Фауст гете герои произведения. Анализ произведения «Фауст» (Гёте)

Трагедия И. В. Гете «Фауст» была написана в 1774 – 1831 годах и относится к литературному направлению романтизм. Произведение является главным трудом писателя, над которым он работал на протяжении почти всей своей жизни. В основе сюжета трагедии лежит немецкая Легенда о Фаусте, известном чернокнижнике XVI века. Особое внимание привлекает композиция трагедии. Две части «Фауста» противопоставляются: в первой изображены отношения доктора с духовно чистой девушкой Маргаритой, во второй – деятельность Фауста при дворе и брак с античной героиней Еленой.

Главные герои

Генрих Фауст – доктор, разочаровавшийся в жизни и науке ученый. Заключил сделку с Мефистофелем.

Мефистофель – злой дух, дьявол, поспорил с Господом на то, что сможет заполучить душу Фауста.

Гретхен (Маргарита) – возлюбленная Фауста. Невинная девушка, которая из-за любви к Генриху случайно убила свою мать, а после, сойдя с ума, утопила свою дочь. Умерла в тюрьме.

Другие персонажи

Вагнер – ученик Фауста, создавший Гомункула.

Елена – древнегреческая героиня, возлюбленная Фауста, от которой у нее родился сын Эвфорион. Их брак – символ соединения античного и романтичного начал.

Эвфорион – сын Фауста и Елены, наделенный чертами романтичного, байронического героя.

Марта – соседка Маргариты, вдова.

Валентин – солдат, брат Гретхен, которого убил Фауст.

Директор театра, Поэт

Гомункул

Посвящение

Театральное вступление

Директор театра просит Поэта создать развлекательное произведение, которое будет интересно абсолютно всем и привлечет в их театр больше зрителей. Однако Поэт считает, что «кропанье пошлостей – большое зло» , «бездарных проходимцев ремесло» .

Директор театра советует ему отойти от привычного стиля и более решительно приступать к делу – «по-свойски расправляться» с поэзией, тогда его произведения будут действительно интересны людям. Директор предоставляет Поэту и Актеру все возможности театра, чтобы:

«В дощатом этом – балагане
Вы можете, как в мирозданье,
Пройдя все ярусы подряд,
Сойти с небес сквозь землю в ад» .

Пролог на небе

К Господу на прием является Мефистофель. Дьявол рассуждает о том, что «озаренные божьей искрой» люди продолжают жить как животные. Господь спрашивает, знает ли он Фауста. Мефистофель вспоминает, что Фауст – ученый, который «рвется в бой, и любит брать преграды» , служа Богу. Дьявол предлагает поспорить, что он «отобьет» у Господа Фауста, подвергая его всяческим искушениям, на что получает согласие. Бог уверен, что чутье ученого выведет его из тупика.

Часть первая

Ночь

Тесная готическая комната. Фауст сидит без сна за книгой. Доктор размышляет:

«Я богословьем овладел,
Над философией корпел,
Юриспруденцию долбил
И медицину изучил.
Однако я при этом всем
Был и остался дураком» .

«И к магии я обратился,
Чтоб дух по зову мне явился
И тайну бытия открыл» .

Размышления доктора прерывает неожиданно вошедший в комнату его ученик Вагнер. Во время беседы с учеником, Фауст объясняет: люди на самом деле ничего не знают о древности. Доктора возмущают самонадеянные, глупые мысли Вагнера, что человек уже дорос до того, чтобы познать все тайны мирозданья.

Когда Вагнер ушел, доктор размышляет о том, что считал себя равным богу, однако это не так: «Я червь слепой, я пасынок природы» . Фауст понимает, что его жизнь «проходит в прахе» и собирается покончить жизнь самоубийством, выпив яд. Однако в момент, когда он подносит бокал с ядом к губам, раздается колокольный звон и хоровое пение – ангелы поют о Воскресении Христа. Фауст отказывается от своего намерения.

У ворот

Толпы гуляющих, среди которых Вагнер и Фауст. Старик-крестьянин благодарит доктора и его покойного отца за то, что они помогли в городе «избыть чуму» . Однако Фаусту стыдно за отца, который во время своей лечебной практики ради экспериментов давал людям отраву – леча одних, он убивал других. К доктору и Вагнеру подбегает черный пудель. Фаусту кажется, что за псом «змеится пламя по земле полян» .

Рабочая комната Фауста

Фауст забрал пуделя к себе. Доктор садится за перевод на немецкий язык Нового Завета. Раздумывая над первой фразой писания, Фауст приходит к выводу, что она переводится не как «В начале было Слово» , а «В начале было Дело» . Пудель начинает баловаться и, отвлекшись от работы, доктор видит, как пес превращается в Мефистофеля. Дьявол является к Фаусту в одежде странствующего студента. Доктор спрашивает кто он, на что Мефистофель отвечает:

«Часть силы той, что без числа
Творит добро, всему желая зла» .

Мефистофель посмеивается над человеческими слабостями, словно зная, какие мысли мучают Фауста. Вскоре Дьявол собирается уйти, но его не пускает начертанная Фаустом пентаграмма. Дьявол с помощью духов усыпляет доктора и, пока тот спит, исчезает.

Второй раз Мефистофель явился к Фаусту в богатой одежде: в камзоле из карамзина, с накидкой на плечах и петушиным пером на шляпе. Дьявол уговаривает доктора покинуть стены кабинета и уйти с ним:

«Тебе со мною будет здесь удобно,
Я буду исполнять любую блажь» .

Фауст соглашается и подписывает договор кровью. Они отправляются в путешествие, летя прямо по воздуху на волшебном плаще Дьявола.

Погреб Ауэрбаха в Лейпциге

Мефистофель и Фауст присоединяются к компании веселящихся гуляк. Дьявол угощает пьющих вином. Один из гуляк проливает напиток на землю и вино загорается. Мужчина восклицает, что это адское пламя. Присутствующие бросаются на Дьявола с ножами, однако он наводит на них «дурман» – людям начинает казаться, что они в прекрасном крае. В это время Мефистофель с Фаустом исчезают.

Кухня ведьмы

Фауст и Мефистофель ожидают ведьму. Фауст жалуется Мефистофелю на то, что его мучают грустные мысли. Дьявол отвечает, что от любых размышлений его сможет отвлечь простое средство – ведение обычного хозяйства. Однако Фауст не готов «жить без размаху» . По просьбе Дьявола ведьма готовит Фаусту зелье, после которого тело доктора «набирается жару» , и к нему возвращается утраченная молодость.

Улица

Фауст, увидев на улице Маргариту (Гретхен), поражен ее красотой. Доктор просит Мефистофеля свести его с ней. Дьявол отвечает, что только что подслушал ее исповедь – она невинна, как маленький ребенок, поэтому у нечистой силы нет над ней власти. Фауст ставит условие: либо Мефистофель устраивает сегодня их свидание, либо он расторгнет их договор.

Вечер

Маргарита размышляет о том, что многое бы отдала, чтобы узнать, кем был тот, встретившийся ей мужчина. Пока девушка уходит из своей комнаты, Фауст и Мефистофель оставляют ей подарок – шкатулку с драгоценностями.

На прогулке

Мать Маргариты отнесла подаренные драгоценности к священнику, так как поняла, что это подарок нечистой силы. Фауст распоряжается подарить Гретхен что-то другое.

Дом соседки

Маргарита рассказывает соседке Марте, что обнаружила у себя вторую шкатулку с драгоценностями. Соседка советует ничего не говорить о находке матери, начиная надевать украшения постепенно.

К Марте приходит Мефистофель и сообщает о выдуманной смерти ее мужа, который ничего не оставил своей жене. Марта спрашивает, можно ли получить бумагу, подтверждающую кончину мужа. Мефистофель отвечает, что он вскоре вернется с другом, чтобы дать показания о смерти, и просит Маргариту тоже остаться, так как его друг «отличный малый» .

Сад

Прогуливаясь с Фаустом, Маргарита рассказывает, что она живет с матерью, ее отец и сестра умерли, а брат служит в армии. Девушка гадает на ромашке и получает ответ «Любит» . Фауст признается Маргарите в любви.

Лесная пещера

Фауст скрывается от всех. Мефистофель рассказывает доктору, что Маргарита очень сильно по нему тоскует и боится, что Генрих остыл к ней. Дьявола удивляет, что Фауст так просто решил отступиться от девушки.

Сад Марты

Маргарита делится с Фаустом, что ей очень не нравится Мефистофель. Девушке кажется, что он может их предать. Фауст, отмечает невинность Маргариты, перед которой Дьявол бессилен: «О, чуткость ангельских догадок!» .

Фауст дает Маргарите пузырек со снотворным, чтобы она могла усыпить свою мать, и им удалось в следующий раз побыть наедине дольше.

Ночь. Улица перед домом Гретхен

Валентин, брат Гретхен, решает расправиться с возлюбленным девушки. Юноша огорчен тем, что она навлекла на себя стыд связью без брака. Увидев Фауста, Валентин вызывает его на поединок. Доктор убивает юношу. Пока их не заметили, Мефистофель и Фауст скрываются, уезжают из города. Перед смертью Валентин наставляет Маргариту, говоря, что девушка должна беречь свою честь.

Собор

Гретхен присутствует на церковной службе. Позади девушки злой дух нашептывает ей мысли о том, что Гретхен виновна в смерти матери (не проснувшейся от снотворного зелья) и брата. Кроме того, все знают, что девушка носит под сердцем ребенка. Не выдерживая навязчивых дум, Гретхен падает в обморок.

Вальпургиева ночь

Фауст и Мефистофель наблюдают за шабашем ведьм и колдунов. Прогуливаясь вдоль костров, они встречают генерала, министра, разбогатевшего дельца, писателя, ведьму-старьевщицу, Лилит, Медузу и других. Неожиданно одна из теней напоминает Фаусту Маргариту, доктору привиделось, что девушка обезглавлена.

Пасмурный день. Поле

Мефистофель рассказывает Фаусту, что Гретхен долго нищенствовала и теперь попала в тюрьму. Доктор в отчаянии, он упрекает в случившемся Дьявола и требует, чтобы тот спас девушку. Мефистофель замечает, что это не он, а сам Фауст загубил Маргариту. Однако, подумав, соглашается помочь – Дьявол усыпит смотрителя, а после унесет их подальше. Завладеть же ключами и вывести Маргариту из темницы придется самому Фаусту.

Тюрьма

Фауст входит в темницу, где сидит Маргарита, напевая странные песенки. Она лишилась рассудка. Приняв доктора за палача, девушка просит отстрочить кару до утра. Фауст объясняет, что перед ней ее возлюбленный и им нужно поспешить. Девушка рада, но временит, говоря ему, что он охладел к ее объятьям. Маргарита рассказывает, как усыпила до смерти мать и утопила в пруду дочь. Девушка бредит, просит Фауста выкопать могилы для нее, ее матери и брата. Перед смертью Маргарита просит спасения у бога. Мефистофель говорит, что она осуждена на муки, но тут доносится голос свыше: «Спасена!» . Девушка умирает.

Часть вторая

Акт первый

Императорский дворец. Маскарад

Мефистофель в образе шута предстает перед императором. В тронной зале начинается Государственный совет. Канцлер сообщает, что страна находится в упадке, у государства недостаточно денег.

Сад для гулянья

Дьявол помог государству решить проблему безденежья, провернув аферу. Мефистофель пустил в оборот ценные бумаги, залогом которых стало находящееся в недрах земли золото. Сокровище когда-то будет найдено и покроет все расходы, но пока одураченные люди расплачиваются акциями.

Темная галерея

Фауст, представший при дворе в роли кудесника, сообщает Мефистофелю, что обещал императору показать античных героев Париса и Елену. Доктор просит Дьявола помочь ему. Мефистофель дает Фаусту ключ-направитель, который поможет доктору проникнуть в мир языческих богов и героев.

Рыцарский зал

Придворные ожидают появления Париса и Елены. Когда появляется древнегреческая героиня, дамы начинают обсуждать ее недостатки, однако Фауст очарован девушкой. Перед зрителями разыгрывается сцена «похищения Елены» Парисом. Потеряв самообладание, Фауст пытается спасти и удержать девушку, но духи героев внезапно испаряются.

Акт второй

Готическая комната

Фауст лежит в своей старой комнате без движения. Студент Фамулус рассказывает Мефистофелю, что ставший теперь известным ученым Вагнер все еще ожидает возвращения своего учителя Фауста, а сейчас находится на пороге великого открытия.

Лаборатория в средневековом духе

К Вагнеру, находящемуся у нескладных приборов, является Мефистофель. Ученый рассказывает гостю, что хочет создать человека, так как, по его мнению, «прежнее детей прижитье для нас – нелепость, сданная в архив» . Вагнер создает Гомункула.

Гомункул советует Мефистофелю отнести Фауста на празднество Вальпургиевой ночи, а затем улетает вместе с доктором и Дьяволом, покинув Вагнера.

Классическая Вальпургиева ночь

Мефистофель опускает Фауста на землю, и он, наконец, приходит в себя. Доктор отправляется на поиски Елены.

Акт третий

Перед дворцом Менелая в Спарте

Высаженная на берег Спарты Елена узнает от ключницы Форкиады, что царь Менелай (муж Елены) послал ее сюда в качестве жертвы для жертвоприношения. Ключница помогает спастись героине от смерти, помогая сбежать в соседний замок.

Внутренний двор замка

Елену приводят в замок Фауста. Он сообщает, что царице теперь принадлежит все в его замке. Фауст направляет свои войска против идущего на него с войной, желающего отомстить Менелая, а сам с Еленой укрывается в подземном мире.

Вскоре у Фауста и Елены рождается сын Эвфорион. Мальчик мечтает подпрыгнуть так, «чтоб ненароком небес достигнуть одним наскоком» . Фауст пытается отгородить сына от беды, но тот просит оставить его в покое. Взобравшись на высокую скалу, Эвфорион прыгает с нее и падает мертвым у ног родителей. Горюющая Елена говорит Фаусту: «На мне сбывается реченье старое, Что счастье с красотой не уживается» и, со словами «прими меня, о Персефона, с мальчиком!» обнимает Фауста. Тело женщины исчезает, и в руках у мужчины остаются только ее платье и покрывало. Одежды Елены превращаются в облака и уносят Фауста прочь.

Акт четвертый

Горная местность

К скалистому гребню, который ранее был дном преисподней, на облаке подплывает Фауст. Мужчина раздумывает над тем, что с воспоминаниями о любви уходит вся его чистота и «сущность лучшая» . Вскоре на семимильных сапогах к скале прилетает Мефистофель. Фауст говорит Мефистофелю, что его самым большим желанием является построить плотину на море и

«Любой ценою у пучины
Кусок земли отвоевать» .

Фауст просит помощи у Мефистофеля. Неожиданно раздаются звуки войны. Дьявол объясняет, что император, которому они ранее помогли, попал в тяжелое положение после раскрытия обмана с ценными бумагами. Мефистофель советует Фаусту помочь монарху вернуться на престол, за что в награду он сможет получить берег моря. Доктор и Дьявол помогают императору одержать блестящую победу.

Акт пятый

Открытая местность

К старикам, любящей супружеской паре Бавкиде и Филемону наведывается странник. Когда-то старики ему уже помогли, за что он им очень благодарен. Бавкида и Филемон живут у моря, рядом находится колокольня и раскинулась липовая роща.

Дворец

Состарившийся Фауст возмущен – Бавкида и Филемон не соглашаются покинуть берег моря, чтобы он мог воплотить в жизнь свою идею. Их дом находится именно на том месте, которое теперь принадлежит доктору. Мефистофель обещает разобраться со стариками.

Глубокая ночь

Дом Бавкиды и Филемона, а с ним липовая роща и колокольня, были сожжены. Мефистофель сообщил Фаусту, что они пытались выгнать стариков из дома, но те от испуга умерли, а гость, сопротивляясь, был убит слугами. Дом же загорелся случайно от искры. Фауст проклинает Мефистофеля и слуг за глухоту к его словам, так как он желал справедливого обмена, а не насилья и разбоя.

Большой двор перед дворцом

Мефистофель приказывает лемурам (замогильным призракам) рыть могилу для Фауста. Ослепший Фауст слышит стук лопат и решает, что это рабочие воплощают в жизнь его мечту:

«Кладут границу бешенству прибоя
И, как бы землю примирив с собою,
Возводят, вал и насыпи крепят» .

Фауст приказывает Мефистофелю «вербовать сюда работников без счету» , постоянно отчитываясь ему о продвижении работ. Доктор размышляет о том, что хотел бы увидеть дни, когда свободный народ трудится на свободной земле, тогда он мог бы воскликнуть: «Мгновенье! О как прекрасно ты, повремени!» . Со словами: «И это торжество предвосхищая, Я высший миг сейчас переживаю» , Фауст умирает.

Положение в гроб

Мефистофель ожидает, когда дух Фауста покинет тело, и он сможет представить ему их договор, подкрепленный кровью. Однако появляются ангелы и, оттиснув бесов от могилы доктора, уносят бессмертную сущность Фауста в небо.

Заключение

Трагедия И. В Гете «Фауст» является философским произведением, в котором автор размышляет над вечной темой противостояния в мире и человеке добра и зла, раскрывает вопросы познания человеком тайн мира, самопознания, затрагивает важные в любые времена вопросы власти, любви, чести, справедливости и многие другие. В наши дни «Фауст» считается одной из вершин немецкой классической поэзии. Трагедия входит в репертуар ведущих театров мира, была много раз экранизирована.

Тест по произведению

После прочтения краткой версии трагедии – попробуйте пройти тест:

Рейтинг пересказа

Средняя оценка: 4.8 . Всего получено оценок: 2214.

Любовь ко всему мистическому в человеке вряд ли когда-нибудь угаснет. Даже если не принимать во внимание вопрос веры, сами по себе таинственные истории чрезвычайно интересны. Таких историй за многовековое существование жизни на Земле собралось немало, и одна из них, написанная Иоганном Вольфгангом Гете - «Фауст». Краткое содержание этой знаменитой трагедии в общих чертах ознакомит вас с сюжетом.

Начинается произведение с лирического посвящения, в котором поэт вспоминает с благодарностью всех своих друзей, родных и близких людей, даже тех, кого уже нет в живых. Далее идет театральное вступление, в котором трое - Комический актер, Поэт и Директор театра - ведут спор об искусстве. И, наконец, мы добираемся до самой завязки трагедии «Фауст». Краткое содержание сцены под названием «Пролог на небесах» повествует о том, как Бог и Мефистофель спорят о добре и зле среди людей. Бог пытается убедить своего оппонента, что на земле все прекрасно и чудесно, все люди благочестивы и покорны. Но Мефистофель не согласен с этим. Бог предлагает ему спор на душу Фауста - ученого мужа и своего усердного, непорочного раба. Мефистофель соглашается, ему очень хочется доказать Господу, что любая, даже самая святая душа, способна поддаться искушениям.

Итак, пари заключено, и Мефистофель, спустившись с небес на землю, оборачивается черным пуделем и увязывается за Фаустом, который прогуливался по городу со своим помощником Вагнером. Забрав собаку к себе в дом, ученый приступает к своим обыденным делам, но вдруг пудель начал «пыжиться, как пузырь» и превратился обратно в Мефистофеля. Фауст (краткое содержание не позволяет раскрыть всех подробностей) в недоумении, но непрошенный гость объясняет ему, кто он такой и с какой целью прибыл. Он начинает всячески прельщать эскулапа разными радостями жизни, но тот остается непреклонен. Однако хитрый Мефистофель обещает ему показать такие наслаждения, что у Фауста просто дух захватит. Ученый, будучи уверенным, что ничем его удивить невозможно, соглашается подписать договор, в котором обязуется отдать Мефистофелю свою душу сразу же, как только попросит его остановить мгновенье. Мефистофель же, согласно этому договору, обязан всячески служить ученому, исполнять любое его желание и делать все, что тот скажет, до того самого момента, пока он не произнесет заветных слов: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!»

Договор подписан кровью. Далее краткое содержание «Фауст» останавливается на знакомстве ученого с Гретхен. Благодаря Мефистофелю, эскулап стал моложе на целых 30 лет, и посему 15-ти летняя девушка абсолютно искренне полюбила его. Фауст также воспылал страстью к ней, но именно эта любовь и привела к дальнейшей трагедии. Гретхен, чтобы беспрепятственно бегать на свидания с любимым, каждую ночь усыпляет свою мать. Но даже это не спасает девушку от позора: по городу вовсю ходят слухи, которые добрались до ушей ее старшего брата.

Фауст (краткое содержание, имейте в виду, раскрывает лишь основной сюжет) закалывает Валентина, бросившегося на него с целью убить за то, что тот обесчестил его сестру. Но теперь его самого ждет смертельная расправа, и он бежит из города. Гретхен же случайно отравляет свою мать сонным зельем. Рожденную от Фауста дочь она топит в реке, чтобы избежать людских пересудов. Но люди уже давно все знают, и девушка, заклейменная как блудница и убийца, попадает в тюрьму, где Фауст ее находит и освобождает, но Гретхен не хочет бежать с ним. Она не может простить себя за содеянное и предпочитает умереть в мучениях, чем жить с таким душевным грузом. За такое решение Бог ее прощает и забирает ее душу к себе на небеса.

В последней главе Фауст (краткое содержание не способно в полной мере передать всех эмоций) снова становится стариком и чувствует, что скоро умрет. К тому же он ослеп. Но ему даже в такой час хочется построить плотину, которая бы отделила от моря клочок земли, где он создал бы счастливое, процветающее государство. Он явственно представляет себе эту страну и, воскликнув роковую фразу, тут же умирает. Но Мефистофелю не удается забрать его душу: с небес слетели ангелы и отвоевали ее у бесов.

Главная тема трагедии «Фауст» Гете - духовные поиски главного героя - вольнодумца и чернокнижника доктора Фауста, продавшего душу дьяволу за обретение вечной жизни в человеческом обличье. Цель этого страшного договора - воспарение над действительностью не только с помощью духовных подвигов, но и мирских добрых дел и ценных открытий для человечества.

История создания

Философская драма для чтения «Фауст» писалась автором в течение всей его творческой жизни. Она основана на наиболее известной версии легенды о докторе Фаусте. Идея написания - воплощение в образе доктора высших духовных порывов человеческой души. Первая часть была закончена в 1806 году, автор писал ее около 20-ти лет, первое издание состоялось в 1808 году, после этого она претерпела несколько авторских доработок при переизданиях. Вторая часть была написана Гете в преклонные годы, а издана приблизительно через год после его смерти.

Описание произведения

Открывают произведение три вступления:

• Посвящение . Лирический текст, посвященный друзьям молодости, которые составляли круг общения автора во время его работы над поэмой.
• Пролог в театре . Оживленный спор Директора театра, Комического актера и Поэта на тему значения искусства в обществе.
• Пролог на небесах . После рассуждения о разуме, данном Господом людям, Мефистофель заключает с Богом пари о том, сможет ли доктор Фауст преодолеть все трудности пути применения своего разума исключительно на благо познания.

Часть первая

Доктор Фауст, понимая ограниченность человеческого разума в познании тайн мироздания, пытается покончить с собой, и только внезапные удары пасхального благовеста мешают ему осуществить этот замысел. Далее Фауст со своим учеником Вагнером приводят в дом черного пуделя, который превращается в Мефистофеля в образе странствующего студента. Злой дух поражает доктора своей силой и остротой ума и искушает благочестивого отшельника вновь изведать радости жизни. Благодаря заключенному договору с дьяволом Фауст вновь обретает молодость, силу и здоровье. Первым искушением Фауста становится его любовь к Маргарите - невинной девушке, впоследствии поплатившейся жизнью за свою любовь. В этой трагической истории Маргарита не единственная жертва - также случайно от передозировки снотворного зелья погибает ее мать, а брат Валентин, вступившийся за честь сестры, будет убит Фаустом на дуэли.

Часть вторая

Действие второй части переносит читателя в императорский дворец одного из античных государств. В пяти актах, пронизанных массой мистико-символических ассоциаций,сложным узором переплетаются миры Античности и Средневековья. Красной нитью проходит любовная линия Фауста и прекрасной Елены, героини древнегреческого эпоса. Фауст и Мефистофель путем различных уловок быстро становятся приближенными ко двору императора и предлагают ему довольно нестандартный выход из сложившегося финансового кризиса. Под конец своей земной жизни, практически незрячий Фауст предпринимает строительство плотины. Стук лопат злых духов, роющих ему могилу по приказу Мефистофеля, он воспринимает за активные строительные работы, переживая при этом мгновения величайшего счастья, связанного с великим делом, реализованным во благо своего народа. Именно в этом месте он просит остановить мгновение своей жизни, имея на это право по условиям контракта с дьяволом. Теперь ему предопределены адские муки, но Господь, оценив заслуги доктора перед человечеством, принимает иное решение и душа Фауста отправляется в рай.

Главные герои

Фауст

Это не просто типовой собирательный образ прогрессивного ученого - он символически представляет собой весь род людской. Его сложная судьба и жизненный путь не просто аллегорически отражаются во всем человечестве, они указывают на моральный аспект существования каждой личности - жизнь, труд и творчество на благо своего народа.

(На изображении Ф. Шаляпин в роли Мефистофеля )

Одновременно дух разрушения и сила противостоящая застою. Скептик, презирающий человеческую природу, уверенный в никчемности и слабости людей, не способных справиться со своими греховными страстями. Как личность, Мефистофель противостоит Фаусту неверием в добро и гуманистическую сущность человека. Он предстает в нескольких обличьях - то шутника и балагура, то слуги, то философа-интеллектуала.

Маргарита

Простая девушка, воплощение невинности и доброты. Скромность, открытость и душевная теплота притягивают к ней живой ум и мятущуюся душу Фауста. Маргарита - образ женщины способной на всеобъемлющую и жертвенную любовь. Именно благодаря этим качествам она получает прощение от Господа, несмотря на совершенные ей преступления.

Анализ произведения

Трагедия имеет сложное композиционное построение - она состоит из двух объемных частей, первая имеет в составе 25 сцен, а вторая - 5 действий. Произведение связывает в единое целое сквозной мотив странствий Фауста и Мефистофеля. Яркой и интересной особенностью является трехчастное вступление, представляющее собой завязку будущего сюжета пьесы.

(Образы Иоганна Гёте в работе над "Фаустом" )

Гете основательно переработал народную легенду, лежащую в основе трагедии. Он наполнил пьесу духовно-философской проблематикой, в которой находят отклик близкие Гете идеи Просвещения. Главный герой трансформируется из чародея и алхимика в прогрессивного ученого-экспериментатора, восстающего против схоластического мышления, весьма присущего эпохе Средневековья. Круг проблем, поднимаемых в трагедии, весьма обширен. Он включает в себя размышления над тайнами мироздания, категориями добра и зла, жизни и смерти, знания и морали.

Итоговый вывод

«Фауст» - уникальное произведение, затрагивающее извечные философские вопросы наряду с научно-социальными проблемами своего времени. Критикуя недалекое общество, живущее плотскими удовольствиями, Гете при помощи Мефистофеля параллельно высмеивает систему немецкого образования, изобилующую массой бесполезных формальностей. Непревзойденная игра стихотворных ритмов и мелодики делает «Фауст» одним из величайших шедевров немецкой поэзии.

Иоганн Вольфганг Гёте (1749-1832)

«Фауст» Гёте- одно из выдающихся художественных произведений, которые, доставляя высокое эстетическое наслаждение, одновременно открывают много важного о жизни.

Такие произведения превосходят по своему значению книги, которые читают из любопытства, для отдыха и развлечения.

В произведениях такого рода поражает особенная глубинна постижения жизни и несравненная красота, с какою мир воплощён в живые образы. Каждая их страница таит для нас необыкновенные красоты, озарения о смысле некоторых жизненных явлений, и мы из читателей превращаемся в соучастников великого процесса духовного развития человечества.

Произведения, отличающиеся такой силой обобщения, становятся высшим воплощением духа народа и времени. Более того, мощь художественной мысли преодолевает географические и государственные рубежи и другие народы также находят в творении поэта мысли и чувства, близкие им. Книга обретает всемирное значение.

Произведение, возникшее в определённых условиях и в определённое время, несущее на себе неизгладимую печать своей эпохи, сохраняет интерес и для последующих поколений, потому что человеческие проблемы: любовь и ненависть, страх и надежда, отчаяние и радость, успех и поражение, рост и упадок- всё это и многое другое не привязано к одному времени. В чужом горе и в чужой радости люди иных поколений узнают своё. Книга приобретает общечеловеческую ценность.

Создатель «Фауста» Иоганн Вольфганг Гёте (1749 — 1832) прожил на свете восемьдесят два года, наполненных неустанной и разнообразной деятельностью
Поэт, драматург, романист, Гёте был также неплохим художником и весьма серьёзным учёным- естествоиспытателем. Широта умственного кругозора Гёте была необыкновенной. Не было такого жизненного явления, которое не привлекло бы его внимания.

Гёте работал над «Фаустом» почти всю свою творческую жизнь. Первый замысел возник у него когда ему было не многим больше двадцати лет.
Закончил он произведение за несколько месяцев до кончины. Таким образом, от начала работы до её окончания прошло около шестидесяти лет.

Больше тридцати лет заняла работа над первой частью «Фауста», которая была впервые опубликована целиком в 1808 году. К созданию второй части Гёте долго не приступал, занявшись ей вплотную в самые последние годы жизни. В печати она появилась уже после его смерти, в 1833 году.

«Фауст» — поэтическое произведение особого, черезвычайно редкого стилевого строя. В «Фаусте» есть сцены реально — бытовые, как, например, пирушка студентов в погребке Ауэрбаха, лирические, как свидания героя с
Маргаритой, трагические, как финал первой части — Гретхен в темнице.

В «Фаусте» широко использованы легендарно — сказочные мотивы, мифы и предания, а рядом с ними, причудливо сплетаясь с фантастикой, мы видим реальные человеческие образы и вполне жизненные ситуации.

Гёте прежде всего — поэт. В немецкой поэзии нет произведения, равного
«Фаусту» по всеобъёмлющему характеру его поэтического строя. Интимная лирика, гражданский пафос, философские раздумья, острая сатира, описание природы, народный юмор — всё это наполняет поэтические строки универсального творения Гёте.

Основу сюжета составляет легенда о средневековом маге и чернокнижнике
Иоанне Фаусте. Он был реально существовавшей личностью, однако уже при его жизни о нём стали складывать легенды. В 1587 году в Германии вышла книга
«История доктора Фауста, известного волшебника и чернокнижника «, автор которой неизвестен. Он написал свое сочинение в осуждение Фауста как безбожника. Однако при всей враждебности автора в его сочинении проглядывает истинный облик замечательного человека, который порвал со средневековой схоластической наукой и богословием с целью постигнуть законы природы и подчинить её человеку. Церковники обвинили его в том, что он продал душу дьяволу.

Порыв Фауста к знанию отражает умственное движение целой эпохи духовного развития европейского общества, получившей название эпохи
Просвещения или века Разума. В восемнадцатом веке в борьбе против церковных предрассудков и мракобесия развивалось широкое движение за изучение природы, постижение её законов и использование научных открытий на благо человечества. Именно на почве этого освободительного движения и могло возникнуть произведение, подобное «Фаусту» Гёте.Эти идеи имели общеевропейский характер, но были особенно характерны для Германии. В то время как Англия пережила свою буржуазную революцию ещё в семнадцатом веке, а Франция прошла через революционную бурю в конце восемнадцатого века, а в
Германии исторические условия сложились так, что из- за раздробленности страны передовые общественные силы не могли объединиться для борьбы против отживших социальных установлений. Стремление лучших людей к новой жизни проявлялось поэтому не в реальной политической борьбе, даже не в практической деятельности, а в деятельности умственной.

В «Фаусте» Гёте выразил в образной поэтической форме своё понимание жизни. Фауст — несомненно живой человек с страстями и чувствами, присущими другим людям. Но будучи яркой и выдающейся индивидуальностью Фауст отнюдь не является воплощением совершенства. Путь Фауста сложен. Сначала он бросает гордый вызов космическим силам, вызывая духа земли и надеясь помериться с ним силой. Жизнь Фауста, которую развёртывает перед читателем
Гёте -, это путь неустанных исканий.

Отец Фауста был врачом, он привил ему любовь к науке и воспитал в нём стремление служить людям. Но врачевание отца оказалось бессильным против болезней, поражавших людей. Во время эпидемии чумы юный Фауст, увидев, что отцовские средства не могут остановить поток смертей, обратился с горячей мольбой к небесам. Но помощь не пришла и оттуда. Тогда Фауст раз и навсегда решил, что, бесполезно обращаться за помощью к богу. После этого Фауст посвятил себя науке.

Эту предысторию Фауста мы узнаём по ходу действия. С героем мы встретимся уже тогда, когда он проделал большой жизненный путь и пришёл к выводу о напрасных своих стараниях. Отчаяние Фауста настолько глубоко, что он хочет покончить жизнь самоубийством. Но в этот момент он слышит мольбы людей и решает остаться жить.

В критический момент на пути Фауста встречается Мефистофель. Здесь надо вернуться к одной из сцен, предваряющих начало действия, — к Прологу на небе. В нём Господь, окружённый ангелами, встречается с Мефистофелем.
Обитатель ада Мефистофель воплощает зло. Вся сцена символизирует борьбу добра и зла, происходящую в мире.

Мефистофель полностью отрицает за человеком какие- либо достоинства.
Господь признаёт что человек далёк от совершенства, но всё же в конечном счёте способе выбраться «из мрака». В качестве такого человека Господь называет Фауста. Мефистофель просит разрешения доказать, что и Фауста легко сбить с пути истинного. Спор между Мефистофелем и Богом является спором о природе и ценности человека.

Появление Мефистофеля перед Фаустом не случайно. Мефистофель совсем не похож на чёрта из наивных народных преданий. Образ, созданный Гёте, полон глубокого философского смысла. Гёте однако не изображает Мефистофеля исключительно воплощением зла. Он в самом деле «дьявольски» умён.

Мефистофель не даёт Фаусту успокоиться. Толкая Фауста на дурное, он, сам того не ожидая, пробуждает лучшие стороны натуры героя.

Фауст, требуя от Мефистофеля исполнения всех его желаний, ставит условие:

Едва я миг отдельный возвеличу,

Вскричав: «Мгновение, повремени!» —

Всё кончено, и я твоя добыча,

И мне спасенья нет из западни.

Первое, что он ему предлагает, — посетить кабачок, где пируют студенты. Он надеется, что Фауст, попросту говоря, предастся пьянству и забудет о своих исканиях. Но Фаусту компания забулдыг противна, и
Мефистофель терпит своё первое поражение. Тогда он готовит ему второе испытание. C помощью колдовских чар возвращает ему молодость.

Мефистофель рассчитывает, что молодой Фауст предастся чувствам.

Действительно, первая красивая девушка, увиденная Фаустом, возбуждает его желание, и он требует от чёрта чтобы тот ему сразу предоставил красавицу. Мефистофель помогает ему познакомиться с Маргаритой, надеясь что
Фауст в её объятиях найдёт то прекрасное мгновенье, которое он захочет продлить до бесконечности. Но и тут чёрт оказывается побит.
Если поначалу отношение Фауста к Маргарите было только грубо чувственным, то уже очень скоро оно сменяется всё более истинной любовью.
Гретхен- прекрасное, чистое юное существо. До встречи с Фаустом её жизнь текла мирно и ровно. Любовь к Фаусту перевернула всю её жизнь. Ею овладело чувство, столь же могучее, как и то, что охватило Фауста. Их любовь взаимна, но, как люди, они совершенно различны, и в этом отчасти причина трагического исхода их любви.
Простая девушка из народа, Гретхен обладает всеми качествами любящей женской души. В отличии от Фауста, Гретхен приемлет жизнь как она есть.
Воспитанная в строгих религиозных правилах, она считает естественные склонности своей натуры греховными. Позже она глубоко переживает своё
«падение». Изображая героиню так, Гёте наделил её чертами, типичными для женщины в его время. Чтобы понять судьбу Гретхен, надо достаточно ясно представить себе эпоху, когда подобные трагедии действительно имели место.
Гретхен оказывается грешницей как в собственных глазах, так и в глазах окружающей среды с её мещанскими и ханжескими предрассудками. Гретхен оказывается жертвой, обречённой на гибель.
Не могли принять как должное последствия её любви окружающие, считавшие позором рождение внебрачного ребёнка. Наконец, в критический момент около
Гретхен не оказалось Фауста, который мог бы предотвратить убийство ребёнка, совершённое Гретхен.
Ради любви к Фаусту она идёт на «грех», на преступление. Но это надорвало её душевные силы, и она лишилась рассудка.
Своё отношение к героине Гёте выражает в финале. Когда в темнице
Мефистофель торопит Фауста бежать, он говорит, что Гретхен всё равно осуждена. Но в это время раздаётся голос свыше: «Спасена!». Если Гретхен осуждена обществом, то с точки зрения небес, она оправдана. До последнего мига она даже в помрачении рассудка полна любви к Фаусту, хотя эта любовь и привела её к гибели.
Гибель Гретхен- трагедия чистой и прекрасной женщины, из- за своей великой любви оказавшейся вовлечённой в круг страшных событий.
Гибель Гретхен- трагедия не только для неё, но и для Фауста. Он любил её всеми силами души; женщины прекрасней чем она для него не было. Фауст был сам отчасти виноват в смерти Гретхен.
Гёте избрал трагический сюжет потому, что хотел поставить своих читателей перед лицом самых тяжёлых фактов жизни. Он видел свою задачу в том, чтобы возбудить внимание к не решённым и трудным вопросам жизни.
Вторая часть «Фауста» — один из образцов литературы идей. В символической форме Гёте изображает здесь кризис феодальной монархии, бесчеловечность войн, поиски духовной красоты, труд на благо общества.
Во второй части Гёте больше увлекает задача осветить некоторые мировые проблемы.
Таков вопрос о главном законе развития жизни.
Глубоко убеждённый в материальности мира, Гёте вместе с тем считал, что движение жизни определяется духовными силами.
Глубоко перестрадав гибель Гретхен, Фауст возрождается к новой жизни и продолжает поиски истины. Сначала мы видим его на государственном поприще.
Разочарованный в государственной деятельности, Фауст ищет новые пути.
Вызванный посредством магии образ Елены Прекрасной возбуждает в нём желание увидеть её воочию.
Елена прекрасная служит Гёте символом его художественного идеала. Но идеал возник не сразу, и поэт создаёт целый акт трагедии, чтобы показать, как в мифах и легендах Древней Греции рождалось понятие о прекрасном.
Параллельно возникает тема. Книжный учёный Вагнер создаёт в лаборатории искусственного человека Гомункула. Он сопутствует Фаусту в его поисках пути к прекрасному, но разбивается и гибнет, тогда как Фауст достигает цели.
Фауст и Елена воплощают два начала: она- символ идеальной античной красоты, он- воплощение беспокойного «романтического» духа. От символического брака Фауста и Елены рождается прекрасный юноша Эвфорион, соединяющий черты родителей. Но такому существу не дано жить в нашем мире.
Он слишком идеален для него и разбивается насмерть.
Фаусту важно убеждение, что он нашёл то, что искал.

Вот мысль, которой весь я предан,

Итог всего, что ум скопил.

Лишь тот, с кем бой за жизнь изведан,

Жизнь и свободу заслужил.
Трагично, что высшую мудрость Фауст обретает лишь на исходе жизни. Он слышит стук лопат и думает, будто ведётся работа, намеченная им. На самом деле лемуры, подвластные Мефистофелю, роют Фаусту могилу.
После смерти Фауста, Мефистофель хочет утащить его душу в ад, но вмешиваются божественные силы и уносят её на небо, где ей предстоит встреча с душой Гретхен.
Если весь путь героя является трагическим, это не означает, что жизнь его была пустой и бесплодной.
Он мучился, страдал, но жизнь его была полноценной, ибо требовала от него напряжения всех душевных сил.
Невозможно исчерпать всё богатство идей «Фауста» Гёте.
Общий смысл «Фауста» как прекрасной драматической поэмы едва ли может вызвать сомнения.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта
http://base.ed.ru

В 1806 году, объединив наконец фрагменты в единое целое, Гёте закончил трагедию «Фауст», в 1808 году первая часть «Фауста» вышла в свет. Но тот план драмы, который содержал «Пролог на небе», где Господь разрешил Мефистофелю искушать Фауста, был еще далек от завершения. Несчастья и смерть Гретхен, отчаяние Фауста - это не могло быть завершением столь значительного замысла. Нельзя было себе представить, что только ради этого Фауст отправился в свои рискованные странствия, зашел так далеко в своем стремлении постигнуть мир, пусть даже с помощью черной магии; если бы высшей инстанции не было дано вынести окончательный приговор, «Пролог» оказался бы не более как пустым украшением. Без всякого сомнения, вторая часть с самого начала предполагалась в концепции драмы о Фаусте. Схема в набросках существовала, видимо, уже со времен разговоров с Шиллером, план продолжения был зафиксирован в отдельных обозначениях: «Наслаждение жизнью личности, рассматриваемое извне. Первая часть - в смутной страсти. Наслаждение деятельностью вовне. Вторая часть - радость сознательного созерцания красоты. Внутреннее наслаждение творчеством». Здесь содержится уже намек на то, что во второй части простое наслаждение жизнью сосредоточенного на себе Фауста должно уступить место деятельному участию в делах мира; речь, видимо, идет также о размышлениях, связанных с Еленой как воплощенной красотой, и о трудностях, которые встают на пути к наслаждению такой красотой. Встречу с Еленой поэт, по-видимому, всегда имел в виду; ведь и в легенде о Фаусте она упоминалась. В эпоху интенсивных занятий античностью на рубеже веков он снова и снова возвращался к греческим мифам, связанным с этим образом, так что около 1800 года сцена, посвященная Елене, была в основном уже написана. Но с первой частью «Фауста», вышедшей в 1808 году, она еще никак не могла быть связана, как и другие фрагменты второй части, которые к этому времени были, видимо, запланированы или даже готовы. Мысль о продолжении трагедии никогда не угасала, но до последовательной работы дело дошло еще не скоро. Могло даже показаться, что Гёте капитулировал перед трудностью замысла. В 1816 году, начав «Поэзию и правду», он описал создание первой части, а потом продиктовал подробный план второй для того, чтобы сообщить хотя бы о существовании плана. Но затем отказался от мысли его напечатать. После длительной паузы, когда Эккерман постоянно напоминал ему об этом плане, Гёте вернулся наконец к незавершенному творению. Прошли годы. Другие планы были для него важнее. Но начиная с 1825 года дневник пестрит упоминаниями о том, что Гёте занят «Фаустом».

Он начал с первого акта, со сцен «Императорский дворец» и «Маскарад», потом перешел сразу к последнему акту. В 1827 году в 4-й том последнего прижизненного собрания сочинений был включен позднейший третий акт: «Елена. Классически-романтическая фантасмагория. Интермедия к «Фаусту»». Но «предпосылки», согласно которым Фауст приведен к Елене, еще отсутствуют: в 1828–1830 годах создавалась «Классическая Вальпургиева ночь». С почти неправдоподобной изобретательностью и изобразительной силой, которая сохранялась до самых последних лет, Гёте уже в 1831 году с успехом закончил четвертый акт, рассказывающий о борьбе против враждебного императора и передаче Фаусту части побережья, где он собирается начать строительные работы. Наконец, в августе 1831 года была завершена работа над произведением, сопровождавшим Гёте в течение 60 лет. «И наконец в середине августа мне уже нечего было с ним делать, я запечатал рукопись, чтобы больше не видеть ее и не заниматься ею» (письмо К. Ф. фон Рейнхарду). Пусть о нем судят потомки. И все-таки «Фауст» не отпускает поэта. В январе 1832 года Гёте опять читал его вместе со своей невесткой Оттилией. 24 января он продиктовал для дневника: «Новые мысли о «Фаусте» по поводу более основательной разработки основных мотивов, которые я, стремясь поскорее кончить, дал чересчур лаконично».

Это произведение, содержащее 12111 стихов, оставляет впечатление неисчерпаемости поэтического творения. Едва ли нашелся бы интерпретатор, который стал бы утверждать, что справился с «Фаустом», осознал и освоил его во всех аспектах. Всякая попытка интерпретации ограничивается усилиями приблизиться, а та краткость, к которой принужден автор исследования о жизни и творчестве Гёте в целом, сводит задачу трактовки «Фауста» до уровня отдельных указаний.

«Почти вся первая часть субъективна», - сказал Гёте 17 февраля 1831 года Эккерману (Эккерман, 400). Идет ли речь о подлинной цитате или об интерпретации, все равно эти слова указывают на принципиальное различие между первой и второй частями «Фауста». Если в первой части доминирует изображение индивидуальных, характерных, особенных свойств героев драмы, то во второй субъективность в значительной мере отступает перед игрой, наглядно изображающей процессы, в которых образы и события превращаются в носителей содержательных и существенных функций, в самой общей форме представляющих основные феномены наиболее важных сфер жизни. Но рассказ о развитии природы, искусства, об обществе, поэзии, красоте, мифологическом освоении истории и пророческих экскурсах в будущее - это не просто логически построенное повествование с комментариями, это игра в масштабах мирового театра: сменяя друг друга, проходят ситуации и события, символический смысл которых показан наглядно и в то же время труднопостижим. Символы и аллегории, очевидные и скрытые ассоциативные связи пронизывают драму. Гёте включает в действие фрагменты мифов, изображает новые мифические обстоятельства. Как будто бы во второй части «Фауста» он стремится уловить действительное и воображаемое знание о силах, правящих миром вообще и в его эпоху особенно, и воплотить это знание в многозначных поэтических образах. Здесь слилось воедино очень многое: уверенная ориентация в мировой литературе, опыт размышлений о человеке, начиная от идеализированной античной эпохи вплоть до впечатлений последнего времени, естественнонаучные познания, плод многолетних трудов. Все это плодотворно претворилось в новую поэтическую метафорическую вселенную.

Спокойно и уверенно Гёте оперирует во второй части «Фауста» понятиями пространства и времени. Вступают в борьбу император и враждебный император, свободно сочетаются средиземноморская и северная сферы, Фауст отправляется в подземное царство, вступает с Еленой в брак, от которого родится сын, на берегах Эгейского моря происходит празднество стихий, а Мефистофель последовательно принимает облик уродливых контрастных фигур, и финал превращается в патетическую ораторию метафизических откровений. Богатство образов необозримо, и хотя поэт создал четко организованную систему ассоциаций, которую можно расшифровать, однако многозначность в полной мере сохраняется. «Так как многое в нашем опыте нельзя просто сформулировать и сообщить, то я давно уже нашел способ, как можно в образах, взаимно отражающих друг друга, уловить тайный смысл и открыть его тому, кто заинтересован» (из письма к К. И. Л. Икену от 27 сентября 1827 г.). Трудность для восприятия «Фауста» (или, скажем, для его реализации в театре как драматического произведения) заключается в расшифровке как отдельных метафорических образов, так и системы символов в целом, эта символика пронизывает все произведение, оценить ее значение чрезвычайно сложно. Она никогда не бывает однозначной, высказывания Гёте на этот счет также не помогают делу: либо они окутаны туманом доброжелательной иронии, либо полны пугающих намеков. Это «довольно загадочное произведение» (письмо Римеру от 29 декабря 1827 г.), «странное сооружение» (письмо В. ф. Гумбольдту от 17 марта 1832 г.), многократно Гёте говорил также об «этой шутке, задуманной всерьез» (письмо к С. Буассере от 24 ноября 1831 г.; письмо к В. фон Гумбольдту от 17 марта 1832 г.). На постоянное стремление трактовать Гёте часто отвечает одной только насмешкой: «Немцы чудной народ! Они сверх меры отягощают себе жизнь глубокомыслием и идеями, которые повсюду ищут и повсюду суют. А надо бы, набравшись храбрости, больше полагаться на впечатления: предоставьте жизни услаждать вас, трогать до глубины души, возносить ввысь… Но они подступают ко мне с расспросами, какую идею я тщился воплотить в своем «Фаусте». Да почем я знаю? И разве могу я это выразить словами?» (Эккерман, запись от 5 мая 1827 г. - Эккерман, 534). «Неисчерпаемость» «Фауста» допускает, следовательно, много разных истолкований. Парящая и при том подконтрольная фантазия поэта приглашает читателя к размаху воображения и в то же время строгому контролю при восприятии его творения.

Как всякая традиционная драма, вторая часть «Фауста» делится на пять актов, очень неравных по объему. Однако здесь нет обычного драматургического поступательного движения, где каждая последующая сцена логически вытекает из предыдущей и причинно-следственная связь событий совершенно очевидна. Целые комплексы получают самостоятельную ценность как отдельные драмы, сцены «Императорский дворец», «Маскарад», «Классическая Вальпургиева ночь», не говоря уже о третьем акте, встрече Фауста с Еленой, и пятом акте, где Фауст руководит работами, положении во гроб и милосердном спасении. Движение действия, вообще-то говоря, ощущается четко и связывает воедино все части драмы, но большого значения оно не имеет, так как прежде всего служит тому, чтобы локализовать наиболее крупные эпизоды и обеспечить концентрацию сюжета вокруг фигуры Фауста; ведь его проблемы остаются по-прежнему в центре внимания, его путешествие через разные сферы реального и нереального, стремление увидеть и познать в полной мере возможности магии, которой он себя препоручил. Пари еще не потеряло силу, хотя о нем и мало говорится, и Мефистофель остается движущей силой, хотя сценарий в игре мифологических фигур предлагает ему только эпизодические роли. Но все же именно он приводит Фауста ко двору императора, передает идею «матерям», доставляет бесчувственного Фауста в его старую лабораторию, а потом в волшебном покрывале - в Грецию.

«Действие» разворачивается несколькими крупными фазами. Фауст прибывает ко двору императора, с помощью бумажных денег ликвидирует его финансовые трудности, затем на маскараде он должен увидеть явление теней Елены и Париса. Для этого сначала он должен спуститься к «матерям». Когда желание его исполнено - ему удалось вызвать тени знаменитой пары, он сам охвачен неутолимой страстью к всемирному символу красоты, он стремится овладеть Еленой. Попав в Грецию, пройдя «Классическую Вальпургиеву ночь», он отправляется в Аид, чтобы выпросить у Персефоны свою возлюбленную (в драме это не показано). Он живет с ней в Греции в старой средневековой крепости, Эвфорион их общий сын, позднее Фауст теряет и его, и Елену. Теперь он стремится стать могучим деятельным властителем. С помощью волшебных сил Мефистофеля он помогает императору одержать победу над враждебным императором, получает в благодарность земли на побережье, и теперь его задача - любой ценой отвоевать у моря часть земли. Он почти достиг вершины власти, но в это время Забота его ослепляет, а затем и смерть настигает теперь уже столетнего Фауста. Он думает, что слышит, как рабочие роют канал, но это звук лопат могильщиков. Фаусту предстоит спасение, Мефистофель терпит фиаско.

В финале первой части Фауст, потрясенный отчаянием и сознанием своей вины, остается в тюремной камере Гретхен. «Зачем я дожил до такой печали!» (2, 179) - восклицает он. В начале второй части он перенесся в «красивую местность»; он «лежит на цветущем лугу, утомлен, неспокоен и старается уснуть» (2, 183). Для того чтобы продолжать свои поиски, Фауст должен перевоплотиться в нечто новое, забыть все происшедшее, возродиться к новой жизни. В бумагах из наследия Эккермана сохранилась запись высказывания Гёте: «Если подумать о том, какой кошмар обрушился на Гретхен, а затем стал и для Фауста душевным потрясением, то мне не оставалось ничего другого, кроме того, что я действительно сделал: герой должен был оказаться полностью парализованным, как бы уничтоженным, чтобы затем из этой мнимой смерти возгорелась новая жизнь. Мне пришлось искать прибежища у могущественных добрых духов, которые существуют в традиции в образе эльфов. Это было состраданием и глубочайшим милосердием». Суд над Фаустом не совершается, не задается вопрос, заслужил ли он такое обновление. Помощь эльфов состоит только в том, что, погрузив его в глубокий целительный сон, они заставляют его забыть то, что с ним произошло. От заката до восхода солнца длится эта сцена, где Фауст в объятиях добрых сил природы находит забвение, между тем два хора эльфов ведут диалог, прославляя в замечательных стихах возрождение Фауста в течение этой ночи. Наконец излечившийся Фауст проснулся. «Опять встречаю свежих сил приливом / Наставший день, плывущий из тумана» (2, 185). Следует большой монолог, в котором Фауст, полный новых сил, говорит о том, что он находится «в стремленье к высшему существованью» (2, 185). Фауст собран, он уже не тот, как когда-то, когда, придя в отчаяние от ограниченности человеческого познания, он отдался в руки магии, вместо того чтобы продолжать терпеливое созерцание природы и постепенно проникать в ее тайны. Такое начало второй части тематически подчеркивает то многообразие конкретных явлений мира и его метаморфоз, которое предстоит здесь встретить Фаусту. Он готов вобрать в себя этот мир, открыться и отдаться ему. Правда, неприятным впечатлением, почти ударом становится для него пламенный поток солнечных лучей, Фауст вынужден отвернуться: человеку не дано встретиться с высшим явлением лицом к лицу. Но вид радуги служит утешением: если подумать, то поймешь, что жизнь есть цветное отражение. Здесь Фауст постигает гётевскую (платоновскую) истину: «Истинное идентично божественному, постигнуть его непосредственно мы не можем, мы узнаем его только в отблеске, примере, символе, в отдельных родственных явлениях» («Опыт учения о погоде»). Человек не может прикоснуться к абсолютному, оно находится где-то между туманным и красочным, в сфере, символом которой является радуга. Фауст постигает это здесь, а потом забывает вновь. Ему не удается сохранить то стремление к разумности, которое отразилось в монологе. На путях по миру, который принял его после излечения сном как мир стабильности и радости («Все превращается в сиянье рая». - 2, 185), он вновь охвачен своим безмерным жадным стремлением прикоснуться к абсолютному. Потом, когда уже слишком поздно, когда

Забота собирается его ослепить, он восклицает: «О, если бы с природой наравне / Быть человеком, человеком мне!» (2, 417). Предубеждение против «фаустовского» начала, которое ощущается в первом монологе, выдержанном в такой «гётевской» манере, полностью снимается этими словами почти в конце второй части.

Да и вообще целебный сон в начале второй части, судя по всему, имел для Фауста очень важные последствия. Похоже на то, что это купанье в росе («Росой забвенья сбрызните чело». - 2, 183) лишило его не только истории, но и индивидуальности. Похоже на то, что герой второй части «Фауста» выступает всего лишь как исполнитель различных ролей с разными функциями, которые не объединяются личностью исполнителя так, что это постоянное противоречие между ролью и исполнителями превращает его в фигуру чисто аллегорическую. Это недавние открытия исследователей «Фауста», о них еще пойдет речь.

Существенные слова о «цветном отражении» можно в связи с «Фаустом» понять и в более широком контексте как подтверждение необходимости символических и аллегорических ситуаций, символического характера изображения всех сфер и происходящих в них событий. Предметное является в символических образах, многокрасочность и многофигурность «отблеска» открывает новые просторы для ассоциаций между осознанным и оставшимся в пределах ощущения, познанным и воспринятым лишь как предмет воображения, «поскольку многое в нашем опыте невозможно сформулировать и просто сообщить».

Без всякого перехода следуют в первом акте сцены при дворе императора. Действие вступает в сферу власти и политики. Империя разрушена, в кассах пустота, на законы никто не обращает внимания, грозит возмущение подданных, а двор купается в роскоши. «Страна не ведает ни права, ни справедливости, даже судьи держат сторону преступников, неслыханные злодеяния совершаются», - разъяснял Гёте Эккерману 1 октября 1827 года (Эккерман, 544). Мефистофель вместо заболевшего придворного шута выступает с предложением напечатать банкноты на стоимость хранящихся в земле сокровищ и раздавать их как бумажные деньги. «В мечтах о золотой казне / Не попадайтесь к сатане!» (2, 192), - напрасно предостерегает канцлер. Затронута важнейшая экономическая тема, тема денег. Но пока заботы империи еще отступают на второй план, начинается маскарад. На сцене многочисленные группы аллегорических фигур, в них воплощаются силы общественной и политической жизни, выступая в пестром многообразии явлений разного рода деятельности. Здесь и Мефистофель в маске Скаредности, и Фауст в роли Плутуса - бога богатства. Плутус въезжает на четверке лошадей, на козлах мальчик-возница, воплощение поэзии. «Я - творчество, я - мотовство, / Поэт, который достигает / Высот, когда он расточает / Все собственное существо» (2, 212). Оба несут благо - бог богатства и гений поэзии. Но толпа не знает, что делать с их дарами, так же как и власть имущие, она потеряла чувство меры и порядка, лишь немногие затронуты творческой силой поэзии. Мальчик-возница бросает в толпу пригоршни золота из потайного ящичка, но от жадности народ сгорает, лишь для немногих золото превращается в искры вдохновения. «Но редко-редко где на миг / Взовьется ярко вверх язык. / А то, еще не разгорясь, / Мигнет и гаснет в тот же час» (2, 214). В этом мире нет места ни богатству, ни чуду поэзии. И Плутус-Фауст отправляет мальчика-возницу - который, по словам самого Гёте, идентичен с образом Эвфориона в третьем акте - прочь из толпы гримасничающих фигур в уединение, необходимое для творческой концентрации. «Но там, где в ясности один / Ты друг себе и господин. / Там, в одиночестве, свой край / Добра и красоты создай» (2, 216).

Переодетый великим Паном император появляется на маскараде. Стремление к власти и жадность заставляют его слишком глубоко заглянуть в сундук Плутуса, но тут его охватывает пламя, маска сгорает, и, если бы Плутус не потушил огонь, начался бы всеобщий пожар. В этой пляске пламени император увидел себя могучим властелином, и, если верить Мефистофелю, он в самом деле мог бы достигнуть истинного величия. Для этого необходимо лишь объединиться еще с одной стихией, стихией воды. Но все это фантазии и шарлатанство. Мефистофель просто устроил спектакль из разных сюжетов, как Шехерезада в «Тысяче и одной ночи». Император остается частью своего общества, для которого правда в данный момент найден сомнительный выход из положения: во время маскарада император, сам того не замечая, подписал указ о бумажных деньгах. Таким образом, сцена маскарада - это фантастическая игра реального и кажущегося, здесь и легкомысленные развлечения толпы и зря растраченные на нее бесценные сокровища поэзии, мнимое величие и псевдоспасение. В сумятице этого мира стремление Фауста к «высшему существованию» не может быть осуществлено. «Я думал вызвать вас на подвиг новый» (2, 230), - провозгласил император в эйфорических иллюзиях. Теперь Фауст мечтает вызвать духи Елены и Париса. Эта мысль смутила даже Мефистофеля, в античном мире его власть кончается. Фаусту придется самому спуститься к Матерям, только этим советом может помочь Мефистофель. Таинственная сфера, в поэтических образах она также не получает никакой определенности. «Могу вам открыть лишь одно, - говорил Гёте Эккерману 10 января 1830 года, - я вычитал у Плутарха, что в Древней Греции на Матерей взирали как на богинь. Это все, что мною заимствовано из предания, остальное я выдумал сам» (Эккерман, 343). Эта сфера, как следует предположить, находится за пределами пространства и времени, она содержит субстанции всех потенциальных феноменов, праформы и праобразы всего, что было и будет, это тайная область творящей природы и хранимых воспоминаний. Вот как это интерпретировал Эккерман: «Вечная метаморфоза земного бытия, зарождение и рост, гибель и новое возникновение - это непрерывный и неустанный труд Матерей». И еще: «А посему и маг должен спуститься в обитель Матерей, если дана ему его искусством власть над формой существа и если он хочет вернуть к призрачной жизни былое создание» (Эккерман, 344). Фауст произносит патетически:

Вы, Матери, царицы на престоле, Живущие в своей глухой юдоли Особняком, но не наедине, Над вашей головою в вышине Порхают жизни реющие тени, Всегда без жизни и всегда в движенье. Все, что прошло, стекается сюда. Все бывшее желает быть всегда. Вы эти семена задатков голых Разбрасываете по сторонам Во все концы пространства, всем временам, Под своды дня, под ночи темный полог. Одни вбирают жизнь в свою струю, Другие маг выводит к бытию И, верой заражая, заставляет Увидеть каждого, что тот желает. (2, 242)

«Тени жизни» могут стать действительностью в вечно созидающем движении природы, в струе жизни или в продуктивной фантазии мага, который в первой редакции был еще «смелым поэтом».

Фауст вызывает к жизни знаменитую пару, идеальный образец юной красоты перед лицом толпы, которая не скупится на поверхностные пошлые замечания: мужчины судят Париса, женщины - Елену. Фауст же захвачен этим явлением прекрасного, которое есть лишь фикция, магическое воплощение видимости, сохранившийся в воспоминаниях прообраз красоты. Он хочет дотронуться до идола совершенства, схватить то, что является только идеей, и снова терпит фиаско. Силой нельзя добиться того, чтобы высшая форма прекрасного воплотилась в современности. Взрыв бросил Фауста на землю. Явления исчезли. Но теперь Фауст полон неутолимого желания овладеть прообразом прекрасного, Еленой: «Узнав ее, нельзя с ней разлучиться!» (2, 248).

Объединение произойдет еще только в третьем акте, а пока перед нами проходит поток образов и явлений, наглядно воплощая в «Классической Вальпургиевой ночи» процессы формирования и трансформации, дух проникает в жизнь (Гомункул), торжествует становление вплоть до апофеоза в конце, ночного празднества на море с участием четырех стихий и всепроникающего Эроса. Давний ученик Фауста Вагнер стал между тем обладателем многих ученых званий и создал в своей лаборатории в реторте химического человечка Гомункула. Из позднейшего комментария Римера (30 марта 1833 г.) следует, что Гомункул задуман как «нечто самоцельное», как «дух, возникающий в жизни до всякого опыта». «Духовных качеств у него обилье, / Телесными ж его не наградили» (2, 309). Его мечта - воплотиться материально. Еще будучи чистым духом, он видит, о чем мечтает Фауст, его стремление к прообразу прекрасного: паря в своей реторте впереди Мефистофеля и Фауста, он показывает путь в Грецию, в Фессалийскую долину к бухтам Эгейского моря, где собираются на праздник герои греческой мифологии и философии, бесчисленное множество образов возникновения, становления и упадка в природе и в истории, неисчерпаемое поле ассоциаций. Пути трех пришельцев разделились: Мефистофелю неуютно на земле классического искусства, он превращается в нечто диаметрально противоположное идеально прекрасной Елене, в символ безобразного - Форкиаду; Гомункул погружается в море, как стихию жизни, разбивается о колесницу Галатеи и включается в водоворот жизни: «Плывет огонь то сильней, то слабее, / Как будто приливом любви пламенея» (2, 316). А Фауст отправляется в подземное царство, чтобы освободить Елену. Подобно тому как Гомункул, духовная самоцель, погружен в вечный процесс превращения - умри и возродись, - так и Фауст должен опуститься в глубину веков, где сохраняются метаморфозы того, что было, и образы вечных воспоминаний всех явлений, в том числе и духовных, к числу которых относится Елена. Ведь как знаменитый символ красоты Елена существует только в мыслях и в воображении. Но это воспоминание о прекрасном идеале основано на тех же законах, что и праздник становления природы в Эгейском море.

Так волшебство творческого действия Вальпургиевой ночи незаметно переходит в сюжет Елены. Как будто ее привела Галатея, она появилась на берегу, «еще от корабельной качки пьяная» (2, 317). Звучная речь Елены воспроизводит ритм античного стиха. Елена действует как драматургически реальный образ. Но уже в первых ее словах сочетание противоречий: «Хвалой одних, хулой других прославлена», в котором возникает ощущение многовековой традиции и сам образ воспринимается как чистый продукт воображения, образ, существующий только в человеческом представлении, то как идеал, то как объект осуждения. Теперь она вернулась в Спарту вместе с пленными троянками в страхе перед местью Менелая. Мефистофель в уродливом обличье домоправительницы советует бежать, в средневековой крепости Елена встречает Фауста, который во главе войска захватил Спарту. Обычные соотношения пространства и времени отсутствуют; северное средневековье перемешано с античностью. Все, чего можно было бы мысленно пожелать, превращается здесь в событие. Язык обоих приобретает однородность, как бы подчеркивая то, что они нашли друг друга. Елена говорит немецким рифмованным стихом:

Елена. Я далеко и близко вместе с тем И мне легко остаться тут совсем.

Фауст. Дышу едва, забывшись, как во сне, И все слова претят и чужды мне.

Елена. На склоне дней я как бы родилась, В любви твоей всецело растворясь.

Фауст. Не умствуй о любви. Какой в том толк! Живи, хоть миг живи. Жить - это долг! (2, 347–348)

Казалось бы, что миг высшего существования достигнут и он станет длительным счастьем. В восторженных стихах, полных сентиментальной тоски северянина, Фауст воспевает прекрасный южный ландшафт. Античность является как аркадская идиллия, воспринятая в современной перспективе. Елена также выступает как объект рефлексии и созерцания, а не как реальная фигура. А Фауст как будто бы обрел покой. Но этот покой не может быть длительным, так как античность не может существовать в современной реальности. И Фауст не может надолго сохранить (иллюзорное) сознание того, что обрел наконец совершенную красоту. Смерть Эвфориона, сына Елены и Фауста, становится знаком того, что их союз будет разрушен. Эвфорион стремился взлететь к непреложному, но разбился, продемонстрировав еще раз блеск и дерзость поэтического гения, который забывает, что жизнь - это лишь радужный отблеск и что не может существовать соединение северного со средиземноморским, античного и современного. Густую сеть ассоциаций, переплетение значений здесь можно видеть особенно отчетливо. Эвфорион мог бы воскликнуть, как мальчик-возница: «Я - творчество, я - мотовство, / Поэт, который достигает / Высот…» (2, 212), но в то же время он является воплощением идеи крушения Фауста. В этом образе прочитывается также посмертное прославление Байрона, которому посвящены и слова хора. Елена также исчезает: «На мне сбывается реченье старое, / Что счастье с красотой не уживается. / Увы, любви и жизни связь разорвана» (2, 364). Фауст разочарован, но теперь ему предстоит испробовать силу власти и активной деятельности.

Современная наука о «Фаусте» открыла новые перспективы в исследовании этого многослойного творения, допускающего к тому же большое количество разных трактовок. Мы ограничимся здесь попыткой дать приблизительное представление об этом, не имея в виду разбирать фундаментальные методологические исследования, весьма многочисленные и сложные. Тем более, конечно, мы не претендуем на то, чтобы дать им оценку. Так, например, Гейнц Шлаффер в своей работе («Фауст». Часть вторая. Штутгарт, 1981) предпринял попытку рассмотреть вторую часть «Фауста» на фоне конкретных экономических условий и уровня сознания в эпоху его завершения. В основе такой точки зрения лежит мысль, что Гёте действительно считал своей главной темой проблемы буржуазной экономики и жизненные формы эпохи. Он ведь и сам не раз говорил, что его поэтические образы рождаются в живом созерцании и сохраняют связь с миром опыта. Если исходить из того, что в 30-е годы XIX века этот опыт определялся развитием индустриализации и значение товарного обмена все больше проявлялось в общественных отношениях, то становится ясно, что воплощение всех этих тенденций в поэзии лучше всего может быть осуществлено посредством поэтического языка, который тоже ведь основан на замене. А именно на аллегории. С давних пор принципом ее создания является соотнесение элементов какого-то образного ряда с их точными соответствиями из иной чувственной сферы. Пользуясь этим критерием, можно, например, сцену маскарада, танец масок, за внешним обликом которых скрываются определенные образы, интерпретировать как рынок, институт обмена. Именно так организованы эти сцены, и сам текст подсказывает такую трактовку аллегорий. Недаром ведь мальчик-возница говорит, обращаясь к герольду: «Веря, что герольд опишет / То, что видит он и слышит. / Дай, герольд, в своем разборе / Объясненье аллегорий» (2, 211). Некоторые из аллегорий сами дают свое истолкование, как, например, оливковая ветвь: «Я по всей своей природе / Воплощенье плодородья, / Миролюбья и труда» (2, 198). Задачей интерпретации аллегорического текста является, по-видимому, расшифровка значения иносказательных образов. В поздние эпохи античности таким образом раскрывали творчество Гомера, в средние века стремились понять многозначительный смысл Библии. Подобный подход ко второй части «Фауста» не предлагает аспектов морального характера или тезисов вероучения. Здесь за театральными фигурами стоят реальные процессы и сценическая композиция отражает определенные исторические обстоятельства. Правда, в сцене «Маскарад» расшифровка образов сравнительно проста, но она значительно усложняется там, где образы трагедии становятся более конкретными благодаря точному соотнесению с мифологическими персонажами, а проблематика, наоборот, более абстрактной и многозначной. Наибольшую трудность для интерпретации во второй части «Фауста» представляет именно сочетание символики, аллегории и того, что надо понимать буквально, и часто требуется детальный анализ каждой строки, каждого оборота речи, чтобы путем такой скрупулезной работы расшифровать заключенный в них смысл.

Аллегорическая искусственность вполне соответствует характеру сцены «Маскарад». Эта сцена ведь не отражает естественной жизни, а воспроизводит художественную игру вроде римского карнавала или флорентийских празднеств. Эта задача требует специфической формы. Замаскированные фигуры оценивают свои роли как бы со стороны, для этого необходима дистанция. Вот, например, слова дровосеков: «Зато бесспорно / Без нас и дюжей / Работы черной / Замерзли б в стужу / И вы позорно» (2, 201). На маскараде особое значение имеет нарядность, при продаже товаров нечто подобное также имеет значение для успешной торговли. Здесь соотношение перевернуто: товар как будто бы не является продуктом труда садовниц, наоборот, они сами представляются атрибутом товара. Человек опредмечивается, а предмет очеловечивается. Говорящие предметы искусства действуют по тем же законам, что и садовницы. Лавровый венок служит пользе. Фантастический венок признает свою неестественность. Искусственной, неестественной ощущается также и видимость природного, которую имеют товары на рынке. Их располагают так, чтобы листва и проходы напоминали сад. Насколько заинтересованность в товарном обмене определяет характер фигур и деформирует их, становится особенно ясно на примере матери, для которой этот рынок - последняя надежда по дешевке сбыть с рук свою дочь: «Хоть сегодня не глупи / И на танцах подцепи / Мужа-ротозея» (2, 201). Нарядность и приукрашенность создают видимость, которая должна повысить обменную стоимость товаров. Их действительная ценность отступает, возникает вопрос, существует ли она еще вообще и не относится ли ко всей сцене предостережение герольда по поводу золота Плутуса-Фауста: «Вам видимость понять? / Вам все бы пальцами хватать!» (2, 217).

Так же как предметы, превращаясь в товары, теряют свои естественные свойства, так и сфера производства вообще теряет всякую наглядность. Физический труд еще ощущается у садовников и упоминается дровосеками. Абстрактным воплощением физического труда выступает слон, которого ведет Разумность, аллегория духовной деятельности. Как иерархическая пара умственный и физический труд работают рука об руку, но цели своей деятельности определяют не они, а аллегория победы:

Женщина же на вершине, Простирающая крылья, Представляет ту богиню, Власть которой всюду в силе. Светлая богиня дела, Преодолевая беды, Блещет славой без предела, И зовут ее победой. (2, 209)

Виктория (победа) превратилась в символ экономических успехов. Так же как буржуазный строй в первое время после победы пользовался старыми, добуржуазными формами власти, помогавшими ему укрепить свое господство, так здесь насмешливая Зоило-Терсит замечает у Аллегории победы признаки (новых) денег и (старой) власти. «Ей кажется, что ей всегда / Должны сдаваться города» (2, 209). Эта связь старого и нового осуществляется в соотнесении сцен «Императорский дворец. Тронный зал» и «Маскарад». Старый феодальный мир находится в состоянии кризиса, симптомом которого является отсутствие денег в империи, а истинные, глубинные причины заключаются в абсолютном господстве частной собственности и частных интересов.

Теперь в любом владеньи княжьем Хозяйничает новый род. Властителям мы рук не свяжем, Другим раздавши столько льгот. На всех дверях замок висячий, Но пусто в нашем сундуке. (2, 189–190)

Если сначала производство превратилось в абстрагированную деятельность, потом деятельность трансформировалась в прибыль, то на последнем этапе осуществляется окончательное перерождение и разрушение понятия конкретного труда, который растворяется в деньгах и золоте. Эта высшая точка, если принять наше прочтение, воплощена в образе Фауста-Плутуса, бога богатства. Он, как и Виктория, связывает свою экономическую власть с представлением о феодальной роскоши. С этой точки зрения перетрактовка мифологических персонажей Виктории и Плутуса в аллегории буржуазной экономики связывает эти образы с совершенно определенным смыслом: в абстрагированном виде они представляют победоносный принцип денег. Эта победа абстракции продемонстрирована и тем, в какой форме появляются деньги. При императорском дворе существуют еще скрытые сокровища в виде «золотых мисок, кастрюль и тарелок», то есть предметов, которые помимо своей обменной имеют еще и реальную ценность. В противоположность этому деньги, брошенные Плутусом толпе, оказываются чистой видимостью, которая обнаруживает себя в том, что это бумажные деньги, «бумажный призрак гульдена». Власть денег, возникшая в товарных отношениях, уничтожает власть феодального государства, которая основана на землевладении и отношениях личной зависимости. В конце сцены маскарада император в маске Пана сгорает над источником Плутуса: «Образчик роскоши былой / К заре рассыплется золой» (2, 224). Таким образом, главными темами сцены «Маскарад» можно считать капитал, товар, труд и деньги. Но парки напоминают о смерти, фурии - о человеческом страдании, которое несет с собой товарообмен. «Ты пожнешь, что ты посеял, / Не помогут уговоры» (2, 207). Против Виктории, представляющей экономические успехи, выступает Клото с ножницами в руках. Это указание на ограниченность возможностей и внутренние противоречия нового общества, которые проявляются как результат необратимого процесса исторического развития.

Насколько образ Елены также является продуктом современного сознания, видно из того - об этом отчасти уже говорилось, - что он существует только как предмет воображения. С его мифологическим происхождением нет никаких связей - изображение античности до такой степени проникнуто современным ощущением, что воспринимается только как время воспоминаний. Фауст смог завоевать Елену потому, что в качестве полководца лучше вооруженного войска он победил армию древней Европы. Землю классической культуры в ее основе сотрясает Сейсмос - аллегория Французской революции. После того как античный миф уничтожен, так сказать, реально-политически и действенность его традиции поставлена под сомнение, им можно наслаждаться, как аркадской идиллией, утопией, реконструированной в своем историческом облике. Во всяком случае, она становится предметом освоения субъектов, которые ею занимаются: древность возрождается под знаком современности, будь то в научном или в художественном смысле. Современная мысль, ощущая свое несовершенство и в какой-то мере страдая от этого, вновь вызывает к жизни античность и ее идеальное воплощение - Елену. Примечательно, что она не может вернуться «В этот древний, украшенный заново / Отчий дом» (2, 321), а находит прибежище во внутреннем дворе замка, поскольку она только предмет рефлексии и созерцания. В коллекции Фауста она представляет собой всего лишь абстрактную идею красоты, низведенную до аллегории, аллегорического мышления. Она может рассматриваться также и как воплощение искусства, которое связано с общественными отношениями, основанными на абстрактной обменной ценности, и пытается выразить чувственно-видимое в форме понятийно-невидимого. В руках Фауста в конце концов остаются только шлейф и одежды, те самые атрибуты, которые обычно свойственны аллегории.

Из этих указаний должно стать ясно, как широк круг проблематики инсценировки и осуществления этой могучей драмы. Какие-то усечения при этом неизбежны. Здесь должно быть отражено все богатство значений в своей художественной полноте и многообразии точных деталей, вместе с тем должен ярко выступать весь комплекс идей, соединяющий многозначность с таким поэтическим отражением, которое дает пищу для рефлексии. К тому же необходимо зрелое поэтическое мастерство, способное управлять прямо-таки необозримым разнообразием метрических форм и найти адекватное языковое выражение для каждого образа, каждой сцены этого гигантского создания: античные триметры, барочный александрийский стих, стансы, терцины, вставки мадригала, рифмованный короткий стих.

«Одежды Елены превращаются в облака, окутывают Фауста, подымают его ввысь, уплывают с ним» (2, 365). На высоком горном хребте облако опускается. Еще раз является Фаусту в облаках «Фигура женщины / Красы божественной» (2, 369). «О благо высшее, / Любовь начальных дней, / Утрата давняя /» (2, 369). Возникает воспоминание о Гретхен, пробуждая «всю чистоту мою, / Всю сущность лучшего» (2, 370). Мефистофель, давно уже сбросивший маску Форкиады, появляется вновь с соблазнительными предложениями. Но Фауст стремится теперь только к большим делам: «О нет. Широкий мир земной / Еще достаточен для дела. / Еще ты поразишься мной / И выдумкой моею смелой» (2, 374). Он хочет отвоевать у моря полезную землю: «Вот чем я занят. Помоги / Мне сделать первые шаги» (2, 375). В очень поздно написанном четвертом акте вновь возникает государственная и политическая проблематика, так же как это было в первом. Сюда вошло многое из того, что Гёте знал и воспринял критически о власти и ее осуществлении, достойное подробного разбора. С помощью Мефистофеля Фауст помогает императору, превратившемуся между тем в зрелого правителя, победить враждебного императора. В новой империи он получает в награду то, к чему стремился, - полоску прибрежной земли. Теперь он может осуществить идею власти и деятельной жизни, как он мечтал на горном хребте.

Между событиями в четвертом и пятом актах прошли десятилетия. Фауст достиг солидного возраста, по свидетельству Эккермана (запись от 6 июня 1831 г.), ему «как раз исполнилось сто лет» (Эккерман, 440). Он достиг власти, освоил землю, живет в роскошном дворце. Но в своем безмерном стремлении к успеху он хочет завладеть и землей Филимона и Бавкиды, старой супружеской пары, известной в литературной традиции как пример бедности и непритязательности. Они стоят у него на пути, их лачуга сожжена, старики погибли. Преступление совершено помощниками Мефистофеля, но ответствен за него Фауст. Теперь он как будто бы достиг вершины деятельного существования в современных условиях. При этом его жизнь и деяния полны противоречий. Он все еще не освободился от магии: его представления о будущем полны иллюзий, то, как в перспективе своей активности он видит позднейшие пути развития и современное производство, представляется в высшей степени проблематичным. Его самоосуществление на новых землях сопровождается преступлениями в отношении старого, и Мефистофель знает: «И в разрушенье сам, как все, придешь» (2, 422). Жителей старого мира пугает работа Фауста. «Тут нечистая подкладка, / Что ты там ни говори!» (2, 407) - так судит о ней Бавкида и рассказывает о жертвах и о ненасытной жадности нового соседа:

Пламя странное ночами Воздвигало мол за них. Бедной братии батрацкой Сколько погубил канал! Злой он, твой строитель адский, И какую силу взял! Стали нужны до зарезу Дом ему и наша высь! (2, 408)

Призрачно устрашающей кажется концентрация сил, помогающих Фаусту, в этой картине легко узнать аллегорию индустриального труда.

Вставайте на работу дружным скопом! Рассыпьтесь цепью, где я укажу. Кирки, лопаты, тачки землекопам! Выравнивайте вал по чертежу! Награда всем, несметною артелью Работавшим над стройкою плотин! Труд тысяч рук достигнет цели, Которую наметил ум один! (2, 420)

Эти призывы Фауста создают картину труда, которая похожа на аллегорическое изображения Виктории в сцене «Маскарад». Там умственная работа в образе Разумности возвысилась над физическим трудом в образе слона, и обе оказались на службе Виктории, «светлой богини дела», «власть которой всюду в силе» (2, 209).

Призванные как работники появляются лемуры: «Из жил, и связок, и костей скроенные лемуры» (2, 420). Они представляют собой чисто механическую силу, умения, необходимые для труда: «Но для чего ты звал нас всех, / Забыли землемеры» (2, 420). Безликость, отсутствие всякой индивидуальности, в то же время умелый интенсивный труд лемуров, а также то, что они выступают в массе, воспринимаются как свойства промышленного фабричного труда. Фауст, который создает планы и обеспечивает их осуществление, выступает в роли инженера и предпринимателя:

Усилий не жалей! Задатками и всевозможной льготой Вербуй сюда работников без счету И доноси мне каждый день с работы, Как продвигается рытье траншей. (2, 422)

Фауст осваивает землю на свой манер. Он разрушает природу (липы на плотине) и культуру (маленькая капелла), разрушает жилище Филимона и Бавкиды. Правда, их гибель ему неприятна. Он ругает Мефистофеля: «Я мену предлагал со мной, / А не насилье и разбой» (2, 415). Однако ход действия показывает, что нет большой разницы между тем и другим. В конце концов Фауст как будто бы уничтожил и историю, и природу: «И уходит вдаль с веками / То, что радовало взгляд» (2, 414). Воцарение новой формы труда и его жертвы представляются, таким образом, центральной темой второй части «Фауста». И только в одном-единственном месте «Классической Вальпургиевой ночи» появляется намек на возможность какого-то изменения хода истории. После спора между аристократами-грифами и пигмеями - аллегорией буржуазии муравьи и дактили должны добывать в горах руду и золото для богатых пигмеев. В нескольких строчках такому, казалось, неизменному положению дел противопоставлено что-то вроде исторической перспективы: «Как быть? Спасенья / Нет никакого. / Мы роем руды. / Из этой груды / Куются звенья / Нам на оковы. / До той минуты, / Как, взяв преграды, / Мы сбросим путы, / Мириться надо» (2, 287). Эта надежда противоречит направлению деятельности Фауста. Свой утопический призыв в финале: «Народ свободный на земле свободной / Увидеть я б хотел в такие дни!» (2, 423) - Фауст произносит ослепшим, уже поэтому он воспринимается как иллюзия.

Можно привести отдельные примеры того, как Гёте пытается хоть что-то противопоставить уничтожению естества природы и холодной расчетливости победоносных современных тенденций. В «Маскараде» в хоровод продуктов попадают бутоны роз. Они единственные не подчиняются законам пользы и искусственности. «В это время с ними в лад / Дышат клятвы и обеты, / И огнем любви согреты / Сердце, чувство, ум и взгляд» (2, 199). Бутоны роз бесполезны и естественны. Они выполняют свое предназначение и взывают к человеческой сущности, волнуя «сердце, чувство, ум и взгляд». В драме есть целый ряд подобных противопоставлений. Если Плутуса считать символом товарооборота, то Протей символ жизни, Гомункул возникает дважды, сначала искусственно, потом естественно; море, которое подарило ему жизнь, не похоже на то море, которое Фауст позднее использует как торговый путь и готов потеснить. Но природа не выдерживает натиска современного развития, абстрактного мира ценностей, предназначенных для обмена: бутоны роз тоже становятся в нем товаром садовниц; морские чудеса и нереиды, на празднике Эгейского моря прославляющие возвращение природы, - всего лишь игры, которые устраивает Мефистофель для императора, и в конечном счете все картины природы - всего лишь аллегория. Итак, природа появляется только для того, чтобы подчеркнуть свою слабость, свое постепенное исчезновение. Возможно, что в образах женственности должны возникнуть прославления естественного - в Галатее, в божественном облике женщины в облаках, в видениях Фауста, вплоть до последних стихов Мистического хора: «Вечная женственность / Тянет нас к ней» (2, 440).

В последнем акте Фауст предстает в двойном освещении трагической иронии. Появляются четыре седые женщины: Нехватка, Вина, Нужда и Забота, только последней удается к нему приблизиться. Именно она, которую в первой части Фауст гнал как постылое явление ограниченности, требует теперь отчета. Она показывает Фаусту его жизнь в тусклом свете эгоистической спешки («О если бы мне магию забыть!» - 2, 417) и все равно не может заставить его прервать этот бег: «В движеньи находя и ад, и рай, / Не утомленный ни одним мгновеньем» (2, 419). Забота ослепляет его, но тем более страстным становится его стремление продолжать начатое дело. В последнюю минуту жизни Фауст говорит о своей утопической мечте великие слова:

Народ свободный на земле свободной Увидеть я б хотел в такие дни. Тогда бы мог воскликнуть я: «Мгновенье! О как прекрасно ты, повремени! Воплощены следы моих борений, И не сотрутся никогда они!» И это торжество предвосхищая, Я высший миг сейчас переживаю. (2, 423)

Это уже не тот Фауст, который в своем стремлении к власти, не задумываясь, пользуется магией и грубой силой, но теперь он слеп и не воспринимает созданных им, уже необратимых реальностей. Утопическая мечта.

Чтобы претворить ее в реальное действие, надо было бы начать жизнь сначала, другую жизнь. Свой высший миг Фауст переживает только в стремлении, в мечте о будущем. Здесь произносятся, правда, слова давнего пари, и Мефистофель видит себя победителем, но это весьма скромная победа. «Мефистофель победил не более чем наполовину, и, хотя половина вины лежит на Фаусте, сразу вступает в силу право «старика» оказать милосердие, и все заканчивается ко всеобщему удовольствию» (письмо к Ф. Рохлицу от 3 ноября 1820 г.). Но даже и половины победы Мефистофелю не дано, как показывают его старания в сцене «Положение во гроб», написанной в бурлескном стиле. По многим причинам он проиграл пари. Не он своими искушениями заставил Фауста сказать: «Мгновенье! / О как прекрасно ты, повремени!» - роковые слова говорит Фауст, который в своем утопическом «слишком поздно» все-таки видит в воображении иное, свободное от магии, неустанно деятельное существование. Здесь речь идет уже не о той безостановочной разрушительной продуктивности, как во всей драме, а об осмысленном продуктивном труде людей, которые свободны и живут в согласии с природой. Однако пари было заключено не ради пустой иллюзии. Господь из «Пролога на небе» не бросил своего «раба». Пускай он виноват, пускай он совершал преступные деяния и далеко не всегда знал, где лежит истинный путь, часто оказывался в смутных сферах человеческих заблуждений, из которых милосердие может спасти лишь в том случае, если мотивом всех поступков и всех ошибок всегда были поиски истины. Поэтому напрасны все усилия Мефистофеля заполучить душу Фауста, когда он разыгрывает «положение во гроб». Ангелы уносят «бессмертную сущность» Фауста.

Гёте долго размышлял над тем, как изобразить это в финале, сделал много набросков. Наконец он придумал сцену «Горные ущелья», в которой «бессмертная сущность Фауста» - «энтелехия», органическая сила Фауста, как сказано в одной из рукописей, - постепенно возносится вплоть до границы земного, где открывается доступ в «высшие сферы». «Монада энтелехии сохраняется только в безостановочной деятельности, если эта деятельность становится ее второй натурой, то ее достанет на вечные времена» (письмо к Цельтеру от 19 марта 1827 г.). Гёте размышлял здесь о бессмертии - проблеме, относящейся к области предчувствия и воображения. Изображая «спасение» Фауста, Гёте вводит образы христианской мифологии, ведь для этого спасения необходимы любовь и милосердие. Здесь действуют не Господь и архангелы из «Пролога на небе», а кающиеся грешницы, среди них Гретхен. Они молятся за «бессмертную сущность» Фауста, появляется Богоматерь.

Финал «Фауста» ставит огромное количество вопросов, и драма оставляет их открытыми. Однозначный ответ может лишь все запутать. Сказано только то, что

Дух благородный зла избег, Сподобился спасенья; Кто жил, трудясь, стремясь весь век, - Достоин искупленья. (Перевод Н. Холодковского)

Какие основания этот эпилог дает для того, чтобы представить себе перспективы финальной утопии Фауста и всего произведения вообще, - на этот счет можно только высказывать предположения. Потому ли вечной женственности дается шанс спасения, что в ней сокрыты неисчерпаемые, исцеляющие силы, что она неподвластна искажениям? Стремится ли Гёте, возвышая вечную женственность, показать таким образом как бы в чистом виде достойную преклонения материнскую сущность и чистоту традиционного представления о женщине, которое он выводит из реальной сферы в сферу метафизическую и сакральную? А может быть, спасение человека возможно только тогда, когда женщина и мужчина осознают свое гуманное предназначение и объединят свои способности в стремлении ввысь и друг к другу? К размышлениям побуждают и развернутые в драме картины истории: следует ли считать, например, что, предоставляя «милости божьей» решение ситуации в финале драмы, Гёте тем самым выражает сомнение в судьбах исторического прогресса? Или это признак сознательного возвращения надежд Фауста в область прекрасной видимости? Или образное выражение надежды, что и в действительном мире также возможно примирение? Как и во многих местах драмы, читатель здесь вновь имеет основания вспомнить слова, написанные Гёте Цельтеру 1 июня 1831 года: в «Фаусте» все задумано так, «что все вместе представляет откровенную загадку, которая снова и снова будет занимать людей и давать им пищу для размышлений».