно стойкий и специфический запах, избавиться от которого сразу не всегда удается. Поэтому обработанное перо лучше всего использовать через 5 -- 6 месяцев, в этом случае весь специфический запах исчезнет.
Затачивание кончика пера специальным ножом называется очинкой (или очином, обчинкой ) . Нож для очинки перьев называли перочинным ножом , однако в настоящее время это название распространилось на все карманные ножи.
Перед очинкой перо необходимо было подвергнуть предварительным подготовительным операциям:
- с пера обрезалась часть бородки для того, чтобы пишущему было удобнее браться за стержень;
- перо вываривалось в щёлочи для обезжиривания. Время варки составляло не менее 10-15 минут;
- вываренное и высушенное перо обжигалось и закаливалось в горячем песке с температурой не более 60-65°С, после чего кончик пера был готов к очинке.
При очинке у пера срезался наискось конец с наружной стороны, затем до половины - с противоположной, так, чтобы получился полукруглый желобок . Середину желобка надрезали острым перочинным ножом для образования расщепа. Расщеп пера мог быть разным - в зависимости от индивидуальной манеры письма пишущего и от того, для какого письма оно предназначалось .
Гусиное перо довольно быстро списывалось - приходилось чинить его заново или поворачивать верхней стороной вниз. В 1809 году была изобретена машинка для очинки гусиных перьев, но в России это изобретение не привилось .
При письме гусиным пером появившиеся помарки в тексте исправляли специальным скребком .
Люди, хорошо владевшие техникой письма гусиным пером, назывались писцами (писарями) , чрезвычайно ценились и никогда не оставались без работы (что объясняется и большим процентом безграмотных) .
Очинка пера была очень важной операцией, поскольку от правильного её проведения во многом зависело качество почерка . Многие поэты и писатели никому не доверяли очинку своих перьев. Хорошие перья принято было даже дарить. В кабинете Пушкина в богатом футляре хранилось собственное перо Гёте , присланное им в подарок великому русскому поэту.
Для рисунка
Для рисования правильная очинка и ощеп были особенно важны. Для этого существовали особенные, расщепные ножи, специально приспособленные для этой цели. Перо, подготовленное для рисования, должно иметь особо тонкий расщеп для обеспечения возможности выведения тонких линий. Выбор гусиного пера для рисунка обусловлен тем, что последовательностью сильных и слабых нажимов имелась возможность выводить линии различной толщины. Качество рисунка гусиным пером можно оценить, разглядывая старинные книжные
Помню, когда я учился в школе, у нас в классе висел портрет Пушкина с гусиным пером в руке. Глядя на это гусиное перо, я тогда сочувствовал Александру Сергеевичу: как же трудно было ему писать таким пером.
Из любопытства, я тогда решил сам изготовить гусиное перо и проверить его в деле. Я аккуратно срезал наискось конец пера, сделал надрез посредине как в металлических перьях, обмакнул в чернила, а дальше на чистом листе появлялись вместо букв только жирные кляксы - перо категорически отказывалось писать. И если при чрезмерном старании и аккуратности мне все же удавалось избежать клякс, то все равно одного обмакивания пера в чернила не хватало даже на одну букву. Это сколько же раз, думал я, надо было Пушкину обмакнуть перо в чернила, чтобы написать, например, сказку «Руслан и Людмила»?
Это сегодня разных ручек навалом - и шариковые, и перьевые, и гелиевые, - а во времена Пушкина не было даже ручек, которыми я писал в начальных классах, обмакивая, надетое на деревянную палочку железное перо в чернильницу-непроливашку. Помню, писал я пером «Звездочка». Были еще перья «Лягушка», «11-й номер» и другие.
Уже взрослым я узнал, что не такие уж плохие были гусиные перья, и писали они не хуже наших «лягушек» и «звездочек». А все потому, что перья во времена Пушкина изготовлялись иначе, чем я думал. Брали перья у живых гусынь, и брали только из левого крыла (для левшей брали из правого крыла) и только весной. Затем перья втыкали в раскаленный песок или золу, чтобы размягчить их и очистить от жира. Затем полую трубку надрезали и туда вставляли точно такую же, но объемом поменьше. Получалось наподобие капсулы внутри пера, где скапливались чернила. Кончик пера надрезался специальным перочинным ножичком (название «перочинный ножик» дошло до наших дней). Вот когда такое перо брал в руку Пушкин, у него сразу
«И мысли в голове волнуются в отваге,
И рифмы легкие навстречу им бегут,
И пальцы просятся к перу, перо – к бумаге,
Минута – и стихи свободно потекут».
Чтобы написать такое стихотворение, Пушкину достаточно было обмакнуть перо в чернила не больше трех раз. Одного обмакивания пера было достаточно, чтобы написать целое предложение.
Мало кто знает, что Россия являлась одним из крупнейших производителей перьев во всем мире. Только в одну Англию Россия экспортировала 27 миллионов гусиных перьев в год. В российских городах перья поступали в продажу в пучках, обтянутых бечевкой по 25 штук в пучке.
Недостаток таких перьев был один – их часто приходилось затачивать, поскольку кончик пера от трения в бумагу быстро стачивался, издавая характерный скрип. Вот как об этом скрипе писал Гоголь в «Мертвых душах»: «Шум от перьев был большой и походил на то, как будто несколько телег с хворостом проезжали лес, заваленный на четверть аршина иссохшими листьями».
Однако же из-под такого вот скрипучего пера выходили гениальные произведения Шекспира, Гёте, Байрона, Пушкина, Лермонтова... После того, как в середине 19 века в Германии началось производство металлических перьев, исчезли не только гусиные перья, но и не стало поэтов, равных Шекспиру, Пушкину и другим вышеперечисленным гениям. Может быть, в гусиных перьях скрыта какая-то побуждающая и вдохновляющая на творчество сила?
Кстати, гусиное перо и сегодня служит людям – из него изготовляют волан для игры в бадминтон. Волан состоит из 16-ти гусиных перьев и пробковой головки, обтянутой тонкой лайковой кожей.
Деревянные ручки с металлическим пером просуществовали более века. Помню, когда я учился в первом классе, нам первое время не разрешали писать даже такими ручками, а только карандашом, пока не «набьем» руку и не научимся правильно выводить буквы. Какая радость была, когда тебе разрешали, наконец-то, писать настоящей ручкой.
Для ручки на партах был предусмотрен специальный желобок. Сегодня таких парт, к сожалению, давно уже нет. Парты тогда представляли собой цельную мощную конструкцию целиком из дерева. Двухместная парта объединяла в одно неразрывное целое сиденье со спинкой и столешницу, наклоненную под углом примерно 25-30 градусов. Для удобства, в столешнице было предусмотрено два откидных клапана-крышки. Помню, учителя часто нас журили за то, что мы грохотали этими крышками, тренировали нас опускать их плавно, бесшумно. Во время урока мы старались не хлопать крышками, но зато после звонка грохот от крышек напоминал артобстрел.
Под столешницей располагалась полка для портфелей. Передний край столешницы был выполнен в виде неширокой горизонтальной планки, на которой размещались два углубления для чернильниц-непроливашек и два желобка для ручки или карандаша. Для того чтобы парты «росли» вместе с учениками, их выпускали четырех размеров.
Ручки с металлическим пером постепенно стали заменяться шариковой ручкой, которую изобрел в 1938 году венгерский журналист Ладисло Биро. Его ручки были далеки от совершенства и претензий к ним было много. До ума довел шариковую ручку Джордж Паркер. Ручкой «Паркер» Эйзенхауэр подписывал акт о капитуляции фашистской Германии.
В СССР выпуск шариковых ручек был налажен в 1949 году, а доступными для всех граждан они стали где-то в 60-х годах. Когда заканчивалась паста, стержни, помню, тогда не выбрасывали, а по нескольку раз заправляли в специальных заправочных пунктах.
Пишу и думаю: какой же я старый! Я еще захватил парты, деревянные ручки с металлическим перьями и чернильницы-непроливашки. Если бы я обладал способностью перемещаться во времени, я бы из этого современного сумасшедшего мира вернулся во времена Пушкина, где влюбленные писали друг другу записочки и письма гусиными перьями.
Как живёшь ты одна в этом мире своём,
Кто с тобой танцевал на осеннем балу,
А потом получил от Эрота стрелу.
Может, юный корнет глаз не смог отвести -
Заказал фаэтон, чтоб тебя увезти,
Поглощённый твоей неземной красотой,
Поздно понял герой: его план был пустой!
Или пылкий поэт тебе стансы читал,
А потом музыкант наиграл мадригал,
Как он любит тебя беззаветно одну
И готов подарить тебе с неба луну.
А быть может сейчас ты по саду идешь
Вспоминаешь меня и по-прежнему ждёшь...
Шелестит под ногами цветная листва,
И звучат для меня дорогие слова:
«Напиши мне письмо
гусиным пером,
Как живёшь ты один
в этом мире своём,
Почему танцевал
не со мной этот вальс,
Я тоскую одна,
я тебя заждалась.
Почему танцевал
не со мной этот вальс,
Я тоскую одна,
я тебя заждалась».
(ОСЕННИЙ ВАЛЬС
Стихи Юлия ХАРИСА)
Рецензии
"О сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух!"
Я ведь и до сей поры предполагал, что гусиное перо просто обрезают и пишут:) А тут столько важных деталей! Это ведь, как попытаться из фанеры сделать скрипку - внешне, может быть, получится также, а вот звука извлечь не получится.
