15.09.1942. - В Казахстане в советском концлагере умер немецкий философ-русофил Вальтер Шубарт, автор книги "Европа и душа Востока".
«Запад подарил человечеству самые совершенные виды техники, государственности и связи, но лишил его души. Задача России в том, чтобы вернуть душу человеку. Именно Россия обладает теми силами, которые Европа утратила или разрушила в себе…
Поэтому только Россия способна вдохнуть душу в гибнущий от властолюбия, погрязший в предметной деловитости человеческий род, и это верно, несмотря на то, что в настоящий момент сама она корчится в судорогах большевизма. Ужасы советского времени минуют, как минула ночь татарского ига, и сбудется древнее пророчество: ex oriente lux (свет с Востока. - М.Н.). Этим я не хочу сказать, что европейские нации утратят свое влияние. Они утратят лишь духовное лидерство. Они уже не будут больше представлять господствующий человеческий тип, и это станет благом для людей…».
«Не важно, сколько безбожников в стране; важно, сколько в ней истинных христиан. И дело не в количестве верующих, а в силе и глубине их веры
. Главный вопрос о том, сколь многие готовы отдать жизнь за Христа.
И на этот вопрос в империи Советов люди достаточно часто отвечают тем мученическим "да", к которому до сих пор не чувствовал себя принужденным ни один народ новой Европы - кроме Испании; да и, вероятно, ни один другой народ в мiре не был бы способен на столь длительную и упорную борьбу… Великая, страдальческая жизнь одного такого представителя народа служит для всех оправданием смысла самых кровавых событий.
Если с этой точки зрения посмотреть на современную историю, то мы должны признать: именно в России сегодня существует то истинное и последнее христианство, которое именно в зверствах преследований проявило свою неземную красоту».
История русского перевода этой книги и судьба ее автора также весьма символичны на фоне всех государственных систем, противоборствовавших в XX веке.
Вальтер Шубарт - участник первой мiровой войны, доброволец, офицер, получивший несколько боевых наград. По образованию - юрист, преподавал в мюнхенской Академии художеств, работал адвокатом в городском суде Йены. Доктор философии, автор нескольких книг.
Когда Шубарт писал свой труд, в России происходил геноцид Интернационала над русской культурой и русским народом . Лишь в эмиграции не прекращалось осмысление российского призвания. Но западных политиков это не интересовало,- они охотно сотрудничали с большевиками.
Вскоре русские и в Германии были объявлены "унтерменшами" - в ходе гитлеровской "борьбы с коммунизмом" (которая в итоге лишь укрепила его). Книга Шубарта, напечатанная в 1938 году в Швейцарии, была в Германии запрещена.
И вот удивительный поворот в судьбе этой книги: она случайно попадает в руки русскому эмигранту В. Поремскому который в 1943 г. в Германии переводит наиболее важные главы и нелегально издает крохотным тиражом для советских военнопленных в концлагере, чтобы поддержать их дух. Но вскоре нацисты арестовывают В. Поремского и приговаривают к смерти: он уцелел лишь благодаря заступничеству генерала А. Власова.
Сам Шубарт с женой (русской эмигранткой, о которой известно очень немногое) еще в 1933 году был вынужден эмигрировать из Германии в Ригу где преподавал философию в университете. Здесь же в 1941 г. после прихода советских войск он был вместе с женой арестован - и с тех пор их следы теряются…
Запрос о нынешних архивах КГБ оказался безрезультатен: "данных о Шубарте не найдено". Сегодня его имени нет и в западных энциклопедиях.
Таковы были судьбы многих защитников русской идеи в XX веке. В память о них и выходит сейчас в России первый полный русский перевод этой книги Шубарта с комментариями и приложениями.
М.В. Назаров
Рецензия на книгу Вальтера Шубарта «Европа и душа Востока», Москва, «Русская идея», 1997 г., 446 стр.
Одной из центральных тем современной историософии является проблема взаимоотношений между Востоком и Западом. Отсюда возросший интерес к классическим трудам по данной теме: «Россия и Европа» Н. Я. Данилевского, «Закат Европы» Освальда Шпенглера, «Европа и человечество» Н. С. Трубецкого. В одном ряду с перечисленными книгами стоит исследование немецкого философа Вальтера Шубарта (1897-194?) «Европа и душа Востока», впервые вышедшее в 1938 году в Швейцарии. Оно тоже целиком посвящено историософии и сравнительной культурологии. Особенность его состоит в том, что «труд Шубарта остается по сей день единственным, в котором речь идет об уникальном всемирном призвании русской цивилизации», – так считает ответственный редактор первого издания М. В. Назаров.
Работа Шубарта быстро привлекла внимание спецслужб Третьего рейха и СССР. Первые вынудили его выехать из Германии еще в 1933 году за русофильство. Вторые сначала предложили сотрудничество, но получив отказ, арестовали и отправили в Гулаг, где он бесследно исчез.
В годы войны часть книги Шубарта в переводе В.Д. Поремского была опубликована по-русски. Этот же перевод в еще большем сокращении позже перепечатывался в Германии (1947 г.), в США (1990 г.) и в России (1992-1993 г.). И вот, наконец, в Москве в 1997 году вышел полный русский текст книги «Европа и душа Востока» (перевод З. Г. Антипенко и М. В. Назаров), издание которого приурочено к столетнему юбилею ее автора.
Основное содержание монографии составляет осмысление «противоположности между человеком Запада и человеком Востока». Эту исходную интуицию Шубарт называет «сильнейшим переживанием в жизни». Автор считает, что Запад попал в плен материалистической цивилизации и переживает эпоху глубочайшего кризиса. Одному Западу не спастись. Нового пробуждения и обновления следует ждать с Востока, из России, богатой духовными традициями. Показывая широкий научный кругозор и большую начитанность, Шубарт уделяет много внимания анализу русской литературы, философии, ключевым моментам истории России. В его размышлениях, порой прозорливых, порой противоречивых и спорных, часто можно встретить цитаты из Достоевского, Соловьева, Мережковского, Розанова, Бердяева. Однако книга Шубарта не о России, она «о Европе, увиденной с Востока».
С методологической точки зрения Вальтер Шубарт исходит из учения о четырех мировых эпохах (эонах). Каждой эпохе соответствует собственный архетип: 1) гармоничный человек (воспринимает вселенную как одушевленный космос, не требующий перестройки); 2) героический человек (воспринимает мир как хаос, который должен быть им упорядочен); 3) аскетический человек (бежит от мира, как от искушения и соблазна, и выражает свое отношение к нему в форме мистерий); наконец, 4) мессианский человек , или человек «иоанновского типа» (названный так по имени евангелиста Иоанна, он чувствует себя призванным создать на земле более возвышенный, Божественный порядок, образ которого он носит в себе. В нашу апокалиптическую эпоху, согласно Шубарту, происходит столкновение различных типов, унаследованных от прошлого. Каждый из них создал особый вид культуры, среди которых автор выделяет «готическую» и «прометеевскую».
Готическая культура, созданная гением германской расы, в основе своей религиозна и художественна. Она наследует средневековый спиритуализм и лучшие достижения античности. Прометеевская культура начинается в эпоху Реформации и Просвещения. По сути она атеистична и технократична. Человек прометеевской культуры постепенно утрачивает черты предыдущих эпох. Он теряет гармоничное равновесие, перестает быть героем, не стремится к аскезе. Видя кризис прометеевского человека, пророки восходящей эпохи провозглашают необходимость рождения качественно иного, иоаннического человека, соединяющего в себе лучшие из предыдущих эпох. «Он передает лидерство в руки тех, кто обладает склонностью к сверхмирному в виде постоянного национального свойства, а таковыми являются славяне, и в особенности – русские. Грандиозное событие, которое сейчас готовится, – это восхождение славянства как ведущей культурной силы» (с. 22).
Здесь Шубарт высказывает идею, созвучную выводам Данилевского и Шпенглера, однако автор иоаннической теории идет дальше. Он не просто пророчествует о грядущем расцвете славяно-русской культуры, он категорически заявляет, что прометеевская эпоха исчерпала себя, что она идет к концу и следующая за ней иоанническая эпоха будет эоном славян. «Грядущие столетия принадлежат славянам». Таков главный историософский вывод Вальтера Шубарта. Его обоснованию и посвящена книга «Европа и душа Востока».
От очерка к очерку философ прослеживает основные этапы развития мировой истории, анализирует метафизические и реальные противоречия между Западом и Востоком, проникает в глубины русской души, пытается понять смысл русской национальной идеи. Он сравнивает русских (а для Шубарта Россия является лидером Востока) с немцами, испанцами, французами, англичанами. Его занимают такие философские проблемы, как вера и безбожие, страх и доверие, любовь и ненависть, эгоизм и братство, слово и молчание. Он хочет понять, почему немцы, как и евреи, вызывают чувство отторжения у других народов, почему англосаксы слишком предприимчивы и корыстны, почему французы легкомысленны и излишне рационалистичны, а русские столь идеалистичны, бескорыстны и склонны к самопожертвованию. Его интересуют причины деградации западного человека. Он хочет знать, кто наследует лучшее из западной культуры, что ждет Европу и Азию в будущем.
Ответ на все эти вопросы Шубарт находит во влиянии географических, религиозных и культурных факторов. Влияние географии и климата он называет «духом ландшафта». «Дух ландшафта обусловливает различие в пространстве, дух эпохи – различие во времени». Исходя из этого ученый формулируют собственный закон о двух факторах, определяющих человеческую историю: «постоянная власть земли и переменная власть эонических архетипов» (с. 18). Посмотрим, как именно Шубарт понимает Запад и как он понимает Россию.
Западу в целом свойственно целевое (telos – тело) мышление. Западный человек методичен, динамичен, склонен к аналитике. Он может быть хорошим специалистом в своей области, однако живет по эгоистическому принципу «войны всех против всех». Личные интересы у него на первом плане. Время для него – деньги. Он склонен к мещанству и атеизму. Эти черты и характеризуют западную «культуру середины», которой Шубарт противопоставляет культуру Востока. Восток, особенно Россия, эсхатологичен, т. е. стремится к «концу истории». Такую культуру немецкий философ называет «культурой конца».
Запад Шубарт разделяет на несколько ключевых наций. Он отдельно анализирует немцев, англосаксов, французов.
Немцы, по его мнению, наиболее типичные представители прометеевской культуры Запада. Они дисциплинированы, очень трудолюбивы, крайне методичны, на что отложил отпечаток дух Севера. Немцы любят войну, они прирожденные солдаты. Воинственное пруссачество – наиболее точное выражение германского духа. Отрицательными сторонами характера германцев являются высокомерие и жестокость по отношению к другим. Однако это не значит, что немец всегда суров. В кругу семьи он добр и сердечен.
На англосаксов большое влияние оказало островное положение их страны. Будучи отделенными от континента, они мыслят с помощью «островного мышления». Англичане по своему характеру прагматичны, во всем опираются на практику. Они стремятся к успеху, выгоде и добыче. По духу англичанин – либерал, а по призванию – торговец. Внешне он вежлив и приветлив, но его цель сегодня – прибыль, а завтра – власть. Именно эти черты позволили Англии стать великой империей и родиной масонства, стремящегося к мировому господству.
Французы, в отличие от англичан, менее прагматичны. Они тоже хорошие аналитики и рационалисты, но вместе с тем более легкомысленны и говорливы. Француз любит острое словцо, он чувствителен и сентиментален, во всем любит изящество и красоту. Если немец воюет по зову своего милитаристского духа, англосакс разбойничает ради добычи, то француз готов умереть за дорогое его сердцу Отечество.
Западной культуре Шубарт противопоставляет Россию, которой он уделяет большую часть книги. Немецкий философ подмечает немало верных черт русского характера, однако в его книге слишком много абстрактных размышлений, грубых схем, натяжек и ошибок (наиболее явные промахи прокомментированы и исправлены в научных комментариях к изданию).
По Шубарту, русский, в отличие от своих западных собратьев, обладает необычайной внутренней свободой. Благодаря глубинной религиозности и устремленности к концу, русский не отягощен бременем материальности, он ничем не скован и не ограничен. Он не пытается покорить мир, как немец, не ищет везде прибыль, как англосакс, и не щегольствует, как француз, а как бы играет с миром. Отсюда его приветливость и жизнерадостность, проявляющаяся в «каскаде чувств». У русского необычайно богатое воображение. Он склонен к мечтательности, художественному творчеству, к поэзии, имеет ярко выраженные способности к языкам и театральному искусству. Русский легко вживается в душу собеседника, осваивает чужую культуру. В этом проявляется его уникальный универсализм.
Хорошей иллюстрацией универсальности русской души может послужить характеристика, данная Шубартом русской женщине: «Русская женщина самым привлекательным образом объединяет в себе преимущества своих западных сестер. С англичанкой она разделяет чувство женской свободы и самостоятельности, не превращаясь при этом в «синий чулок». С француженкой ее роднит духовная живость, без потуг сострить; она обладает тонким вкусом француженки, тем же чувством красоты и элегантности, не становясь жертвой тщеславного пристрастия к нарядам. Она обладает добродетелями немецкой домохозяйки, не сводя жизнь к кастрюлям; и она, как итальянка, обладает сильным чувством материнства, не огрубляя его до животной любви. К этим качествам добавляются еще грация и мягкость, свойственные только славянам.» (с. 184)
Этот возвышенный гимн мог быть написан потому, что женой Вальтера Шубарта была русская эмигрантка - Вера Марковна Энглерт, внебрачная дочь кн. Долгорукова. Именно она, жена Шубарта и мать двух его детей, Александра и Норы, повлияла на взгляды немецкого мыслителя, именно с ее помощью он изучил русский язык и приобщился к духовным богатствам России.
Разумеется универсализм свойственен не только русской женщине, но и русскому мужчине. Этот универсализм имеет гносеологический и геополитический характер.
В гносеологии истоки универсализма следует искать в христианском мировоззрении. Оно изначально было сверхнациональным, сверхмировым, сверхнормативным. Сверхнормативность восточного христианства определяется особым пониманием времени. Западный человек живет размеренно, по часам, как заведенный механизм, ища комфорта и мирской выгоды, а русский в каждом мгновении чувствует дыхание вечности, божественного чуда и промысла. Во всем он ищет предела и выходит за него. Если православные жаждут апокалипсиса и Божьего суда, то революционеры-атеисты ищут мученической смерти во имя справедливости. Vive la mort революционеров – это обратная сторона христианской жажды конца света.
С геополитической точки зрения, русский – прирожденный империалист, он мыслит категориями больших пространств и континентов, его ум простирается во все исторические эпохи, являясь универсальным и космическим по своей сути. У Достоевского были все основания заявлять о «всеевропейском и всемирном назначении русского человека», а у Наполеона – богатый личный опыт для пророчества о том, что: « Россия – это сила, которая гигантскими шагами и с величайшей уверенностью шагает к мировому господству».
Понимая эти отличительные черты русского характера, Шубарт достаточно точно интерпретирует сущность русской национальной идеи.
Русскую идею Шубарт излагает по Хомякову, выдвинувшему в качестве фундаментального принципа Православия категорию Соборности как синтеза свободы и любви. Общество как Церковь, как «свободное многообразие в любовном единении», как мистическое Тело Христово – вот русский идеал о социуме, который был свойственен и готической эпохе. (с. 143)
Октябрьскую революцию 1917 года Шубарт понимает как проявление русского духа в одном из его измерений. Он считает, что большевизм не следует рассматривать как проявление одного лишь марксизма; в данной форме большевизм мог возникнуть только на русской почве, и «он может быть понят во всей противоречивой полноте своих проявлений – не из тезисов марксистской доктрины, а только из глубин русской сущности.» (с. 276). Одним из таких закономерных проявлений является весьма характерное для русских желание сверхъестественного скачка в развитии. В Православии – это чудесное преображение, а в марксисткой доктрине – диалектический скачок из «царства необходимости в царство свободы. Как метко замечает Шубарт: «Русский любит такие внезапные скачки, один прыжок – и ты в другом мире» (с. 145).
Данных примеров в принципе достаточно для того, чтобы убедиться в крайнем схематизме мышления немецкого философа. И все же, мы приведем еще несколько цитат, чтобы более наглядно продемонстрировать наиболее характерные и явные заблуждения Шубарта.
Следуя упрощенной логике поляризации Запада и Востока, автор книги «Европа и душа Востока» утверждает вопреки историческим фактам, что славяне – не европейцы. Он относит нас не к Европе, а к «Восточному континенту» (?). «Восточная граница Европы, – пишет Шубарт, – проходит по Висле, а не по Уралу; она проходит сегодня, как в средневековье там, где остановилась немецкая колонизация» (с. 239).
Русских, исконно проживавших в широколиственных лесах умеренного пояса и пришедших на Восточно-европейскую равнину по водным путям с северо-запада, он называет «сыновьями степей». «Даже живя в городе, он (то есть русский, «сын степей» – Т.П.), сохраняет беззаботно бродячий стиль жизни кочевника» (с.89). И это говорится о Руси, известной по скандинавским источникам как «гардарика» (страна городов), о России, покорившей степные народы и колонизировавшей Сибирь, о православном царстве, выросшем в величественную Империю, где всегда преобладал оседлый образ жизни и сельскохозяйственный труд крестьян.
Самодержавие, традиционную форму европейской государственности, которую Россия позаимствовала у Византии (Второго Рима), Шубарт называет «татарской идеей». Дословно он говорит следующее: «Самодержавие это татарское инородное тело в плоти русского народа» (с. 63).
Вопреки элементарным сведениям из военной истории, Шубарт утверждает, что «русским приходится редко вести войны и по той же причине их выигрывать» (с. 229). Читал ли что-нибудь Шубарт о Вещем Олеге или князе Игоре, ходивших со своими дружинами на Царьград; о Святославе, разгромившем Волжских Булгар и Хазарский Каганат; о Владимире Мономахе, имевшим опыт более 80 военных походов; о Дмитрии Донском, покончившим с татаро-монгольским игом; о Суворове, переходившим со своими бравыми солдатами через Альпы; о Кутузове, победившим наполеоновскую армию. По-видимому, не читал. И даже ничего не слышал, раз утверждает подобную глупость.
Весьма своеобразно представление Шубарта о «русском времени». Наиболее характерным выражением русского чувства времени в смысле недолговременности и непрочности жизни, по его мнению, являются «потемкинские деревни» (стр. 114). Не «Господин Великий Новгород», не «Киев – мать городов русских», не «златоглавая Москва», не «щеголь Петербург», а фанерные домики, временные солдатские бараки из мифа о русском очковтирательстве. Видно, что Шубарт плохо знает не только русскую историю, но и русский народ, ведь он почему-то утверждает, что «по мнению русского, прошлое надо забыть, в таком забвении даже веление жизни». Такое вопиющее беспамятство немецкий философ называет «виталистическим возражением против исторического мышления» (с. 119).
Произвольно развивая свою умозрительную схему противопоставления России и Запада, Шубарт утверждает, что русский живет без норм и жестких правил, склонен к анархии, беззаботен, безразличен к власти. В русском, якобы, живет непреодолимая страсть к разрушению. «Русский разрушает из чистой радости конца. Он разрушает и собственное имущество, если это необходимо, а также порой, если это не необходимо, и это тоже доставляет ему удовольствие» (с.79).
Русская культура, по Шубарту, в своей глубине стремится к тому, чтобы в заключительном акте принести себя в жертву. Русский –– вечный мученик и страдалец. Его постоянно сопровождает никогда не притупляющееся чувство вины, отчего он становится «мастером страданий, даже наслаждаясь ими». Христианское учение о жертвенной любви и конце света Шубарт интерпретирует в духе национальной склонности русских к самопожертвованию, к самосожжению. На эту мысль его, в частности, наводит печально знаменитая цитата из юношеского стихотворения Печерина: « Как сладостно Отчизну ненавидеть и жадно ждать ее уничтожения, видя в этом зарю всемирного возрождения» (с.74).
И вот немецкий философ делает скоропостижный вывод, о том русский вообще «способен пойти до конца, упиваясь мыслью о собственной погибели» (с. 71). Он пишет: «Русский рад видеть погибель, в том числе и свою собственную, она напоминает ему о конце всего существующего» (с. 80). И даже более того: « На него (то есть на русского – Т.П.) давит вина, что он все еще живет в земном мире» (стр. 82).
Этот чудовищный, фантастический, оскорбительный для нас мазохизм Шубарт называет едва ли не главной чертой русского характера, связывая его с « русской пасхальной идеей» (стр. 83). Православная Пасха, Светлое Воскресение Христово для немца не радостный праздник вечно обновляющейся жизни, не торжество Божественного мира и небесных сил над мирской суетой, а какая-то мутная, непреодолимая тоска по смерти, какой-то дикий нигилизм и плохо усвоенный экзистенциализм.
По всему видно, что Шубарт почерпнул свои знания о России не из первоисточников и не из русской истории, а из художественной и философской литературы, из учебников типа «Очерков русской философии» Яковенко (Берлин, 1922). Именно оттуда немецкий исследователь мог позаимствовать столь абстрактные, субъективные и поверхностные размышления.
И все же, даже при таких приблизительных знаниях, Шубарту, благодаря его интуиции и искренней любви к России, удалось увидеть нечто существенное, нечто важное, то, чего мы сами в себе не замечаем, а со стороны бросается в глаза.
Одним из интересных наблюдений Шубарта является открытие удивительного сходства судеб и национальных характеров русских и испанцев. Обе нации сложились в одну эпоху в результате борьбы против нехристиан в 1480 г. Иван III отказался платить дань татарскому хану, а в 1492 г. Фердинанд отвоевал последний оплот мавров в Гранаде и изгнал из страны евреев, чем завершил Реконкисту. Оба народа отстроили могущественные Империи, обе страны противостояли нашествию Наполеона и победили его многонациональную армию. Роковым для обеих наций, по мнению Шуберта, стало наступление прометеевской цивилизации. В XX веке как Россию, так и Испанию, потрясли революции и гражданские войны.
Исторические параллели, общие культурные, расовые и религиозные корни стали причиной формирования близкой по типу «готической души», набожной, склонной к мистике, художественно одаренной, сверхнормативной, анархичной и свободолюбивой.
«Испанская национальная идея родственна русской как никакая другая, – считает Шубарт, – ибо совпадение происходит не только на периферии жизни, но в самом душевном центре. Для испанского, как и для русского сердца, главная мудрость заключается в словах: Todo nada, Dios solo (Бог превыше всего)».
Дон Кихот Сервантеса и князь Мышкин из романа Достоевского «Идиот» – два родственных типа, два литературных героя, сочиненные в духе христианского юродства. Близки по типу и революционеры двух стран, настроенные, как правило, крайне радикально. Viva la muerte испанских анархистов и революционный призыв Герцена vive la mort – это единый крик христианско-социалистического апокалипсиса.
Историческая миссия русских и испанцев, по Шубарту, заключается в том, чтобы «вернуть миру утраченную душу». «Когда они искупят свой грех – они поднимутся в новом эоне до нового величия и воскресят веру в преимущества духа – над силой, души – над вещью» (с. 269).
Русские, по мнению Шубарта, вообще, призваны обновить мир, очистить его от скверны и дать пример качественно иной, отличной от прометеевской цивилизации. Автор «Европы и души Востока» пророчит о грядущем русском философском синтезе, который будет «новым, углубленным, всеобъемлющим утверждением системы свободы». «Последнее слово русской культуры будет как раз новым словом о человеческой свободе» (с. 77).
«Русскость, – продолжает Шубарт, – борется за преодоление прометеевской культуры на русской почве, но придет время, когда она перешагнет границы своей страны, чтоб атаковать западный дух на его родине. От такого хода событий зависит судьба человечества: Европа была несчастьем для России, так пусть Россия будет счастьем для Европы!» (с. 284).
Продвижение России на Запад, по мнению немецкого мыслителя, приведет к тому, что «европеец будет все больше приближаться к русско-восточному человеку». Наступление Азии неизбежно, ибо Россия, в силу геополитических причин, решит исторический спор Запада и Востока в пользу Азии. Новый человеческий тип, всечеловек, носитель идеалов духовной эпохи, нового солидаризма, не будет русским в старом смысле этого слова. «Россия – не сегодняшняя, а грядущая – есть то бодрящее вино, которое способно оживить обессилившую жизнь современного человечества» (с. 307).
«Русских надо отвоевать для мирской жизни, примирить их с миром так, чтобы они больше не желали его конца. А европейцев надо отдалить от мира, чтобы они не потерялись целиком в мелочах приходящего» (с. 306). Вот в каком смысле Достоевский требовал, чтобы «каждый житель Земли прежде всего стал русским» (с. 308).
Против такого рода мессионизма выступал известный русский философ И.А.Ильин, которому принадлежит развернутый отклик на книгу Шубарта под названием «О национальном призвании России». (Он был опубликован в эмиграции в 1940-е гг. и перепечатан в приложении к рецензируемому мной изданию Шубарта.) Ильин считал, что Россия должна жить не для других народов, а для себя. « Мы призваны быть, а не слыть, быть, а не учительствовать». «Нам надо идти вглубь, в себя и вверх, к Богу, а не во все стороны, к другим народам, чтобы спасать их». В то время, как мы пророчествуем, поучаем другие народы, критикуем Запад, а другие страны идут вперед, развивают и углубляют свои собственные традиции, осваивают новые знания, прогрессируют в области экономики и техники. Нам кажется, что мы выступаем в роли учителя, а на деле в истории неоднократно случалось противоположное. « Запад, – пишет Ильин, – бил нас нашей отсталостью, а мы считали, что наша отсталость – есть нечто правоверное, православное и священно обязательное» (с. 399).
В случае с Шубартом произошло нечто аналогичное. Он, подобно другим западным русологам, «о нас, о России, о ее народе, о ее судьбе судит и за нас и без нас решает» (с. 368). Такова оценка И.А. Ильина.
В другом приложении – философском очерке М.В. Назарова «Смысл истории» – дается богословская интерпретация круга проблем, поднятых Вальтером Шубартом. Назаров в основном разделяет мессианский пафос немецкого философа и не во всем согласен с Ильиным. Назарову, также как и Шубарту, близок идеал Царства Божьего, почерпнутый из одного евангелического источника. Царство Божие, по убеждению Назарова, и есть цель истории. Русский издатель Шубарта считает, что в условиях тотального кризиса западной цивилизации, который на языке Православия называется апостасией (отпадением от Бога), именно Россия с ее богатыми духовными традициями, с ее сердечностью и всемирной отзывчивостью способна поставить преграду Антихристу, тайным силам, стоящим за «новым мировым порядком». Хорошо, если в этой борьбе русские обретут союзников в лице немцев, таких, которые, подобно Шубарту, любят Россию.
Итак, я достаточно подробно и объективно изложил основное содержание книги «Европа и душа Востока». Теперь мне остается лишь высказать несколько собственных замечаний.
Философско-литературное исследование Вальтера Шубарта, при всех его противоречиях, неточностях и явных ошибках, в целом представляет большой интерес для русского читателя. Особенно ценно оно для тех, кто занимается русским миром и сравнительной культурологией. Когда я читал Шубарта, меня не покидало чувство, будто я мысленно повторил основные этапы собственных поисков (революционный романтизм, ницшеанство, прометеизм, увлечение русской литературой и немецкой классической философией, отстаивание идеала соборности и даже специальные исследования русско-испанских связей). Здесь сокрыта какая-то загадка русской Судьбы, какая-то мистическая тайна.
Достаточно высокая оценка книги Шубарта не означает, что я с ним во всем согласен. Отнюдь. Есть в «Европе и душе Востока» вещи, которые я готов оспорить и опровергнуть.
Шубарт рассуждает о русской душе, о национальном характере других наций, как о неких отвлеченных идеях, об абстракциях. Однако в действительности нет абстрактного русского, как не существует абстрактного немца, француза, испанца. Есть конкретные люди, живущие в конкретной эпохе, с конкретными именами и взглядами, которые, между прочим, со временем меняются. Одно дело – православный монах Преподобный Сергий Радонежский, другое дело – ученый и литератор Михайло Ломоносов, третье – бунтарь Бакунин, четвертое – космонавт Гагарин. Все они – русские из русских, и все – разные.
Более или менее определенное единство существует в рамках какой-либо одной религиозной традиции или идеологии, например, в Православии или в большевизме. Но и внутри них существует большой разброс мнений, точек зрения, направлений. То же самое можно сказать о таком ключевом для Вальтера Шубарта понятии, как «Восток». Россия по отношению к Германии – это, конечно, Восток. Но по отношению к Китаю и Средней Азии, Россия – Запад. Русские, по своим расовым и религиозным истокам, – европейцы. Наша Империя распространялась с северо-запада на юго-восток, но от этого мы не стали азиатами, мусульманами, «восточниками» и не перестали быть христианами, белыми колонизаторами.
Шубарт рассматривает Россию не как объемный, многообразный мир с бесконечным множеством пересекающихся пространств, а как плоскость. Он называет наше Отечество «Восточным континентом», а нас – «сыновьями степей». Географический детерминизм – вообще одно из наиболее слабых мест Шубарта. Ему кажется, что ландшафт едва ли не целиком определяет судьбу той или иной нации. В действительности это не так. Хорошая кровь (порода, генетика), техника и государственная система могут переделать плохой ландшафт, и наоборот.
Наконец, еще одно серьезное замечание. В книге Вальтера Шубарта, посвященной преимущественно критике Запада, нет ни одного обстоятельного размышления о США – абсолютном лидере современного западного мира (автор лишь вскользь упоминает о Новом Свете). «Европа и душа Востока» писалась в 1930-е гг., когда открытая американская экспансия обосновывалась доктриной Монро и относилась преимущественно к западному полушарию. Однако после 1914 года присутствие американцев стало весьма ощутимо и на «Старом континенте». Американцы фактически участвовали в послевоенном разделе сфер влияния в Европе. Как Шубарт не заметил этого – не понятно.
С тех пор глобальное соотношение сил менялось еще дважды: в 1941-45 гг. и после 1991 года. Нет больше Третьего Райха и нет больше СССР. Мы живем в эпоху технократической, постиндустриальной цивилизации, в эпоху наступления «нового мирового порядка» и «войн нового поколения». В этих качественно иных условиях многие из пророчеств Шубарта и его современников воспринимаются как явно несбывшиеся или сильно преувеличенные.
Поэтому, подводя общий итог, заметим, что к любой книге, в том числе «Европе и душе Востока» Вальтера Шубарта, следует относиться как к авторскому сочинению, а не как к своду канонических откровений и пророчеств. С советами со стороны всегда надо быть осторожнее, и лучше не поддаваться гипнозу, от кого бы он не исходил – от друзей или врагов.
Будем полагаться, прежде всего, на самих себя, слушать свой ум, свое сердце и свою душу. Будем сами свободно и разумно творить свою собственную Судьбу.
Павел Тулаев
Шубарт Вальтер. Европа и душа Востока. М.: Эксмо, 2003. 480 с. 3000 экз.
Книга немецкого философа Вальтера Шубарта рассказывает о предстоящей катастрофе западной цивилизации и об исторической миссии России. Автор убедительно указывает, что спасение Европы и мира возможно только благодаря православной славянской идее. Из-за своих прославянских взглядов В. Шубарт вместе с женой, русской эмигранткой, в 1933 г. был вынужден эмигрировать из нацистской Германии в Латвию, где в 1941 году был арестован и бесследно исчез в лагерях НКВД. В приложении впервые публикуется работа И. А. Ильина «О национальном призвании России» о книге В. Шубарта, ее историософская оценка.
На западе нет другого труда о России, сравнимого с книгой Шубарта по искренней симпатии к русскому народу. Труд Шубарта остается по сей день единственным на Западе, в котором речь идет об уникальном всемирном призвании русской цивилизации. И именно тот факт, что не мы сами себя столь высоко оцениваем, а иностранный автор, глядящий со стороны, и состовляет объективную ценность данного издания.
Позволю себе короткую цитату: «Происхождение многих русских писателей и поэтов показывает, насколько силы земли влиятельнее сил крови. И как раз те из них, кто считается истинно русскими по духу, имеют в своих жилах большую примесь чужой крови. Среди ближайших предков Пушкина был негр, у Лермонтова – шотландцы, у Жуковского – турки, у Некрасова – поляки; Достоевский по линии отца был литовцем; Л. Толстой – потомок немцев переселенцев. В отличие от них, Тургенев – чистопородный русский, но как раз он из всех производит наиболее западное впечатление!»
Много схожего сказано у Ильина и Шубарта о характере русского народа, но самое интересное – различие их взглядов на революцию, национализм, большевизм, на сопротивление злу силою, на сущность и роль Православия, на национальное и всемирное призвание России. Читатели не только познакомятся с этим своеобразным философом, но и увидят разбор некоторых типичных ошибок неправославного подхода к русской и мировой истории, - что поможет более наглядно выявить ее истинный историософский масштаб.
Вальтер Шубарт О ЗАКАТЕ ЕВРОПЫ И ПРИЗВАНИИ РОССИИ
Недавно вышло из печати уже второе, обширно комментированное, издание перевода книги немецкого философа Вальтера Шубарта "Европа и душа Востока"* - о предстоящей гибели западной цивилизации и о духовном лидерстве России. Шубарт был, пожалуй, единственным западным мыслителем, который разглядел в России нечто важное и спасительное для всего мира. Поэтому его книга имеет для русского человека особенное значение.
Сама история этой книги (по-немецки она впервые вышла в 1938 г. в Швейцарии) символична для ХХ века, когда любовь к православной России была преступным или нежелательным мировоззрением: в гитлеровской Германии русский переводчик книги был приговорен к смерти (его спасло лишь высокое вмешательство); сам Шубарт, женатый на русской эмигрантке, в 1933 г. эмигрировал от гитлеровцев в Ригу, где в 1941 г. был арестован советскими органами и погиб в казахстанском лагере; позже и в СССР, и на Западе книга его была замолчана...
Книга Шубарта свидетельствует, что вовсе не подражания Западу ожидали от русских лучшие его представители. Вот и Генрих Белль в 1970-е годы сожалел, что "вопреки надеждам Шубарта в России за спиной западного марксизма, вероятно, произошла нежелательная и возможно, непоправимая вестернизация".
Так ли это и насколько прав сам Шубарт в своих прогнозах - мы увидим уже в ближайшее десятилетие. Думается, однако, что в России, несмотря ни на что, сохранилось и многое из того, что восхищало Шубарта. Вот и нынешние беды разрушительных реформ происходят более всего оттого, что насаждаемая в России западная "постхристианская" демократия - в отличие от других стран - вызывает у большинства русского народа стихийное отторжение. Поскольку Россия замыслом Божиим предназначена для хранения другого идеала - Святой Руси.
В числе приложений в конце книги впервые публикуется обширная работа философа И.А.Ильина о Шубарте, а также историософская оценка книги ее издателем М.В.Назаровым. Ниже воспроизводим несколько отрывков из текста Шубарта, написанного в 1938 году.
Михаил НАЗАРОВ
"Европейский человек Нового времени по сути своей не христианский.
Как представителя "культуры середины", его тянет от мира горнего в мир земной. Как человек изначального страха, он противится христианскому доверию к Богу. Как человек предметный, он пренебрегает заботой о спасении души. Как человек "точечного" чувства, он не способен на любовь к ближнему. Как человек дела, он не знает истинной цены средоточию духа и в своем высокомерии отвергает учение о первородном грехе - христианскую мысль Ветхого Завета. Ему гораздо ближе подлинно еврейская расовая гордыня Ездры, учение о "священном семени"; первородному греху он противопоставляет первородное благородство, а метафизике чувства вины - метафизику высокомерия".
"Однако чем сильнее теряла европейская культура внутреннюю уверенность, тем более заискивающе обращала свой ищущий взор на другие культуры... Так, прометеевская культура Запада стихийно стремится к русской из ощущения своей ущербности. И славянский Восток идет навстречу этому стремлению, но совсем по другим мотивам: его толкает на это не щемящее чувство собственной недостаточности, а пьянящее чувство избытка. ... Европа в лучшем случае жаждала в России экономических выгод, концессий. Россия же - не стремится ни к завоеванию Запада, ни к обогащению за его счет - она хочет его спасти. Русская душа ощущает себя наиболее счастливой в состоянии самоотдачи и жертвенности. Она стремится ко всеобщей целостности, к живому воплощению идеи о всечеловечности. Она переливается через край - на Запад. Поскольку она хочет целостности, она хочет и его. Она не ищет в нем дополнения к себе, а расточает себя, она намерена не брать, а давать. Она настроена по-мессиански. Ее конечная цель и блаженное упование - добиться всеединства путем полной самоотдачи".
"Русское чувство братства не следует путать с понятием стадности. Русский - это не человек толпы, он высоко ценит свободу человеческой личности. Но его понятие о личности не совпадает с европейским, скроенным по образцам Рима и Ренессанса. Идеалом личности на Западе является сверхчеловек, на Востоке - всечеловек. Сверхчеловек стремится к возвышению из жажды к власти, всечеловек стремится к расширению из чувства любви. Сверхчеловек соответствует направлению вверх его прометеевской культуры, всечеловек - широте своей души. Один все больше обосабливается от своих сограждан, другой вбирает в себя все большую часть окружающего мира. Сверхчеловеческое ведет к скепсису и одиночеству, всечеловеческое - к таинству и сообществу. Сверхчеловек - совершенное воплощение безбожности, всечеловек - зеркало совершенного Бога. В опьянении возрастающего самодовольства пребывает сверхчеловек, в радости самоотдачи и возрождения пребывает всечеловек, проникаясь смыслом и глубиной жизни".
"Чувство братства открывает перед русским, с одной стороны, путь к вершинам человечества, а с другой - ставит его на грань опасности. То, что на высокой степени граничит с нравственным совершенством, на более низкой - опускается ниже среднего уровня. В первом случае сознание личной ответственности предельно обострено, во втором - притуплено. В первом случае - каждый отвечает за всех и за все; во втором - никто ни за кого и ни за что. В первом случае создается царство всеобщего соучастия в вине. во втором - всеобщей безответственности. ... В результате получается, что в нравственной области русские вершины духа намного превышают европейские высоты, в то время как средний русский в некоторых отношениях не всегда может удержаться на уровне среднего европейца".
"Русское чувство братства не имеет ничего общего с коллективизмом и зовом толпы. Положение дел в России двух последних десятилетий, казалось бы, опровергает это утверждение. Не соответствует ли марксизм русской сути? А если нет, то как могло случиться, что он был осуществлен именно в России?
Ранние предпосылки к общественной собственности были заложены в патриархальном укладе землепользования, в общине, в миру. Уже И.Аксаков и Герцен видели в этом форму хозяйствования всечеловека. Она свидетельствует о том, что у русских понятие частной собственности выражено менее отчетливо, чем у римлян и европейцев, и что между моим и твоим у русских нет столь строгой границы. К этому надо добавить, что русский как человек конечной культуры вообще мало привержен к хозяйственным ценностям, поэтому он с большей легкостью и готовностью передает их в общественную собственность, наподобие того монашества, которое имеет только общее имущество всей братии. Поэтому русский человек был внутренне более, чем кто-либо, подготовлен к восприятию большевистского лозунга "бедности - почет, богатству - позор"; что-то вздохнуло в нем освобожденно, когда пал общественный строй, в котором социальное положение человека определялось его материальным имуществом. Как человек души он оказал социализации вещного мира меньшее сопротивление, чем предметный западный человек. Но по этой же причине русский сопротивляется и коллективизации души, а как раз в этом и заключается цель русского социализма - идея абсолютно не русская".
"Русской национальной идеей является спасение человечества русскими. Она уже более столетия действенно проявляется в русской истории - и тем сильнее, чем меньше осознается. Гибко вписывается она в меняющиеся политические формы и учения, не меняя своей сути. При царском дворе она облачается в самодержавные одежды, у славянофилов - в религиозно-философские, у панславистов - в народные, у анархистов и коммунистов - в революционные одежды. Даже большевики прониклись ею. Их идеал мировой революции - это не резкий разрыв со всем русским, в чем уверены сами большевики, а неосознанное продолжение старой традиции; это доказывает, что русская земля сильнее их надуманных программ. Если бы большевизм не находился в тайном согласии по крайней мере с некоторыми существенными силами русской души, он не удержался бы до сего дня... В большевизме просвечивает чувство братства, но в искаженном виде, ... однако вполне заметное - это существенный признак русскости, от которой не может избавиться даже русский коммунист".
"Ни одна революция никогда прежде с самого начала и с такой решительностью не бросала взгляд за пределы своих границ. Это широта русской души расширила даже революционные проекты и перспективы так, что они охватили весь шар земной. При этом направленность на мировую революцию, как и панславизм, нельзя объяснить в первую очередь властно-политическими соображениями. Русскому духу не свойственны холодный расчет и тонко продуманные стратегические планы. Конечно, думали и об этом, ведь с самого начала было ясно, что советская система, замкнувшаяся только на одном государстве, вызовет сплоченное сопротивление других государств и что любое новое советское государство, прорвавшее этот единый фронт, станет естественным союзником Москвы. Такие соображения имели место, но не они были решающими. Они не объясняют ни динамики пропаганды мировой революции, ни ее инстинктивной силы... Русский апостол мировой революции не стал бы снова и снова рисковать своей жизнью и счастьем, жертвовать собой с кажущимся бессмысленным бесстрашием перед смертью ради идеи, которая до сих пор нигде не достигла ощутимых успехов, - если бы он не был одержим верой в том, что он несет своим пролетарским братьям во всем мире новое "евангелие" (... о том, чего оно достигает на самом деле - это другая тема!). Доводы рассудка о его полезности не подвигли бы на это русского человека; они скорее бы посоветовали ему свернуть идеал мировой революции... - но это не нашло бы ни отклика в массах, ни даже последователей... Русских заставляет выходить за границы своей страны в качестве апостолов спасения, даже в политике - их всегдашнее стремление к всечеловечности. Александр I и Николай I распространяли понятие всечеловечности на правящие дома Европы, панславизм - на всех славян, большевизм - на всех пролетариев земли".
В большевизме... подсознательные силы революции вступают в противоречие с осознанными целями, отражая глубинную раздвоенность русской души. Сознательно большевики хотят не только подражать Западу, но и превзойти его - материалистический, технический, неверующий Запад. Но, подсознательно пробужденные, вздымаются жуткие силы, которые опрокидывают тезисы Запада, все больше отчуждая от него Россию. За словами, звучащими прозападно, действуют не западные силы. Вот почему так трудно сказать о большевизме что-нибудь точное... Большевизм, рассматриваемый не только в его истоках, но и во всем развитии, это не просто реализованный где-то марксизм, это прежде всего - процесс, который мог развернуться в данной форме только на русской почве. И поэтому он может быть понят во всей противоречивой полноте своих проявлений - не из тезисов марксистской доктрины, а только из глубин русской сущности. Это прежде всего трагедия европейских идеалов на русской земле. Не Европе угрожает опасность втянуться в русскую катастрофу, а наоборот: Россия со времени Петра попала в процесс европейского саморазрушения, хотя и не без собственной вины. Россия жадно ухватилась за современные идеи Запада и с русской необузданностью довела их в стране Советов до крайних последствий. Она обнажила их внутреннюю несостоятельность и с утрированным преувеличением выставила их на всеобщее обозрение. Тем самым она опровергла их".
"Так, европейский атеист противостоит абсолютным величинам холодно и деловито - если вообще придает им какое-либо значение; русский же, наоборот, упорно пребывает в душевном состоянии верующего даже тогда, когда приобретает нерелигиозные убеждения. Его стремление к обожествлению столь сильно, что он расточает его на идолов, как только отказывается от Бога. Западная культура приходит к атеизму через обмирщение святого, а восточная - через освящение мирского...
Русские переняли атеизм из Европы. Он - лейтмотив современной европейской цивилизации, который все более четко проявлялся в ходе последних четырех столетий. Целью, к которой - сначала бессознательно - стремилась Европа, было разделение религии и культуры, обмирщение жизни, обоснование человеческой автономии и чистого светского порядка, короче - отпадение от Бога. Эти идеи и подхватила Россия, хотя они совершенно не соответствуют ее мессианской душе. Тем не менее она не просто поиграла ими, но отнеслась к ним с такой серьезностью, на какую Европа до сих пор еще не отважилась. Максималистский дух русских довел эти идеи до самых крайних последствий - и тем самым опроверг их. Большевистское безбожие на своем кровавом языке разоблачает всю внутреннюю гнилость Европы и скрытые в ней ростки смерти. Оно показывает, где был бы сейчас Запад, если бы был честным... В большевизме загнало себя насмерть русское западничество".
"Русские взяли на себя, предвосхитив, судьбу Европы. Теперь мы видим пропасть, в которую ей придется упасть, если она не отречется от своих идей или не оставит их. Россия доказала всему человечеству несостоятельность безбожной культуры... и, страдая за всех, очищается сама от того чужеродного, что душило ее веками... Теперь начинается второй акт драмы. Открывается дорога для пробудившихся сил Востока...
Сегодня Европа ощущает серьезную угрозу русского большевизма. Если бы она пристальнее вгляделась в его лик, то признала бы в нем свои собственные идеи, огрубленные и доведенные большевиками до гротеска. Это - атеизм, материализм и весь сомнительный хлам западной "прометеевской" культуры. Однако, не этих идей боится Запад, а тех чуждых ему сил, которые мрачно и грозно встают за ними, искажая эти идеи и обращая их против самой Европы... С большевистской революции начинается расплата за Французскую, плодом которой она является. Она сознательно хочет сделать Россию европейской, даже американской. Но в конечном счете получится Россия, очищенная от Европы...
Как это ни странно звучит, но факт: русское безбожие - ядро большевистской революции - это ультиматум Бога Европе. В этом и надо искать ее всемирно-исторический смысл. Он не имеет ничего общего с громкими лозунгами тех, кто надеется повелевать судьбой народа, - в действительности же через них предвечная Воля преследует свои собственные цели".
"Запад подарил человечеству самые совершенные виды техники, государственности и связи, но лишил его души. Задача России в том, чтобы вернуть душу человеку. Именно Россия обладает теми силами, которые Европа утратила или разрушила в себе... Особенность России состоит в том, что она является христианской частью Азии, единственной, где до сих пор христианство смогло естественно развиваться. В отличие от Европы Россия привносит в христианское учение азиатскую черту - широко открытое око вечности. Но преимущество России перед европейцами и азиатами - в ее мессианской славянской душе...
Поэтому только Россия способна вдохнуть душу в гибнущий от властолюбия, погрязший в предметной деловитости человеческий род, и это верно несмотря на то, что в настоящий момент сама она корчится в судорогах большевизма. Ужасы большевистского времени минуют, как минула ночь татарского ига, и сбудется древнее пророчество: ex oriente lux (свет с Востока). Этим я не хочу сказать, что европейские нации утратят свое влияние. Они утратят лишь духовное лидерство. Они уже не будут больше представлять господствующий человеческий тип, и это станет благом для людей...
Россия - единственная страна, которая способна спасти Европу... Как раз из глубины своих беспримерных страданий она будет черпать столь же глубокое познание людей и смысла жизни, чтобы возвестить о нем народам Земли. Русский обладает для этого теми душевными предпосылками, которых сегодня нет ни у кого из европейских народов".
"В судьбе своего собственного народа русские не увидели бы никакого смысла, если бы этим одновременно не раскрывался для них смысл судеб всего мира... Можно без преувеличения сказать, что русские имеют самую глубокую по сути и всеобъемлющую национальную идею - идею спасения человечества". Поэтому, как надеялся Шубарт, будущий мир - "не может смириться с духовным лидерством северных народов, привязанных к земному. Он передаст лидерство в руки тех, кто обладает склонностью к сверхмирному в виде постоянного национального свойства, а таковыми являются славяне, и в особенности - русские. Грандиозное событие, которое сейчас готовится - это восхождение славянства как ведущей культурной силы. Возможно, это кому-то режет слух, но такова судьба истории, которую никому не дано остановить: грядущие столетия принадлежат славянам".
* Вальтер Шубарт. "Европа и душа Востока". - М.: "Русская идея", 2000, 448 с. (тверд. пер.). Цена 50 руб. плюс почтовые расходы. Книгу можно заказать наложенным платежом по адресу: 117133 Москва, а/я 20.
Из книги автораГЛАВА I. 1864 и 1854 годы. Вместо введения Сравнение двух годов. - Равнодушие Европы к Дании и симпатия к Турции. Голштейнский вопрос. - Восточная война; значение ключа Вифлеемского храма. Венская нота; политический образ действий Европы в переводе на сферу частных отношений.
Из книги автораГЛАВА III. Европа ли Россия? Что такое Европа? - Искусственность деления частей света. Культурно-исторический смысл Европы. - Россия не принадлежит к Европе. - Роль России по мнению Европы. - Россия есть препятствие к развитию европейской цивилизации. - Пожертвование
Из книги автораВальтер Беньямин: между языком и историей Вальтер Беньямин не любил круглые цифры и прямые линии. Всматриваясь в мир, он не находил в нем ничего прямого. Прямые линии были только в философии, чьей склонности не замечать кривизны и фрагментарности, игнорировать разрывы и
Из книги автораАлександр Рар (Германия) ЯВНЫЕ ПРЕТЕНЗИИ РОССИИ И СКРЫТЫЕ НАМЕРЕНИЯ ЕВРОПЫ Александр Рар – руководитель отдела Восточной Европы и стран СНГ Немецкого общества внешней политики (Берлин)С точки зрения Европы, после августовских событий прошлого года на Кавказе в мире
Из книги автораОБУСТРОЙСТВО ЕВРОПЫ Средства массовой пропаганды создали в наших умах образ «процветающей Европы», которая составляет якобы часть «золотого миллиарда». Образ этот, мягко говоря, липовый. Да, в Европе живут сотни тысяч людей, процветающих во всех отношениях. И десятки
Из книги автораНИКОЛАЙ ТИХОНОВ: «НЕТ РОССИИ, ЕВРОПЫ И НЕТ МЕНЯ…» И дальше: «…Меня тоже нет во мне …»Миллионы читателей, все еще помнящие Тихонова по многотомным собраниям сочинений, по необъятным поэтическим дневникам государственного деятеля, пересекающего с веткой мира моря и
Из книги автораРоль России в истории Европы: шаг за пределы стереотипа Утверждение о несовместимости России и Запада вызывает в памяти еще один бродячий сюжет. За последние годы неутомимые зарубежные политологи не раз устраивали научные посиделки на одну из самых пустых тем, какую
Из книги автора«Американский порядок» против интересов арабского мира, России и Европы Можно задаться вопросом: почему США берут на себя роль арбитра в столь сложных вопросах? Прямолинейная ментальность Буша и Вашингтона отвечает: мы выиграли «холодную войну» и отныне имеем право
Из книги автораЧитать и разгадывать: Вальтер Беньямин о фотографии Владимир Левашов Общеизвестно, что Вальтер Беньямин – один из трех авторитетнейших писателей о фотографии. Причем самый ранний, остальные – Сьюзен Сонтаг и Ролан Барт – принадлежат уже другому – нашему – времени. Но и
Из книги автора22. Хипстеры, революция и Европа в России// О том, что призыв сделать «как в Европе» таит незнание Европы (Тема была отклонена в «Огоньке». Текст был опубликован на «Росбалте» http://www.rosbalt.ru/blogs/2012/01/24/937033.html)Среди тех, кто вышел – и еще выйдет – на митинги протеста, заметна
Из книги автораВальтер Беньямин Вальтер Беньямин родился в 1892 году в Берлине, в буржуазной еврейской семье. Он изучал философию и стал своего рода литературным критиком – такого рода, какой прежде, по сути, не существовал. Каждая страница, каждый предмет, привлекавшие его внимание,
Из книги автораВальтер-Скоттовский историзм, его русские изводы и «Князь Серебряный» Александру Алексеевичу Долинину В недавно опубликованной работе А. А. Долинин убедительно показал, сколь существенны различия между романами Вальтера Скотта, в конечном счете утверждающими
Из книги автора1. Развитие экономических отношений в обществе стран Западной Европы и России во второй половине XIX - начале XX века В 1848–1849 годах в ведущих европейских странах - Франции, Германии, Италии, Португалии, Австрии - и ряде других произошли буржуазные революции, которые
Из книги автораКолебания Европы Фото: РИА "Новости" Сорок один год назад, когда многим казалось, что холодная война уйдёт нескоро, в Женеве прошли первые консультации между капиталистическим и социалистическим миром. За полтора года был пройден большой путь. И завершился подписанием
Немецкий философ Вальтер Шубарт о русских
Вальтер Шубарт (5.8.1897–15.9.1942) родился 5 августа 1897 г. (н. ст.) в тюрингском городе Зоненберг. После прихода к власти Гитлера эмигрировал из Германии в Ригу, где в 1941 г. был арестован советскими органами и погиб в лагере в Казахстане.
«Европа и душа Востока»
Книга В. Шубарта "Европа и душа Востока" уникальна среди работ западных философов. На западе нет другого труда о России, сравнимого с книгой Шубарта по искренней симпатии к русскому народу. Труд Шубарта остается по сей день единственным на Западе, в котором речь идет об уникальном всемирном призвании русской цивилизации. И именно тот факт, что не мы сами себя столь высоко оцениваем, а иностранный автор, глядящий со стороны, и составляет объективную ценность данного издания.
«Запад подарил человечеству самые совершенные виды техники, государственности и связи, но лишил его души. Задача России в том, чтобы вернуть душу человеку. Именно Россия обладает теми силами, которые Европа утратила или разрушила в себе...
Немецкий профессор Вальтер Шубарт утверждал: «Западноевропейский человек рассматривает жизнь, как рабыню, которой он наступил ногой на шею… Он не смотрит с преданностью на небо, а, полный властолюбия, злыми враждебными глазами глядит вниз, на землю. Русский человек одержим не волей к власти, а чувством примирения и любви. Он исполнен не гневом и ненавистью, а глубочайшим доверием к сущности мира. Он видит в человеке не врага, а брата».
Англичанин хочет видеть мир - как фабрику, француз - как салон, немец - как казарму, русский, - как церковь. Англичанин хочет добычи, француз – славы, немец – власти, русский – жертвы.
Англичанин хочет наживаться от ближнего, француз – импонировать ближнему, немец – командовать ближним, а русский ничего от него не хочет. Он не желает превращать ближнего в свое средство. Это братство русского сердца и русской идеи. И это есть Евангелие будущего. Русский всечеловек есть носитель нового солидаризма. Прометеевский человек уже обречен смерти. Наступает эпоха Иоанновского человека – человека любви и свободы. Таково будущее русского народа.
Запад движим неверием, страхом и себялюбием; русская душа движима верою, покоем и братством. Именно поэтому будущее принадлежит России…
У европейца - человек человеку волк, всяк за себя, всяк сам себе бог; поэтому все против всех и все против Бога; и героичность его есть очень часто эксцесс себялюбия и гордости - личной или национальной. Это корыстный и хищный героизм. Европеец доволен, когда ему завидуют, и терпеть не может, чтобы его жалели, - это унижение. Поэтому он скрытен, притворяется, чопорен, чванлив и театрально надут - и когда русский это видит, то у него щемит на сердце.
Русский подходит к своему ближнему непосредственно и тепло. Он сорадуется и сострадает. Он всегда склонен к расположению и доверию. Быстро сближается. Он естествен, и в этом его шарм. Он прост, интимен, склонен к откровенности, стремится быть полезным.
Новый человек Европы не заметил, как он прошел через иудаизацию христианства и утратил и Бога и Христа. В России иное понимание Евангелия.
Русские были христианами до своего обращения в христианство. Поэтому христианство распространилось в России не мечом, как у Карла Великого, а само, легко и быстро - избранием.
Русское сердце было открыто не Ветхому, а именно Новому Завету. Так оно и осталось; в русской душе есть данные, делающие русского человека самым верным сыном Христа.
Вот откуда русская национальная идея: спасение человечества придет из России. Это самая глубокая и самая широкая национальная идея из всех, имеющихся у других народов.
Основная социальная идея русского народа такова: общество как церковь, как духовная общность, как свободное многообразие в любовном единстве, как мистическое Тело Христа…
И ещё замечательно, что русское безбожие - иное, чем на Западе: оно не холодное сомнение, не безразличие, а огненный вызов Богу, трепещущее кощунство, восстание, жалоба на Бога, может быть, тоска по утерянном Боге. Самое безбожие носит у русских характер религиозного неистовства.
И самое понимание Евангелия в России иное, чем на Западе: западное христианство болеет властолюбием - оно насильственно обращает в христианство, это воинственное, милитаризованное учение о Боге, дающем победу; это искажение Евангелия Ветхим Заветом и естественный переход от Ветхого Завета к безбожию…
Можно сказать, что европеец - человек дела, а русский - человек души и сердца. И Европа есть страна деловитости, а Россия есть родина души.
Душевный человек вчувствуется в ближнего и воспринимает его интуитивно и чутко; ему не важно происхождение, образование, партийность, профессия, титул и орден.
И замечательно, когда неевропеец впервые приезжает в Россию, он бывает приятно изумлен и обрадован; а когда русский впервые приезжает в Европу - то он чувствует себя отрезвленным и разочарованным.
Кто узнает русского лично - тот полюбит его. Пока европейца знаешь по его заслугам - до тех пор он тебе импонирует.
Русский человек, может быть, и плохой делец, но братский человек. Он мастер давать и помогать - и дает с тактом и нежностью. Он гостеприимнее всех народов Земли. Он чувствует глубоко, умиляется и плачет. Русские люди и называют друг друга не по титулам и званиям - а просто по имени и отчеству.
Просты и скромны - русские ученые. Сердечны и отзывчивы русские писатели. У русского человека - человек человеку не волк, а Бог (Преп. Серафим говорил - «человек человеку радость»).
Русский человек - не одержим западным честолюбием и властолюбием: в глубине души он хочет угодить Богу, устоять пред Его лицом, а не пред человеками.
Эта русская братскость есть выражение веры и Царства Божия. Русский человек уверен - что любящий Бога будет любить и людей; и обратно. А любить - значит, уважать.
Русский человек - настолько укоренен в вечности, что способен наслаждаться настоящим мгновением. Для европейца характерно страхование жизни в страховых обществах; для русского - пренебрежение к скопидомству. Верным инстинктом русский чует, что капиталист - раб своего капитала и что жадность есть страх и безбожие. Отсюда же у русского - не историческое, а религиозно-метафизическое созерцание истории. В истории он стремится не ухватить все и все запомнить - а постигнуть религиозный смысл событий.
Русский человек творит свою историю религиозным ожиданием, сверхчеловеческою способностью страдать и терпеть. Поэтому русская культура есть метафизическая культура, а западная - техническая культура; и будущее принадлежит России.
Русский человек добр не из чувства долга, а потому, что это ему присуще, что он иначе не может. Это нравственность не рассудка, а сердца.
Воображение у русского человека - богато, дерзновенно и глубоко. Европеец - техник. Русский - романтик. Отсюда у него два особых дара: способность к чужим языкам и дар к сцене и театру. Русские актеры не играют, а живут на сцене. Перед русским театром - всякий европейский искусственен, натянут и дилетантичен.
Европейца тянет к специализации. Русского - к целостному созерцанию. Европеец - расчленяющий аналитик. Русский - всепримеряющий синтетик. Он стремится не побольше знать, а постигнуть связь вещей, уловить сущность. Русский способен как никто - слить поэзию, науку и религию; и в этом - будущее за ним, а он сам - человек будущего.
В России иное понимание Евангелия. У русского народа целый ряд христианских добродетелей является устойчивыми национальными добродетелями - христианство как бы врождено славянской душе. Русские были христианами до своего обращения в христианство. Поэтому христианство распространилось в России не мечом, как у Карла Великого, а само, легко и быстро - избранием.
Русское сердце было открыто не Ветхому, а именно Новому Завету. Так оно и осталось; в русской душе есть данные, делающие русского человека самым верным сыном Христа. Вот откуда русская национальная идея: спасение человечества придет из России.
Это самая глубокая и самая широкая национальная идея из всех, имеющихся у других народов.
Философ Шубарт - о русской женщине
«Женщина - хранительница не только плода, но и красоты. В ней с древнейших времен дан пробраз Мадонны, Матери Спасителя. Культуры с женственными чертами являются творческими, художественными, одаренными пониманием красоты. Сколько красоты разлито в земле Индии или Эллады, чьей подлинной наследницей являются русские! Часто и справедливо отмечают, что в каждом русском есть нечто от художника и эстета... Когда инстинктивно азиатская склонность к женской сущности встречается с осознанно христианским уважением к ней, можно ждать удивительных результатов. Итогом такого совпадения, которое не повторялось нигде и никогда на земле, стала русская женщина. Это одна из немногих счастливых случайностей на нашей планете. Многие из тех, кто был в России, выносят оттуда впечатление, что русская женщина обладает более высокой ценностью, чем русский мужчина... Русская женщина самым привлекательным образом объединяет в себе преимущества своих западных сестер. С англичанкой она разделяет чувство женской свободы и самостоятельности, не превращаясь при этом в "синий чулок". С француженкой ее роднит духовная живость, без потуг сострить; она обладает тонким вкусом француженки, тем же чувством красоты и элегантности, не становясь жертвой тщеславного пристрастия к нарядам. Она обладает добродетелями немецкой домохозяйки, не сводя жизнь к кастрюлям; и она, как итальянка, обладает сильным чувством материнства, не огрубляя его до животной любви. К этим качествам добавляются еще грация и мягкость, свойственные только славянам... Никакая другая женщина, по сравнению с русской, не может быть одновременно возлюбленной, матерью и спутницей жизни. Ни одна другая не сочетает столь искреннего стремления к образованию с заботой о практических делах, и ни одна так не открыта навстречу красоте искусства и религиозной истине... У нас есть серьезные основания для надежды, что русский народ спасет именно русская женщина». ПРЯЧЕМ ВАШ ТЕКСТ
