Фридрих Паулюс
Генерал-фельдмаршал, командующий 6-й полевой армией вермахта.
Пленен в районе Сталинграда 31 января 1943 года.
Сикст фон Арном
Генерал-лейтенант, командир 113-й пехотной дивизии 6-й полевой армии вермахта. Пленен в районе Сталинграда.
Константин Бритеску
Бригадный генерал, командир румынской 1-й кавалерийской дивизии. Пленен в районе Сталинграда.
Ганс Ганс Вульц
Генерал-майор, начальник артиллерии 4-го артиллерийского корпуса 6-й полевой армии вермахта. Пленен в Сталинграде 30 января 1943 года.
Вальтер Гейтц
Генерал-полковник, командир 8-го армейского корпуса 6-й полевой армии вермахта. Один из наиболее преданных рейху офицеров. Пленен в районе Сталинграда. Умер в плену в 1944 году.
Александр Максимилиан фон Даниэльс
Генерал-лейтенант, командир 376-й пехотной дивизии 6-й полевой армии вермахта. Пленен в Сталинграде 29января 1943 года. Вице-председатель Союза немецких офицеров, созданного из военнопленных в сентябре 1943 года.
Генрих Антон Дебуа
Генерал-лейтенант, командир 44-й пехотной дивизии 6-й полевой армии вермахта. Пленен в Сталинграде 28 января 1943 года.
Ромулус Димитриу
Бригадный генерал румынской армии, командир 20-й пехотной дивизии.
Пленен в районе Сталинграда.
Мориц фон Дребвер
Генерал-майор, командир 297-й пехотной дивизии 6-й полевой армии вермахта.
Пленен в районе Сталинграда.
Генрих Дюссельдорф
Оберефрейтор, писарь штаба 6-й полевой армии вермахта. Выполнял функции переводчика. Умер в 2001 году.
Вальтер Александр фон Зейдлитц-Курцбах
Генерал артиллерии, командир 51-го армейского корпуса 6-й полевой армии вермахта. Пленен в Сталинграде 31 января 1943 года. Был одним из сторонников несанкционированного прорыва из окружения. Председатель Союза немецких офицеров.
Отто фон Корфес
Генерал-лейтенант, командир 295-й пехотной дивизии 6-й полевой армии вермахта. Пленен в Сталинграде 31 января 1943 года.
Мартин Вильгельм Латтман
Генерал-лейтенант, командир 389-й пехотной дивизии 6-й полевой армии вермахта. Пленен в Сталинграде I февраля 1943 года.
Ганс Георг Лейзер
Генерал-лейтенант, командир 29-й моторизованной дивизии 6-й полевой армии вермахта. Пленен в Сталинграде 31 января 1943 года.
Арно Рихард фон Ленски
Генерал-майор, командир 24-й танковой дивизии 6-й полевой армии вермахта. Пленен в Сталинграде 2 февраля 1943 года.
Эрих Альберт Магнус
Генерал-майор, командир 389-й пехотной дивизии 6-и полевой армии вермахта. Пленен в Сталинграде 1 февраля 1943 года.
Макс Карл Пфеффер
Генерал-лейтенант артиллерии, командир 4-го армейского корпуса 6-и полевой армии вермахта. Пленен в районе Сталинграда.
Отто-Карл Вильгельм Репольди
Бригадный генерал медицинской службы, начальник санитарной службы 6-й полевой армии вермахта. Пленен в Сталинграде 28 января 1943 года.
Карл Роденбург
Генерал-лейтенант, командир 76-й пехотной дивизии 6-й полевой армии вермахта. Пленен в районе Сталинграда.
Фриц Георг Роске
Генерал--майор, командир 71-й пехотной дивизии 6-й полевой армии вермахта, командующий южной группой немецких войске Сталинграде. Пленен 31 января 1943года.
Ульрих Фазель
Генерал-майор, начальник артиллерии 51-го армейского корпуса 6-й полевой армии вермахта.
Вернер Шлёммер
Генерал-лейтенант, командир 14-го танкового корпуса 6-й полевой армии вермахта. Пленен в районе Сталинграда.
Артур Шмидт
Генерал-лейтенант, начальник штаба 6-й полевой армии вермахта. Один из наиболее преданных рейху офицеров. Приговорен к 25 годам заключения, в октябре 1955 года вернулся в Гамбург, где и прожил последние годы.
Карл Штреккер
Генерал-полковник, командир 11-го армейского корпуса 6-й полевой армии вермахта, командующий северной группой немецких войск в Сталинграде. Пленен и районе Сталинграда 2 февраля 1943 года.
В годы Великой Отечественной войны погибли в бою 162 генерала Красной Армии. Вот некоторые примеры героической гибели высших командиров. Среди высокопоставленных генералов в начале войны погиб командующий Юго-Западным фронтом Герой Советского Союза генерал-полковник М. Кирпонос. Войска фронта вели тяжёлые оборонительные бои на Правобережной Украине. Оборонительные действия на важных оперативно-стратегических рубежах и направлениях сочетались с контрударами. В ходе Киевской операции, вопреки тому, что Кирпонос, Василевский , Шапошников и Буденный настаивали на немедленном отводе войск из Киева , разрешение на отступление из оперативного мешка вокруг Киева Ставкой дано не было. К 14 сентября в окружение попали 4 советские армии. Кирпонос М.П. погиб при выходе из окружения. Солдатской смертью окончилась жизнь генералов армии командующего войсками 1-го Украинского фронта и командующего войсками 3-го Белорусского фронта Черняховского И.Д. , двух молодых талантливых полководцев.
В начале 1942 г. Жуков Г.К. начал наступать на Вязьму силами кавкорпуса Белова П.А. и 33-й армией генерал-лейтенанта Ефремова М.Г. Наступление должным образом не было подготовлено, в чем вины Ефремова М.Г. нет, только командующего фронтом Жукова. 4 февраля 1942 г. "… противник, ударив под основание прорыва, отсек группу и восстановил оборону по реке Угре" - писал Жуков. До июля месяца, имея в распоряжении девять армий, Жуков не смог соединиться с этой частью своего фронта, сражавшейся в окружении под Вязьмой. А ведь согласно директиве Ставки - это был главный удар, который должен был нанести Западный фронт. Два с половиной месяца, без танков и артиллерии части 33-й армии генерал-лейтенанта Ефремова сражались в кольце, дольше, чем армия Паулюса в Сталинградском котле. Ефремов М.Г. неоднократно обращался к командованию Западного фронта и даже дважды к Сталину с просьбой разрешить прорваться своими силами. В апреле 1942 г. под Вязьму лично за генералом Ефремовым Сталин послал самолёт, сесть в который генерал отказался: "Я с солдатами сюда пришёл, с солдатами и уйду".
Ставка, наконец, дала разрешение на выход из окружения, которое запоздало - личный состав обессилел, съев все свои разваренные поясные ремни и подошвы найденных сапог. Боеприпасы иссякли. Уже таял снег. Солдаты были в валенках. Во время прорыва генерал Ефремов был тяжело ранен (получил три ранения), потерял способность двигаться и, не желая попасть в плен, застрелился. Тело Ефремова первыми нашли немцы, испытывая глубокое уважение к мужественному генералу, они похоронили его с воинскими почестями. Вооруженные Силы потеряли отважного воина и талантливого полководца. Из 12 тыс. человек из окружения вышли 889 бойцов. 18 июля части корпуса Белова окольными путями прорвались из окружения.
Герой Советского Союза генерал-майор Шепетов И.М. - командир 14-й гвардейской стрелковой дивизии в составе 57-й армии Южного фронта, которая вела бои под Харьковом, 26 мая 1942 г. при выходе из окружения был ранен и попал в плен. За антифашистскую агитацию в лагере военнопленных Хаммельбург Шепетов И.М., выданный предателем (генерал-майором Наумовым), был схвачен гестапо и брошен в концлагерь Флоссенбург (Германия). Здесь за попытку побега мужественный генерал был казнён 21 мая 1943 г. Генерал-лейтенант Ершаков Ф.А., бывший командующий войсками 20-й армии, наотрез отказался сотрудничать с гитлеровцами и умер при этапировании со "спецобъекта" от разрыва сердца. Генерал-майор Огурцов С.Я., бывший командир 49-го стрелкового корпуса, бежал с этапа и вступил в польский партизанский отряд, храбро воевал и погиб в бою с гитлеровцами.
Всего за годы Второй мировой войны в немецком плену оказались 83 генерала Красной Армии. Оставшиеся в живых, 57 генералов после Победы были депортированы в Советский Союз. Из них 32 человека репрессированы (7 повешены по делу Власова, 17 расстреляны на основании приказа Ставки № 270 от 16 августа 1941 г. "О случаях трусости и сдачи в плен и мерах по пресечению таких действий") и за "неправильное" поведение в плену 8 генералов приговорены к различным срокам заключения. Последних 25 человек после более чем полугодовой проверки оправдали, но затем постепенно уволили в запас.
June 9th, 2016
Оригинал взят у oper_1974 в
Оригинал взят у oper_1974 в "Потерянные" партбилеты и генералы в плену. 1941 г.
Из заявления
в Партийное бюро Арсенала 22
полковника Голтвяницкого Николая Александровича,
помощника начальника 5-го отделения штаба 141 сд. (в 1941 г.)
В начале Отечественной войны я находился в 141 стрелковой дивизии на должности Временного зам. начальника штаба дивизии по тылу. Выступили на фронт 18 июня 1941 года и 23 июня мы вступили в бой с противником в составе 6 Армии.
30 июня 1941 г. в районе Подвысокое-Первомайск на реке Синюхе были окружены немцами 6, 12, 26 и другие армии, в том числе и 141 стрелковая дивизия, где находился я.
По получении приказа о выходе из окружения и прорыва цепей окружения было приказано уничтожить всю документацию, как общего порядка, так и партийную. После дачи такого распоряжения командир 141 сд генерал-майор Тонконогов и начальник штаба дивизии полковник Бондаренко лично проверяли выполнение приказов. В этот период многие коммунисты уничтожали свои партийные билеты.
В час ночи на 1-е августа 1941 г. по приказу командующего армией (группы по прорыву) генерал-лейтенанта Музыченко мы пошли на штурм колец окружения. Прорвали одно кольцо, а их было пять колец. Подойдя к пункту Ново-Одесса, пошли на штурм, стали прорываться, но столкнулись с очень большими силами противника.
Немцы, пойдя на нас в наступление, раскололи нашу группу на несколько частей. В тех боях погиб командир дивизии (генерал-майор Тонконогов был пленен в р-не села Подвысокого) и начальник штаба.
7 августа в этом районе мы, ведя усиленные бои с наступающим противником, усиленным танками армии фон Клейста, несли большие потери. В то время нашей группой командовал начальник артиллерии 37 стрелкового корпуса (фамилии не помню), а комиссаром был полковой комиссар из 80 стрелковой дивизии.
Я был выдвинут на должность начальника штаба этой группы. Комиссаром штаба был батальонный комиссар Липецкий. Немецкие войска повели решительное наступление и прорвались. В это время был тяжело ранен командир группы и комиссар. Они стали уничтожать свои партбилеты.
И по предложению батальонного комиссара Липецкого, который уничтожил свой партбилет, я тоже свой билет спрятал в фундамент дома, при налете и бомбежке авиацией противника этот дом был разбит от попадания бомб.
В ночь на 9 августа 1941 года мы, разбитые на отдельные группы, все-таки прорвались и стали продвигаться по немецким тылам в направлении линии фронта: Николаев, Херсон, Борислав, Кривой Рог. 24 августа 1941 г. в р-не Днепродзержинска мы форсировали Днепр и поступили в распоряжение штаба вновь формировавшейся 6 Армии. 9 сентября 1941 года я получил назначение в 261 стрелковую дивизию на должность Зам. начальника штаба.
Воспоминания генерал-майора Я.И. Тонконогова,
командира 141СД 37СК 6А
Киев. 19.03.1983 г.
19.06.41. 141-я СД идет на запад. Приказ командира корпуса Зыбина: ночными маршами выйти на рубеж новой границы. Ямполь - привал. Там, за старой границей, рокадная дорога. Главные силы дивизии идут в две колонны. Перекресток. По рокадной дороге со стороны Проскурова едет Зыбин, проверял 80-ю дивизию.
Встретил, доложил. А шли мы с холостыми патронами. Спросил его: "Читал Ваш приказ товарищ Комбриг, написанный на основании приказа командующего 6 армии. Идем к границе с лагерным имуществом, автобат. А без боеприпасов? Разрешите вернуть одну роту автобата, взять боекомплекта на дивизию. Или запросите командующего 6А".
Слушал, покивал головой: "Я Вас понимаю, Яков Иванович. Но я отсидел 33 месяца. Не хочу больше. Приказ есть приказ". - "Тогда я сам, но между нами".
Выгрузил палатки, приказ начальнику гарнизона в Шепетовке - 30 машин за боеприпасами. Комиссар А.И. Кущевский спрашивает: "Яков Иванович, а ничего не будет? Подумайте, ведь без приказа". Пом. начарт - приказ напечатали, машины ушли вечером 19.06.41.
Семён Петрович Зыбин (18 сентября 1894 - 5 августа 1941) - комбриг, командир 37-го стрелкового корпуса.
К утру 22.06.41 колонна вошла в лес на линии Броды - Подкамень - местечко Устиново. Радиограмма правой колонны: "Неизвестные самолеты бомбили Новопочаев, горит Устиново". Рядом крутится полковник - особист: "Повторите запрос".
Ответ: "Комполка ранен. НШ. Вам понятно? Гул тяжелых самолетов, эскадрильи в направлении Шепетовка, Киев".
22.06.41. Окопались, а машины еще не пришли. Дивизия лежит в окопах, впереди бой. К вечеру 22 июня пришли машины. Выдали боеприпасы. И зенитный дивизион сбил "Раму".
Как Зыбин переживал, понимая, как нужны боеприпасы. Но сделать ничего не мог, так как был скован тюрьмой. Воля была прибита. Потом встретились: Все понимал, но меня...
Управлял корпусом хорошо. Прохорову и мне он сказал: "Товарищи генералы, наш отход должен быть не просто отход, а смена: одна дивизия прикрывает, 1/3 корпуса. И артиллерия корпуса - так же". Управление - замечательное. Брату Зыбина я написал: "Ваш брат погиб честно, в бою. На опушке Зеленой брамы".
В Зеленой браме - рядом НП 141 СД, КП 37СК, КП16 МК, слева от дороги в лесу на Копенковатое. Справа от дороги, за домом лесника - НП 80 СД. Севернее в лесу, фронтом на запад - 139 СД. В тылу - склады, тылы, полковые госпитали. Артиллерия двух армий.
КП 6 и 12 армий - в Подвысоком до 5.08.41. 5 августа 41 г., после 18.00, заседание Военных Советов. Что делать? Вечером уничтожить матчасть, и на рассвете - на прорыв.
За мной - КП 16 МК Соколова, расчеты. Командиры с пистолетами и автоматами, 120 мм минометы, но не было снарядов, еще до Зеленой брамы. Трагедия, трагедия погибших, родных и близких...
Возвратившись с Кущевским с Военного Совета 5 августа, написал приказ об уничтожении матчасти. Едем в машине, вышли. Артиллеристы чистят пушки ГАП 141 СД. Артиллерия одной батареи в пшенице, урожай. Подошли.
Я спрашиваю командира батареи: "Зачем чистите? Вы приказ получили? Снарядов-то нет." Комбат не смог сказать, а начальник орудия: "Товарищ генерал! Когда человек умирает, его моют. Вот и мы решили их перед смертью помыть".
Долматовский не написал об этом в "Роман-газете". Долматовский не показал души солдата и командиров - как они переживали, что стоят перед гибелью матчасти и собственной... Трудно читать мазню, подхалимство, когда знаешь его. Снегов...
Михаил Георгиевич Снегов (12 ноября 1896 - 25 апреля 1960) - генерал-майор (1940), участник Первой мировой, Гражданской и Великой Отечественной войн. В 1941 году попал в немецкий плен, после войны вернулся в СССР и продолжил службу.
Сидим в бараке, в Замостье. Приезжали немецкие офицеры и генерал с женой - посмотреть на русских генералов. Приходят к нам, мы приготовили обед - жом, вывалили на стол. Заходит свита и зам коменданта, говорящий на русском языке.
Жом снова положили в котелок. Снегов командует: встать! По привычке или по дурости, или еще что-то заставило его. Я бросил в него котелок с жомом. В Христиновке, бой идет, снарядов нет. Приказ начарта 6 армии: база Умань. Приехали, снарядов много, но, калибр не тот...
Ефим Сергеевич Зыбин (1894-1946) - генерал-майор (1940), участник Первой мировой, Гражданской и Великой Отечественной войн. В 1941 году попал в немецкий плен, после войны арестован в СССР и расстрелян.
Киев. 2.04.1983. (суббота).
О Зыбине - он понимал меня, не осуждал, переживал, что нет боекомплекта. "Выполняйте приказ, генерал"...О Снегове - ему в глаза говорил о нем все, что считал нужным Абрамидзе. Не шел он с винтовкой наперевес...
Музыченко с М. в танке Т-34 в 10.00. 6.08.41 промчались на юг мимо позиций наших войск в р-не Емилово, стреляя непрерывно. Танк был подбит, Музыченко был пленен. Водитель подорвал себя и танк.
Понеделин - жертва. Недостойно действовал Тюленев, давая в Ставку сведения о медлительности и нерешительности Понеделина с выходом из окружения на Восток.
В то время, как 6 и 12 армии выполняли приказ Тюленева о действиях на Северо-Восток, об удержании фронта Христиновка - Поташ - Звенигородка, 18-я армия оголила левый фланг 6-й армии, быстро уйдя через Голованевск на Первомайск, облегчила 49-му ГСК немцев охват с юга группы 6 и 12 армий. Понеделина расстреляли в 1950г. Тюленев спас Южный фронт и 18-ю армию, а 40 тысяч 6-й и 12-й армий погибли по его вине.
Иван Николаевич Музыченко (1901 - 8 декабря 1970) - генерал-лейтенант (1940). В начальный период Великой Отечественной войны командующий 6-й армией. Один из советских генералов, попавших в плен к немцам.
Паавел Григоорьевич Понедеелин (1893 - 1950) - советский военачальник, командующий 12-й армией, генерал-майор (1940). Один из советских генералов, попавших в плен к немцам. По возвращении в СССР расстрелян 25 августа 1950. Реабилитирован посмертно в 1956.
Иван Владимирович Тюле́нев (1892 - 1978) - генерал армии, полный кавалер Георгиевского креста 1-й, 2-й, 3-й и 4-й ст., Герой Советского Союза.
80-й СД поручалось еще 2 августа задача установить связь с 18А, выйдя на правый берег Ятрани. Прохоров выходил, прорывался правее, вдоль Ятрани. С Прохоровым я познакомился в Проскурове, на совещании, уже после возвращения с Финской войны. Высокий, крепкий, резкий. Хороший, толковый командир
Комбриг Прохоров принял 80-ю СД на Карельском перешейке. Его предшественник, комбриг Монахов, был отстранен - за неорганизованный переезд дивизии на фронт, "потерялось" около 800 чел, попавших в другие части.
В Умани, в Уманской яме, никто из генералов не был. В плену встретились в Хаммельбурге, Прохоров В.И. был с первой группой генералов: Егоровым, Ткаченко С.А.. Познакомили меня с подпольем.
Во Флоссенбурге Прохоров ударил капо и убил. Охранники пошли и избили его до полусмерти. Затем, истощенный, он был отправлен в ревир, где ему сделали смертельный укол. Оттуда - отправили в крематорий. Осень 1943г. (Начало 1944г). Генерал Михайлов Н.Ф. свидетель гибели генерала Прохорова В.И. Подполковник Породенко, НШ 10 ТД 16 МК Соколова, приехал в Союз вместе с Тонконоговым. "Каменный мешок" (Лефортово).
Василий Иванович Прохоров (1900-1943) - генерал-майор, командир 80-й Краснознамённой Донецкой стрелковой дивизии.
17.12.83. Киев.
В Хаммельбурге в "Офлаге ХШ-Д" находились: генералы Никитин И.С., Алахвердов Х.С., Панасенко Н.Ф., позже генералы Карбышев Д.Ф., Ткаченко С.А., Тхор Г.И.
26 января 1943г из Нюрнбергской тюрьмы гестапо во Флоссенбург были переведены активные участники Хаммельбургского подполья: генерал Михайлов Н.Ф, Фисенко Г.И., Панасенко Н.Ф., Эрусте Р.Р., Николаев Б.И., Копелец Б.И., Кикоть Г.И., позже генералы Павлов П.П., и Митрофанов Н.И. Генерал Михайлов Н.Ф. видел смерть генерала Прохорова В.И.
Через штрафной каторжный концлагерь Флоссенбург прошло 113 тысяч узников. "С 1941 по 1945гг свыше 80 тысяч пленных умерло от пыток и сожжено. Среди жертв лагеря оказалось около 27000 советских военнопленных, осталось только 102 человека". 23 апреля 1945г лагерная колонна, конвоируемся немцами в Дахау, была освобождена американцами.
Пленные генералы в мировых войнах (на примерах генералитета РИА и РККА): опыт исторического исследования и сравнительного анализа
Проблема пребывания в плену генералитета Российской Императорской армии (РИА) в годы Великой войны вплоть до последних лет относилась к категории малоизученных. Тем более отсутствовали труды, в которых бы сравнивалось положение русских и советских пленных генералов во время двух Мировых войн. В специальной работе, которая увидела свет в 2010 году , объектом нашего изучения стали судьбы пленных русских генералов в 1914-1917 годах. В процессе исследования авторы решали следующие задачи: устанавливали точное число русских генералов, плененных противником в 1914-1917 годах, занимались их идентификацией, устанавливали обстоятельства пленения, проводили анализ условий содержания и выясняли дальнейшие судьбы. В результате обобщения большого фактического материала были сделаны статистические выводы. Тем самым на практике мы подтвердили принципиальный тезис Генерального штаба генерал-лейтенанта Н. Н. Головина: «”Статистика войны” нужна для “социологии войны”» . Головин подчеркивал ценность и значение военно-статистических методов при изучении разных явлений и процессов войны . В настоящем докладе мы бы хотели познакомить слушателей с главными результатами изучения сложного вопроса о пребывании в плену русских и советских генералов в период двух Мировых войн ХХ века.
I. Количество пленных генералов
Нами установлено, что в 1914-1917 годах в германском и австрийском плену * оказались 66 генералов РИА, на момент пленения состоявших на действительной службе. Из этого числа 6 человек - это те генералы, которые во время объявления всеобщей мобилизации в России 17(30) июля 1914 года находились на территории Германии и Австро-Венгрии (на лечении, в отпуске и т. п.) и подверглись интернированию, превратившись после объявления войны в военнопленных. Любопытно, что подобные лица отсутствуют среди пленных советских генералов. В итоге непосредственно на театре военных действий в 1914-1917 годах в неприятельский плен попали 60 русских генералов (из них 5 - к австро-венграм, остальные к немцам). В 1941-1944 годах на театре военных действий были взяты в плен 83 советских генерала и представителей высшего командно-начальствующего состава Красной армии по званиям равных им (из них лишь одного, вероятно, захватили румыны, остальных - немцы). С учётом роста числа генеральских должностей в период Второй мировой войны и некоторой «девальвацией» генеральских званий, в плен попали приблизительно равное количество генералов Российской Императорской и Красной армий.
II. Обстоятельства пленения
В течение двух войн, наибольшее число генералов попало в плен в ходе успешно проведенных немцами операций по окружению крупных соединений РИА и РККА. Но если в годы Великой войны имели место, как правило, лишь окружения армейских корпусов и, следовательно, пленение корпусных командиров, то во время Второй мировой, благодаря умелому использованию механизированных войск Вермахта, состоялись окружения армий и даже фронтов, с последующим пленением командиров армейского звена. Так, в августе 1914 года в результате окружения центральных корпусов 2-й армии генерала А. В. Самсонова попали в плен 18 генералов, при окружении ХХ армейского корпуса в феврале 1915 года - 12. После капитуляции Новогеоргиевска сдались 17 генералов. Итак, 50 из 60 русских генералов были взяты противником в плен в результате проведения успешных операций на окружение. Остальные случаи пленения представляют собой потери в ходе боевых действий (отступление 1-й армии генерала П. К. Ренненкампфа - 3, разгром 48-й пехотной дивизии генерала Л. Г. Корнилова - 3, во время Лодзинской операции - 2 и при захвате Моонзундского архипелага - 3).
В ходе Второй мировой войны наблюдается аналогичная картина: в 1941 году попали в плен 63 советских генерала. Практически все они были захвачены немцами также в ходе удавшихся операций по окружению крупных соединений (Белосток - Минск, Умань, Киевский «котел», Вязьма). Причем, в отличие от периода Великой войны, в плен попали командармы: С. В. Вишневский, Ф. А. Ершаков, М. Ф. Лукин, И. Н. Музыченко, П. Г. Понеделин, М. И. Потапов. Еще один командарм - А. А. Власов - был выдан противнику местными жителями при выходе из окружения после ликвидации противником остатков 2-й ударной армии на Волховском фронте. Резюмируя, вновь приведем авторитетное мнение Н. Н. Головина: «До осени 1915 года на русском фронте преобладала маневренная война; при этом виде борьбы сражения всегда имеют более решительный характер, нежели в позиционной войне, а, следовательно, победивший имеет большую возможность брать пленных. С осени 1915 года борьба на русском театре получает по преимуществу позиционный характер, это уменьшает возможность пленения (например - окружение, глубокое преследование)» . После летней кампании 1915 года врагу не удалось проводить каких-либо крупных окружений. Это обстоятельство исключило вероятность пленения представителей русского генералитета. Отметим, что подавляющее большинство генералов противника попали в русский плен также в результате капитуляций своих войск (окружение двух турецких корпусов под Сарыкамышем в 1914, сдача Перемышля в 1915 и взятие Эрзерума в 1916 годах).
Периодизация пленения представителей генералитета по годам двух войн:
1914/1941 1915/1942 1916 / 1943 1917/1944
25 63 32 16 0 3 3 1
Приведенная систематизация наглядно демонстрирует успешный характер боевых действий российских и советских вооруженных сил в период разных кампаний двух войн. Так, в ходе неудачных кампаний 1914-1915 годов и 1941-1942 годов попали в плен, соответственно, 57 и 79 русских и советских генералов. В 1916 и 1943 годах квалификация высшего командного состава обеих армий повысилась, крупных окружений удавалось избегать. Фактически, в 1916 и в 1943 годах во время войны происходил перелом в пользу России и Советского Союза. Одним из многочисленных последствий этого перелома были изменения соотношения потерь (кровавые / пленные). Однако, далее, Красная армия продолжала наращивать свою мощь, результатом чего стали многочисленные успешные операции на всех фронтах и конечная победа, а Российская Императорская армия, ввергнутая в революционный хаос, фактически к лету 1917 года превратилась в неуправляемую толпу, не желавшую сражаться. Эти противоположные явления наглядно иллюстрирует статистика пленения генералитета. В 1944 году в плен к неприятелю случайно попал лишь один, трижды тяжело раненый (!!!) советский генерал *. В 1917 году во время операции на Моонзундском архипелаге немецкий десант пленил трех боевых русских генералов, которые оказались бессильны перед ситуацией и не смогли придать боевой импульс одичавшим массам солдат третьеочередных полков, составлявших гарнизон укреплений архипелага.
Неумение противопоставлять успешным немецким наступлениям эффективное управление, отсутствие навыков борьбы в окружении, а также быстро появившиеся страх и робость генералитета перед очевидно более искусными в военном деле немцами, влекли за собой крупные потери пленными в 1914-1915 и 1941-1942 годах. Однако, далее, в ходе двух войн к 1916 и 1943 годам, соответственно, удалось выработать систему противодействия немецкой наступательной тактике и снизить потери пленными. Крушение военной машины в одном случае (Россия) и ее укрепление в другом (СССР), предопределили исход боевых действий и, следовательно, характер потерь на фронтах.
III. Пребывание в плену
Если проведенный нами анализ по предыдущим критериям демонстрирует сходство тенденций, имевших место в ходе двух Мировых войн, то условия пребывания и поведения в плену русских и советских генералов отличаются кардинально. Так, в период Первой мировой войны можно говорить лишь об одном достоверно установленном случае прямого убийства немцами пленного русского генерала - А. С. Сайчука. Обстоятельства смертельного ранения генерал-майора Сайчука выяснить не удалось. Однако, известные факты - Афанасий Семёнович дрался до последнего (пленен 18 августа 1914 года после приказа о капитуляции, который отдал его непосредственный начальник, генерал Н. А. Клюев), был Георгиевским кавалером за оборону Порт-Артура, содержался в японском плену, вряд ли желал повторения для себя подобной участи - делают весьма вероятным предположение, что он пытался бежать, либо сопротивлялся взявшим его в плен немецким солдатам. Не исключен и самосуд, допущенный германскими военнослужащими. Многочисленные факты бессудных убийств и произвола зафиксированы в документах, относящихся к Восточно-Прусской операции.
Во время Второй мировой войны немцами прямо на поле боя были убиты, как минимум, трое советских генералов и командиров в приравненных званиях, а еще 22 погибли в плену (несколько человек были расстреляны за нарушение режима, просоветскую или антинемецкую, что не одно и тоже агитацию, создание подпольных ячеек и т. д., а большинство умерли болезней, последствий ранений и жуткого режима, в том числе от систематических побоев). В 1914-1917 годах в германском плену умерли 5 русских генералов, но никаких побоев в отношении них не допускалось. Более того, у них были денщики из числа пленных солдат, им платили жалованье, разрешали прогулки в город, позволяли получать и приобретать дополнительное питание. В качестве одного из самых тяжелых явлений германского плена, упоминаются обыски, жертвами которых становились все без исключения пленные, не исключая генералов.
Здесь нет нужды пересказывать кошмары, сопровождавшие пребывание в плену советских генералов, особенно в первую военную зиму 1941/1942 годов. Позднее немцы, что называется, спохватились, и немного смягчили режим содержания пленных, особенно тех из них, которые проявляли лояльность или занимали нейтральную позицию. Причина серьезной разницы в условиях содержания пленных генералов в 1914-1917 и 1941-1945 годах заключается в том, что во всех войнах, которые вела Россия со своими противниками, она являлась для них полноправным, уважаемым врагом, субъектом международного права. Несоблюдение неписаных обычаев войны, в том числе условий содержания плененных военачальников, могли дорого стоить нарушителю, независимо от исхода вооруженного противостояния. Трудно себе представить, чтобы в ходе наполеоновских, Крымской и русско-японской войн, враг бы производил в отношении пленных русских генералов экзекуции, аналогичные тем, которые имели место в годы Второй мировой войны. Российской империи не было нужды стимулировать сопротивляемость своих войск путем сознательного и публичного отказа от поддержки всех пленных, а также при помощи квалификации любых обстоятельств попадания в плен как заведомой измены Отечеству , что исключало «беспроблемное» возвращение пленных на родину после окончания войны.
С началом войны советское правительство столкнулось с неожиданным явлением - нежеланием значительной части кадровой армии сражаться с наступающими немцами. Логика тоталитарного режима предполагала использование любых средств для усиления сопротивляемости собственных войск, в том числе исключение для них возможности «пересидеть» войну в относительно комфортном плену. Вопрос практических действий советского руководства по созданию условий для ужесточения немцами режима содержания военнопленных - тема самостоятельного исследования. Имело место, особенно на начальном этапе войны, и отношение немцев к пленным советским военачальникам не столько как к равным солдатам вражеской армии (как во все прошлые войны), сколько как к носителям враждебной идеологии, что имело последствием сознательный отказ от гарантий личной безопасности даже плененным лицам.
III. Сотрудничество с противником в условиях плена
В 1941 году впервые за 20 лет советской власти условия плена открыли перед многочисленными советскими гражданами возможность свободных дискуссий по всем острым вопросам довоенной жизни «самого передового общества», а также позволили гласно анализировать причины колоссальных неудач «непобедимой» Красной армии. Многочисленные мемуаристы (лояльные германские офицеры и пережившие войну пленные), свидетельствуют о безграничной ненависти и презрении значительной части пленных бойцов и командиров ко всему тому, что ассоциировалось в массовом сознании с советской властью и социалистическим обществом, лично товарищем Сталиным и его методами ведения войны. Пленные не стеснялись обсуждать вопросы советского быта и нищеты, трагедию коллективизации, террор 1937-1938 годов, а также «умелое» управление войсками со стороны «сталинских наркомов», «первых красных офицеров», «героев освобождения Финляндии» и прочих «освободительных походов». Вполне естественно, что многие представители командного состава РККА приняли участие в таких дискуссиях, включая и некоторых тех генералов, которые традиционно считаются лояльными советской власти (М. Ф. Лукин, И. П. Прохоров и др.).
Здесь необходимо отметить, что эти демократические процессы, к радости И. В. Сталина, были пресечены немцами, установившими к концу 1941 года режим содержания пленных, не способствовавший проявлению какой-либо общественной активности. Свое отношение к врагу каждый представитель командного состава, как и любой другой пленный, формировал индивидуально. Судя по разным свидетельствам, на человеческое поведение в немецком плену влияли разные факторы, например, степень ранее скрывавшейся ненависти к советской власти, обусловленная личным опытом, в том числе и связанным с репрессиями 1937-1938 годов. Германию рассматривали в качестве врага далеко не все пленные. Для многих «подсоветских» людей, в том числе и военачальников, большим злом казался сталинский режим, чем вчерашний «заклятый друг» СССР - нацистский Рейх. На чье-то поведение влиял общий культурный уровень и желание вырваться из примитивных идеологических тисков советской пропаганды.
Трансформация отношения пленных к Германии и ее армии, произошла в результате установления людоедского порядка, который создали немцы в лагерях военнопленных приблизительно поздней осенью 1941 года. Антисоветский и антисталинский потенциал пленных кадровых бойцов и командиров РККА не был использован прагматичным немецким командованием. Однако речь шла не только об «антисоветских разговорах» в условиях плена. Уже летом 1941 года стало очевидным совершенно беспрецедентное явление, не имевшее аналогов не только в годы Великой войны, но и в русской истории в целом - добровольное и весьма деятельное сотрудничество представителей высшего командного состава с неприятелем. Причем порой имели место поистине удивительные случаи: так, например, в 1941-1942 годах генерал-майоры Б. С. Рихтер и М. М. Шаповалов перебежали на сторону противника прямо на поле боя. В 1941 г. сдался немецкому охранению комбриг И. Г. Бессонов. Шаповалов, перешедший 14 августа 1942 года, мотивировал свой поступок, как об этом свидетельствует немецкий протокол допроса, «желанием активно участвовать в борьбе против ненавистного ему сталинского правительства и существующей в СССР системы» . Но, здесь следует отметить, что большинство советских генералов, впоследствии сотрудничавших с немцами или показавшими свою нелояльность советской власти в плену, были взяты в плен в безвыходной ситуации, исчерпав все возможности для сопротивления. Так, генерал-лейтенант А. А. Власов, вопреки многочисленным мифам и домыслам, был именно взят в плен врагом после изнурительных, многодневных блужданий по немецкому тылу .
В 1941-1945 годах практической антисоветской деятельностью на стороне Вермахта и в иных государственных структурах Германии, занимались, как минимум, 15 пленных советских генералов. Причем некоторые ограничились формальным членством в разных структурах, но большая часть участвовала именно в вооруженной борьбе. Не стоит и говорить, что ничего подобного не было во время Великой войны. Никто из пленных русских генералов не совершил государственной измены. Тем более, в дореволюционном русском обществе не существовали такие глубокие конфликты и противоречия, которые бы могли спровоцировать массовое сотрудничество российских пленных с врагом в 1914-1917 годах. Правда, после событий Февральской революции 1917 года, немцы и австрийцы предприняли ряд практических действий для разобщения массы российских военнопленных по национальному признаку. Противник предпринял попытку создания украинских воинских формирований из числа солдат русской армии. Есть основания полагать, что один из русских пленных генералов благосклонно отнесся к их созданию, но не более того.
В годы Первой мировой войны отсутствовали предпосылки для государственной измены среди пленных русских генералов, хотя попытки разобраться в причинах поражений, критика тех или иных оперативных решений вышестоящего командования, безусловно, имели место. Но никто из представителей русского генералитета, а также штаб- и кадровых обер-офицеров, оказавшихся в плену, не считал для себя возможным участвовать в войне на стороне Германии или ее союзников.
Совершенно другая картина наблюдается в немецких лагерях военнопленных, начиная с лета 1941 года. Невозможность проявления в условиях сталинского государства оппозиционных настроений, и при этом наличие сложных социальных противоречий, способствовали формированию открытого антисталинского протеста в условиях относительной свободы от тотального контроля со стороны карательных и иных органов советской власти. При этом большинству оппозиционно настроенных лиц, в том числе пленным военачальникам, было ясно, что устранить советскую власть в стране можно лишь при помощи своеобразной «третьей силы», при условии благожелательного отношения к ней со стороны Германии. Однако нацисты придерживались совершенно других установок. Они решительно противоречили устремлениям национально мыслящих советских военных, предпринимавших отчаянные и многочисленные попытки по созданию русской армии и прообраза российского государства. Непреодолимые противоречия между нацистами и противниками Сталина из среды советских военнопленных предопределили крушение антисоветского сопротивления периода Второй мировой войны и трагические судьбы его участников, в том числе бывших пленных генералов Красной армии.
IV. Возвращение из плена
После Брестского мира 1918 года началась постепенная репатриация военнопленных. Большинство пленных русских генералов прибыли в Москву из Германии на санитарном поезде летом 1918 года. Ситуация разгоравшейся гражданской войны требовала личного выбора. Генералам, которые не окончательно подорвали здоровье в плену, приходилось выбирать одну из многочисленных армией, сражавшихся на пространстве бывшей Российской империи, служба в которой отвечала их принципиальным взглядам и убеждениям. Бывшие пленные русские генералы служили в РККА, в Белых армиях А. В. Колчака, Н. Н. Юденича, А. И. Деникина, П. Н. Врангеля, а также в национальных вооруженных формированиях. Некоторые из репатриантов попытались уклониться от вооруженной борьбы на полях гражданской войны. Никто из бывших пленных генералов не подвергался репрессиям за факт пребывания в плену. Но как минимум пятеро стали жертвами красного террора и последующих репрессий советской власти.
После окончания Второй мировой войны картина выглядела иначе. Вернувшиеся из плена советские генералы подвергались тщательной проверке, причем сам факт нахождения в плену, если и не вменялся в вину, то в лучших традициях советского общества рассматривался в качестве дискредитирующего обстоятельства. При изучении послевоенных судеб пленных советских генералов исследователь приходит к выводу, что органам ГУКР «СМЕРШ», а затем МГБ СССР для применения репрессий порой не требовалось объективных сведений о поведении в плену того или иного лица. Исходя из сталинского политического тезиса о порочности любой причины попадания в плен , следовало осудить бывшего военачальника под любым, даже надуманным предлогом и по нелепым основаниям. Такая участь по нашим подсчетам постигла как минимум 17 человек.
Кроме того, на основании внесудебных решений были приговорены к смертной казни еще 15 генералов и приравненных к ним командиров, которые, с точки зрения Политбюро ЦК ВКП(б) сотрудничали с противником, боролись против партии и советского государства. Более 20 советских генералов лишь потеряли возможности для продолжения благополучной карьеры, избежав репрессий. Однако в советском обществе вплоть до начала 1980-х годов насаждалось настороженное отношение к бывшим пленным, которое находило свое выражение в разного рода ограничениях. Соответствующие подозрения инициировались и культивировались высшей партийной номенклатурой. Только смерть в плену таких генералов как Д. М. Карбышев, Г. И. Тхор, И. М. Шепетов, чья гибель окрашивалась в героические тона, делала возможным положительный рассказ о них на страницах советских литературных произведений, киноэкранах и т. д.
Подводя итоги, следует признать, что ликвидация большевиками русской военной традиции, четко определявшей характер пребывания в неприятельском плену генерала и офицера, разрушение морально-религиозной основы воинской присяги, а также неуклонное стремление в конечном итоге уничтожить или вытеснить на обочину жизни в социалистическом государстве ее носителей, создала социальные условия для экстраординарного и беспрецедентного поведения представителей командного состава РККА в германском плену в 1941-1945 годах, по сравнению с ситуацией 1914-1917 годов.
Примечания
Н. Н. Головин полагал, что по общим итогам и результатам кампания 1914 года была для русской армии вполне успешной. На чтениях точка зрения Ф. А. Гущина об итогах кампании 1914 года вызвала полемику при обсуждении его доклада. - Прим. ред.
Цит. по: Александров К. М. Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта А. А. Власова 1944-1945 // Биографический справочник. Изд. 2. М., 2009. С. 872.
За годы Великой Отечественной в немецкий плен попали 78 советских генералов. 26 из них умерли в плену, шестеро бежали из плена, остальные после окончания войны были репатриированы в Советский Союз. Репрессированы были 32 человека.
Не все из них являлись предателями. На основании приказа Ставки от 16 августа 1941 г. «О случаях трусости и сдачи в плен и мерах по пресечению таких действий» были расстреляны 13 человек, еще восемь были приговорены к лишению свободы за «неправильное поведение в плену».
Но среди высшего офицерства нашлись и те, кто в той или иной степени добровольно избрал сотрудничество с немцами. Пятеро генерал-майоров и 25 полковников были повешены по делу Власова. Во власовской армии были даже Герои Советского Союза – старший лейтенант Бронислав Антилевский и капитан Семен Бычков.
Дело генерала Власова
О том, кем был генерал Андрей Власов, идейным предателем или идейным борцом против большевиков, спорят до сих пор. Он служил в Красной Армии с Гражданской войны, учился на Высших армейских командных курсах, продвигался по карьерной лестнице. В конце 30-х служил в Китае военным советником. Эпоху большого террора Власов пережил без потрясений – репрессиям не подвергался, даже, по некоторым сведениям, был членом военного трибунала округа.
Перед войной он получил орден Красного Знамени и орден Ленина. Этих высоких наград он был удостоен за создание образцовой дивизии. Власов получил под свое командование стрелковую дивизию, не отличавшуюся особой дисциплиной и заслугами. Ориентируясь на немецкие достижения, Власов потребовал неукоснительного соблюдения устава. Его заботливое отношение к подчиненным даже становилось предметом статей в прессе. Дивизия получила переходящее Красное Знамя.
В январе 1941 г. получил под командование мехкорпус, один из наиболее хорошо оснащенных в то время. В состав корпуса входили новые танки КВ и Т-34. Они создавались для наступательных операций, а в обороне после начала войны оказались не очень эффективны. Вскоре Власов был назначен командующим 37-й армией, защищавшей Киев. Соединения были разбиты, а сам Власов попал в госпиталь.
Он успел отличиться в битве за Москву и вошел в число самых прославленных командиров. Именно популярность позже сыграла против него – летом 1942 г. Власов, будучи командующим 2-й армией на Волховском фронте, попал в окружение. Когда он вышел к деревне, его выдал немецкой полиции староста, а прибывший патруль опознал его по фото в газете.
В Винницком военном лагере Власов принял предложение немцев о сотрудничестве. Изначально он являлся агитатором и пропагандистом. Вскоре он стал руководителем Русской освободительной армии. Он выступал с агитацией, вербовал пленных солдат. Были созданы группы пропагандистов и учебный центр в Добендорфе, существовали также отдельные русские батальоны, входившие в разные части немецких вооруженных сил. История Власовской армии как структуры началась только в октябре 1944 г. с создания Центрального штаба. Армия получила название «Вооруженные силы Комитета освобождения народов России». Сам комитет также возглавил Власов.
Федор Трухин – создатель армии
По мнению некоторых историков, например, Кирилла Александрова, Власов был больше пропагандистом и идеологом, а организатором и подлинным создателем власовской армии был генерал-майор Федор Трухин. Он был бывшим начальником Оперативного управления Северо-Западного фронта, профессиональным генштабистом. Сдался в плен вместе со всеми документами штаба. В 1943 г. Трухин был начальником учебного центра в Добендорфе, с октября 1944 г. занял пост начальника штаба Комитета освобождения народов России. Под его руководством были сформированы две дивизии, началось формирование третьей. В последние месяцы войны Трухин командовал находившейся на территории Австрии Южной группой вооруженных сил Комитета.
Трухин и Власов надеялись, что немцы передадут под их командование все русские части, однако этого не произошло. При почти полумиллионе прошедших через власовские организации русских на апрель 1945 г. его армия де-юре составляла примерно 124 тысячи человек.
Василий Малышкин – пропагандист
Генерал-майор Малышкин тоже входил в число соратников Власова. Оказавшись в плену из Вяземского котла, начал сотрудничать с немцами. В 1942 г. преподавал в Вульгайде на курсах пропагандистов, вскоре стал помощником начальника по учебной части. В 1943-м познакомился с Власовым, работая в отделе пропаганды Верховного командования вермахта.
У Власова он также работал как пропагандист, входил в президиум Комитета. В 1945 г. был уполномоченным на переговорах с американцами. После войны пытался наладить сотрудничество с американской разведкой, даже написал записку о подготовке командного состава Красной Армии. Но в 1946 г. все равно был передан советской стороне.
Генерал-майор Александр Будыхо: служба в РОА и побег
Во многом биография Будыхо напоминала власовскую: несколько десятилетий службы в Красной Армии, командные курсы, командование дивизией, окружение, задержание немецким патрулем. В лагере он принял предложение комбрига Бессонова и вступил в Политический центр по борьбе с большевизмом. Будыхо начал выявлять заключенных, настроенных просоветски, и выдавать их немцам.
В 1943 г. Бессонова арестовали, организацию расформировали, а Будыхо изъявил желание вступить в РОА и перешел в распоряжение генерала Гельмиха. В сентябре был назначен на должность штаб-офицера по подготовке и обучению восточных войск. Но сразу после того как он прибыл к месту службы в Ленинградскую область, два русских батальона сбежали к партизанам, перебив немцев. Узнав об этом, сбежал и сам Будыхо.
Генерал Рихтер – заочно приговоренный
Этот генерал-предатель по делу власовцев не проходил, но немцам помогал не меньше. Попав в плен в первые дни войны, он оказался в лагере для военнопленных в Польше. Против него дали показания 19 агентов немецкой разведки, пойманных в СССР. Согласно им с 1942 г. Рихтер возглавлял разведывательно-диверсионную школу абвера в Варшаве, а позже – в Вайгельсдорфе. Во время службы на немцев носил псевдонимы Рудаев и Мусин.
Советской стороной был приговорен к высшей мере наказания еще в 1943 г., но многие исследователи считают, что в исполнение приговор так и не был приведен, поскольку Рихтер без вести пропал в последние дни войны.
Власовские генералы были казнены по приговору Военной коллегии Верховного суда. Большая часть – в 1946 г., Будыхо – в 1950-м.
